Сергей Мавроди - Сын Люцифера

Только знаете, ребятки? — с горечью усмехнулся он, поочерёдно оглядывая притихших Рутьева и Жанну. — Сдаётся мне, что и из вас один ведь тоже сегодня дьяволом станет! Иудой. Тот, который выживёт. Предаст самого себя. Продаст душу Сатане. Это и будет его платой за жизнь. А?.. Впрочем, посмотрим. Поживём — увидим.

И вот что! — Зятьков опять окинул взглядом обеих супругов. — Последнее вам моё напутствие.

Поймите главное. Вот о чём помните, когда речи свои будете готовить.

Второго уже нет! Его можно не стесняться, не принимать в расчёт и вообще не обращать на него внимание. Кто-нибудь из вас двоих обязательно умрёт. Либо ты, тогда какая тебе разница, что твой супруг сейчас думает, когда тебя слушает; либо он. Тогда — тем более. Он же уже мертвец!

Так что — не стесняйтесь! Вываливайте всю грязь, расписывайте во всех подробностях, какой он плохой, и какой ты хороший! Глядишь, что-нибудь и получится. Повезёт.

А то как бы в дураках не остаться! Ты его похвалишь, а он тебя… Шепнёт мне на ушко!.. Как ты меня, оказывается, чм о рил. Взыграет во мне ретивое! Я ж на нервяке сейчас!

В общем, куда Вам торопиться? В гости к Богу, как известно, опозданий не бывает. А уж к Дьяволу — и тем более! А мы ведь с Вами отсюда — прямиком к Сатане. Да Он сам даже сюда за нами явится! Такая честь!.. Мигом, я думаю, в ад доставит. Экспрессом, без задержек! По зелёной. И оглянуться не успеем!.. Как в самый последний круг угодим. В самый центр.

Торопиться, короче, некуда. Н-да-с…

Ладно! — Зятьков легко поднялся с кресла. — Засим оставляю вас наедине. На полчаса. Время пошло. Думайте. Только между собой не общайтесь. Не разговаривайте. Лады?

А я пойду чайку пока попью, да и подмоюсь заодно, — он цинично подмигнул затравленно глядящему на него Рутьеву, — после твоей жены.

Ты, кстати, тоже потом подмойся сходи, — кивнул он Жанне. — А то, может, ещё мне понадобишься. Чтоб в форме была. Готова к дальнейшему использованию! — он громко расхохотался. —

А между прочим!.. — он замер, поражённый неожиданно пришедшей ему в голову мыслью. — Если бы нам сейчас групповуху устроить!.. Поставить Жанку раком! Ты спереди, я — сзади, — Зятьков перевёл загоревшийся взгляд на Рутьева. — У тебя она сосёт, а я её ебу.

Вот бы она старалась! И тебя ублажить — вдруг доброе словечко за неё передо мной замолвишь!.. Ну, и меня, естественно. Крутилась бы, небось, между нами как юла…

Извивалась бы вся и стонала. Чтобы показать мне, как ей хорошо. Как я её ебу замечательно. Бабы же, они как кошки. Кто ебёт — тот и!..

А тебе бы тем временем незаметно подмигивала. Что это, мол, она так!.. Комедь ломает. Для пользы дела. А главное для неё наслаждение — это у тебя отсосать. Тебе удовольствие доставить. Ты же у неё самый любимый! Самый-прекрасный! — Зятьков снова звонко расхохотался. — Ладно, — сказал он через некоторое время, вытирая слёзы. — Жаль, что прямо сейчас нельзя попробовать. Может, попозже. Когда смогу. Как, Жанн, ты не против?.. А?.. Втроём?.. По глазам вижу, что не против. Хочется ведь, да? Ладно, даст Бог…

Ну всё, ребята! Пока, Весело, конечно, тут с вами, но… Давайте, думайте! А я пошёл чай пить. Только чур, не баловать!.. Чтоб без болтовни! А то!.. Мне же с кухни всё слышно… Всё понятно? Тогда чао!

— Ну, что? — Зятьков вошёл в комнату, весело потирая руки. — Как успехи? Что это мы такие мрачные?

Лица у Рутьева и его жены действительно были постные. Злые какие-то, насупленные… Супруги прятали глаза и явно избегали смотреть друг на друга. Напряжение, висевшее в комнате, казалось, ощущалось чисто физически.

Зятькову хватило одного беглого взгляда, чтобы всё это понять и оценить по достоинству. И сделать для себя соответствующие выводы.

Поня-ятненько!.. — с острым злорадством подумал он, усаживаясь в кресло. — Вот, значит, и вся наша любовь?.. Правильно, своя рубашка — она к телу завсегда ближе. А супруг — это дело наживное! Поня-ятненько…

— Хорошо! — произнёс он вслух. — С кого начнём?.. Нет желающих? Тогда с тебя, — он кивнул замершему в кресле Рутьеву. — Давай, Саш, начинай.

— Мне в туалет надо! — вместо ответа буркнул вдруг тот.

— В туале-ет!.. — протянул Зятьков. — Ну, пойдём! — он сделал движение, приподнимаясь с кресла.

— А как же? — Рутьев шевельнул связанными за спиной руками.

— Ну, у тебя же жена есть, — усмехнулся Зятьков. — Она тебе поможет, я думаю. Как, Жанн?.. — он вопросительно взглянул на Жанну.

— Ещё чего! — возмущённо фыркнула та.

— Тогда извини! — с сожалением пожал плечами Зятьков, снова опускаясь в кресло. — Придётся потерпеть. Не буду же я сам тебе член держать!

— Ты!.. — начал Рутьев, с ненавистью глядя на свою, почти уже бывшую, жену.

— Тише, тише!.. — успокоил его Зятьков. — Тише! Некогда мне тут склоки ваши слушать. Времени у меня на это нет. Давай, по делу говори. Начинай! Описывай, какой ты хороший, а она плохая. Может, я и поверю!

— Ты же всё равно именно меня убьёшь! — дёрнул щекой Рутьев. Лицо его исказила болезненная гримаса. — Ты же меня ненавидишь! И всегда ненавидел.

— О, не-ет!.. — почти пропел Зятьков и покачал отрицательно головой. — Тут ты ошибаешься! Я буду предельно объективен. Настолько, насколько это вообще возможно. Можешь в этом даже и не сомневаться! Иначе бы и затевать всё это не стоило. Иначе неинтересно. Я хочу сыграть роль Господа Бога. Напоследок. Так что — никаких эмоций! "Люблю"… "ненавижу"… — всё это значения не имеет. Прав-не прав — и всё! Кто будет менее убедителен — тот и умрёт. Так что, давай, начинай! Не тяни резину!

— Посмотрим! — глухо сказал Рутьев и откашлялся. — Посмотрим! Можно ли тебе верить.

— Посмотрим, посмотрим!.. — нетерпеливо воскликнул Зятьков. — Начинай уже! Хватит болтать!.. Время!! Время, время, время!.. — он вновь посмотрел на стрелки часов и до боли сжал подлокотники кресла. — Время!!

— Ладно! — Рутьев снова негромко кашлянул и замолчал, видимо, собираясь с мыслями. Зятьков ждал. — Ну, про то, какой я хороший, распинаться сейчас, видимо, бессмысленно, — медленно заговорил наконец Рутьев и облизал сухие губы. — Тем более, что достоинств за мной никаких особых и не числится. Человек как человек. Обычный. Грехов, только хочу заметить, тоже! Не числится за мной особых. Так что, если ты на Страшный суд собрался, прими это к сведению. Убивать меня не за что. Имей это в виду. Впрочем, это я так, к слову!..

— Подожди-ка! — перебил его Зятьков. — Давай сначала главное. А потом уже подробности.

Кого я, по-твоему, должен убить? Тебя или твою жену? (Он заметил краем глаза, как Жанна а своём кресле затаила дыхание.)

— Мою жену! — хрипло произнёс Рутьев.

Жанна шевельнулась. Глаза её сверкнули.

— Какая же ты дрянь!.. — тонким от злости голосом начала она.