Юрий Любопытнов - Озеро призраков

— Я верю Николаю, — ответил Афанасий. — Причём его «глюки», как ты их называешь, подтверждает ещё один человек…

— Ещё один сумасшедший?

— Почему сумасшедший, вполне нормальный человек.

— Какой-нибудь ясновидящий, экстрасенс? Вы, ребята, даёте, — покачал головой Владимир Константинович. — В прошлом году вы не были такими мистиками…

— Зачем мы спорим, — обратился к Лазутину Афанасий. — Машина у нас есть. Сгоняем на кладбище и найдём ту елку с обломанной верхушкой. Найдём надгробие, и всё станет ясным. Правда, Николай?

— Я согласен, — кивнул головой Воронин.

— Это идея, — согласился Владимир Константинович. — Дайте мне кружку холодной воды и погоним. — Не люблю липовых сенсаций.

Он напился и, вытирая рот рукой, проговорил весело:

— Ну, что, поехали? Сейчас я убежусь, что все ваши рассказы абсолютная чушь. В этом вопросе могут быть только две версии: или вы меня разыгрываете, или Николай подвержен галлюцинациям, о причинах которых я уже сказал впереди, — закончил он свою тираду, как профессор, читающий лекцию своим студентам.

— Это ещё надо посмотреть, — уверенно проговорил Николай. — Глюки это, или правда.

— Будем посмотреть, — усмехнулся мрачно Лазутин.

— Заводи мотор, Фома неверящий, — обратился Николай к петербуржцу.

Ему самому захотелось ещё раз посмотреть на могилу шального отставного военного. Если бы не брошь умершей жены, неожиданно оказавшаяся у него в комнате, он и сам бы сомневался во всём с ним происшедшем, невзирая даже на прочитанные бумаги Тулякова.

Они забрались в кабину, Владимир Константинович дал газу, и «Газель», подпрыгивая на неровной дороге, поехала к селу Спас-на-Броду.

Несколько километров ехали по лесу, по узкой дороге на малой скорости, подпрыгивая на ухабах и увязая по ступицы в глиняной жиже. «Газель», уверенно управляемая Владимиром Константиновичем, катила к кладбищу. Друзья сидели молча, смотря, как ветки хлещут по кабине, по капроновому тенту.

У входа на кладбище машина остановилась. Владимир Константинович поставил её в стороне, чтобы не мешать проезду, и они направились к входу. Кладбище было старое, но ничто не говорило об этом, кроме останков двух кирпичных столбов, которые когда-то были соединены арочной перемычкой с крестом наверху.

На кладбище было тихо, посетителей было мало: молодая чета хлопотала у свеженасыпанного бугорка, поправляя венки и ставя цветы в банки с водой, а две пожилые женщины красили ограду у семейного захоронения. Ветер шевелил листву на деревьях да неугомонные птицы перелетали с ветки на ветку.

Сначала по предложению Афанасия они направились на могилу Степана Загодина.

— Раз мы его похоронили, — сказал он, — то должны и отвечать за его могилу.

Она была в таком же состоянии, в каком они оставили её осенью прошлого года. Глиняный холм провалился в яму и покрылся зеленоватым налетом. Кое-где пробивалась молодая трава, упорно завоевывая жизненное пространство.

— А никто Степана и не посещал, — проронил Николай. — Родной внук забыл своего деда.

— У него дела есть поважнее, — откликнулся Афанасий.

— Мог бы нанять кого-нибудь из местных, кто бы согласился ухаживать за могилой, — сказал Николай.

Они раздобыли за соседней оградой штыковую лопату и поправили глиняный холмик.

— Теперь порядок, — проронил Николай, оглядывая поправленную могилу.

— Ну так где твоя обломанная ель? — спросил Воронина Владимир Константинович, которому не терпелось установить правоту своих слов и доказать друзьям, что они глубоко заблуждаются, веря в разную чепуху.

— Минуточку. — Николай оглядел кладбище и уверенно сказал, указав рукой: — Пойдёмте в ту сторону.

Они спустились с бугра, и пошли низкорослым кустарником на старое кладбище, на котором хоронили в прошлом веке. Ни одного более или менее целого надгробия не сохранилось. Они были сделаны из мягкого камня и по прошествии стольких лет, когда за ними не было надлежащего ухода, наполовину разрушились, кое где высовывая из травы кучу осколков.

— Мало у нас людей, которые заботятся о предках, — вздохнул Владимир Константинович, идя вслед за Ворониным и оглядывая могилы.

Ему никто не ответил. Николай, попетляв между холмиками, остановился.

— Вон, смотрите, елка без вершины. — Он указал рукой.

Действительно, метрах в пятидесяти от них в зарослях бузины они увидели толстую ель. Верхушка была срезана то ли молнией, то ли её срубили, но ель не засохла, она продолжала упорно цепляться корнями за землю, пластая сохранившиеся ветви над заброшенными могилами.

Они подошли ближе и огляделись. Никаких надгробий не увидели.

— Ну что я вам говорил, — уверенно проговорил Владимир Константинович. — Ничего и в помине нет. Это плод досужей фантазии, а лучше сказать, сновидений.

— А ёлка? Николай её точно обрисовал, — заступился за Воронина Афанасий.

— Ёлка? Ну, видал он её раньше, вот и пригрезилась. Ты ж на кладбище не в первый раз?

— Конечно, нет.

— Так что забудьте о разных сверхъестественных явлениях. Всё как нельзя проще.

— А брошка? — воскликнул горячо Николай. — Я что её выдумал?

— И этому случаю найдём объяснение. Вы только погодите малость.

Николай в это время отошёл на несколько шагов и раздвинул кусты бузины, за которыми он в прошлый раз видел надгробие Олантьева. Однако ничего не обнаружил, кроме зелёной травы и бледно-синего колокольчика на тонкой ножке, невесть как очутившегося в тени кустов. Он ошарил глазами всё вокруг себя, и повернул обескураженное лицо в сторону друзей.

— Оно исчезло, — упавшим голосом сказал он. — Ничего не пойму. Совсем недавно стояло здесь, вот за этим кустом бузины, а теперь…

— Ну что я говорил, — воодушевленно воскликнул Владимир Константинович. Глаза его сияли. — Это тебе пригрезилось…

— Да не пригрезилось мне, — вскричал Николай. — Почему ты мне не веришь? Я видел надгробие собственными глазами и могу тебе досконально воспроизвести надпись на нём. Там и дата была смерти поручика.

— А ну-ка скажи дату? — попросил зардевшийся Владимир Константинович.

Николай слово в слово повторил надпись на надгробие.

Теперь пришла очередь удивляться Владимиру Константиновичу. Он сдвинул берет на сторону. Лицо его выразило удивление.