Юрий Любопытнов - Озеро призраков

— Что будем дальше делать? — спросил Обух, вставая и покачиваясь от хлынувшей в ноги слабости. — Будешь брать сундук?

— Ни под каким соусом, — покачал головой Стысь.

— А ты мне не верил. Я таким же макаром в прошлый раз рвал когти от сундука.

Они посидели некоторое время в ожидании спелеологов, но те не возвращались.

— Что-то там не так, — сказал Стысь и рассказал Обуху, что он видел в последнюю минуту, перед тем, как выбраться из пещеры.

— Надо посмотреть, — сказал Обух. — Может, они не могут выбраться… Ты не все патроны расстрелял? — Он взглянул на пистолет Стыся.

— Не все. У меня ещё остались…

— То-то шуму наделал.

Обух начал приходить в себя и попытался улыбнуться. Но улыбка вышла неестественная.

Держась один после другого, они пошли к входу в пещеры. Когда они подошли к тому месту, где верхние утесы готовы были сомкнуть свои вершины, свет упал на основание перед входом, и они увидели перед собой тела троих спелеологов, лежащих в неестественных позах. С сильно бьющимся сердцем Обух подошёл ближе. Стысь остался на месте, водя дулом пистолета в разные стороны.

— Они… того… — дрожащим голосом произнёс Обух.

Стысь посмотрел на меч, торчащий из груди Бориса.

— Пойдём отсюда, — потянул его за рукав Обух. — Пойдём. Они… — Он не договорил.

Стысю и самому не хотелось оставаться рядом с трупами.

— Чёрт с ним, с сундуком, — пересохшим горлом прохрипел он. — Жизнь дороже. — И повернул назад.

Они в мгновение ока скатились с кручи, освободили от камней затопленную лодку и погребли к берегу. Даже добравшись до джипа, Стысь никак не мог успокоиться. Открыв дверцу, он швырнул с сиденья роман Моруа, который читал в непогоду, и трясущимися руками вставил ключ зажигания.

— Обух, не мешкай, садись!

Тот втиснул грузное тело рядом со Стысем.

— А «Газель»? — промычал он.

— Ты рулишь?

— Сроду не пробовал.

— Тогда не болтай. Поехали!

Это вспомнил Стысь, подъезжая к даче Пола Зага.

Он остановил машину перед воротами и посигналил. Вышел сонный охранник — парень в зеленой майке.

— Долго спишь, — нервно выговорил ему Стысь. — Открывай, давай!

Увидев сердитое лицо наперсника хозяина и недоумевая, как, всегда добродушный Стысь превратился в желчного мужика, охранник трусцой побежал открывать ворота. Он покосился на мордастого спутника Стыся, хотел спросить, что за чин едет с ним, но ещё раз взглянув на физиономию Алика, не стал задавать вопросов.

Хозяин принял их в кабинете. Он был огорчён неудачной экспедицией и не скрывал этого, нервно расхаживая из угла в угол. На лице застыла маска неудовольствия. На столе стояла начатая бутылка виски Джек Дэниэлс и широкий стакан. Он плеснул в него виски и кивнул на бутылку:

— Присоединяйтесь.

Стысь не заставил себя ждать. Не отказался и Обух.

Пол заставил ещё раз рассказать о событиях, разыгравшихся в катакомбах. Стысь, стараясь не пропустить ни одной детали, поведал шефу о их злоключениях.

— Средневековье какое-то, — пробормотал Пол. — Нарезались до чёртиков, вот вам и показалось.

Как не был взбудоражен Стысь, он отметил, что патрон медленно, но верно осваивает русский язык, всё больше употребляя в речи идиоматических выражений, но ничего не сказал по этому поводу, а спросил:

— А трупы спелеологов?

Пол отхлебнул из бокала, вздёрнул голову:

— Сундук видели, говоришь?

— Собственными глазами. Стоит, родной.

— Через неделю повторим экспедицию, — сказал Пол. — Призраки мне не помеха.

Перспектива снова очутиться в пещерах Стыся ничуть не обрадовала. Он помрачнел, но ничего не сказал. Глубоко вздохнув, налил себе ещё виски.

Глава пятнадцатая. Помешенный по кличке «капитан»

Дуровцы переночевали у Тулякова. Встали рано утром. Людмила приготовила завтрак и сама стала собираться на работу. Проводив её, Никита Тимофеевич вернулся к друзьям.

— Готовы?

— Всегда готовы, — за всех ответил хорошо выспавшийся Владимир Константинович.

— Ну и прекрасно, — сказал Туляков. — Езжайте!

Он проводил их до машины.

— Удачи вам! — напутствовал он друзей. — Ни пуха, ни пера!

— К чёрту, — ответил Афанасий.

Утреннее солнце ещё не слизало обильную росу с травы и листьев кустарников, когда дуровцы подъехали к дому «капитана». Он стоял на улочке, которую с трёх сторон подпирали многоэтажные здания. Для жителей соседних бревенчатых домов был оставлен узкий проход между стеной панельного монстра и забором частников.

Они оставили «Газель» у хозяйственного магазина, пристроенного к торцу пятиэтажки и стали пробираться, притираясь к забору, к дому «капитана». Прямо на перилах балкона второго этажа не старая женщина во всю мочь стучала по ковру, выбивая пыль, и удары далеко разносились окрест.

— Мамаша, — задрав голову, крикнул ей Владимир Константинович. — Ты что лучшего места не нашла, где пылить?

— А вы не шляйтесь под балконом, — ответила женщина, не переставая орудовать деревянной лопаткой, хлеща ею направо и налево по ковру.

— Ну вот, нельзя и слова сказать, — усмехнулся Владимир Константинович. — Сразу мозги вправят.

Друзья открыли изломанную калитку, державшуюся на верхней петле, проволочив низ по земле, и взошли на крыльцо. Ступени прогнили и гнулись под ногами. Обшарпанная дверь, ведущая в дом, была заперта. Николай постучался, но никто не ответил. Он постучался сильнее.

— Да что вы понапрасну стучите, — раздражённо прокричала женщина с балкона, видевшая эту картину. — Кости нету дома. Он на заработки ушёл… — Она свободной рукой поправила сползший на лоб платок.

— На какие заработки? — не понял Николай.

— А вы не знаете, а грохочете, как полоумные…

— Он вроде нигде не работает, — неуверенно сказал Николай.

— А собирать бутылки, чем не работа, — прокричала женщина, перестав колотить по ковру и свешиваясь по пояс с балкона.

— Работа!

— Еще какая! В день до трех сотен находит. А «чебурашечка» теперь рубель стоит. Вот и считай! Тем и живёт. Даже в долг ссужает…

— Где его найти?

— На свалке, конечно.

— Как туда проехать? — спросил Лазутин.