Ольга Аникина - Белая обезьяна, чёрный экран

Кроме меня, больше некому было заработать эти деньги. Я решил для себя: ничего, устроюсь ещё на одну работу, ликвидирую все выходные и начну впахивать, как тогда, когда закрывал ипотеку. Уже был такой опыт, почему бы не повторить?

Пускай частями, а он свой долг отдаст, говорил я себе.

Порылся по сайтам, где обсуждалось донорство. У меня шевелились волосы, на что идут люди от долгов и нищеты. Какой-то парень продавал почку, чтобы устроить свадьбу «не хуже, чем у людей». Замученная коллекторами тётка, страшная как смерть, пыталась выплатить ипотечный долг, но после операции получила на руки только сто пятьдесят тысяч. Остальное забрали посредники и врачи.

Я знал, что тыщ сто смогу заработать довольно быстро. Сашка просто так деньги не возьмёт, он гордый, но у меня уже был план, как его перехитрить, — главное, я должен был выиграть время. Месяца за три, если прижать собственные интересы и сэкономить на еде, можно было добыть сумму в четыреста тысяч. На карте лежало ещё примерно столько же. Остальное — кредит. Получится лимона два. Если Сашке этого хватит на первое время, то и ладно. Если же его долг исчисляется суммой гораздо большей, чем та, которую я мог достать… Главное — выиграть время. Оставалась ещё мамы-Надина квартира.

Я перебрал и другие варианты. Вспомнил даже, как давным-давно, работая в реанимации, лечил сына местного цыганского барона. Вспомнил маму мальчика, грузную, усатую цыганку с серьгами, похожими на мормышки из спортивного отдела магазина «Хозяйственные товары». Зелёные рукава цыганки и свёрток в её руках — что-то завёрнутое в целлофан, обмотанное скотчем и упакованное в разворот газеты «СПИД-Инфо». Она притащила мне этот свёрток в подарок «за то, что вылечил сыночка». Говорила, что внутри — золото. Наверняка там была наркота, и я, испугавшись, отказался от подарка. Как бы мне сегодня пригодился тот свёрток. Золото там было или героин, не важно. Хоть сейчас вставай, езжай в Осельки и разыскивай дарительницу.

Я набрал огромное количество рабочих часов в двух клиниках Грачёва. Тайно от всех, три дня в неделю работал у конкурентов. Сократил время приёма каждого пациента почти вдвое — специалист моей квалификации мог пойти на такое без потери для качества исследования. Зарплата за первый месяц такой работы превзошла все ожидания.

Сашка поначалу ходил смурной и, кажется, догадывался, что я хочу обвести его вокруг пальца, но после того, как я отвёл его на УЗИ, МРТ и устроил целую кучу исследований («стандартный набор для всех доноров»), он вроде бы немного успокоился.

— Ты толкаешь меня на уголовное дело, — внушал я ему. — О какой срочности ты говоришь? Мы же все под колпаком.

Сашка уныло кивал.

Можно было договориться с ребятами из хирургии и устроить Сашке представление: операционная, наркоз, все дела. Зафигачить ему шрам на боку. Почку, понятно, никто трогать не собирался. Наврать Сашке, что у него, к примеру, изъят кусок печени. Проверить он всё равно не сможет, а деньги я бы ему сунул в конверте, сразу после выведения из наркоза.

Хорошо придумано.

От усталости меня охватывало оцепенение. Я мог часами сидеть неподвижно и наблюдать, как пространство заполняется темнотой. Мог на протяжении суток ни разу не вспомнить о еде. Наползала апатия, стабильная предвестница панических атак. Нарушился сон.

Ночами, когда я приезжал домой и ложился спать, мне удавалось какое-то время лежать без движения, но в моём мозгу то и дело включался чёрный экран, и это был монитор ультразвукового сканера. Я глядел в него, не отрываясь, и следил, как по нему медленно движется белая фигура.

Вот тогда-то мне и начали сниться пациенты. Тот самый, с гемангиомой в виде листка клевера, был первым. Потом мальчик с крипторхизмом. Тётка с опухолью в плевральной полости, и опухоль эта походила на цветную капусту.

Позвонил Сашка и сказал, что дальше тянуть нельзя. Деньги были нужны срочно.

Я ответил «окей» и спросил его, хватит ли двух миллионов. Он подумал и согласился. Мне очень не хотелось брать кредит, но я взял. Собирался вернуть эту сумму быстрее чем через год.

— Ты совсем чокнулся? — спросил меня Грачёв. — Хочешь меня под монастырь подвести?

— Андрюха, ты же понимаешь. С криминальными структурами я не связан. Мне просто нужна операционная. В твоём присутствии сделаю разрез в правом подреберье — и сразу же зашью. Подержим его на пропофоле. И разбудим.

— Храмцов, ты всегда был придурком, — грачёвское круглое лицо покраснело от злости, а голос срывался на крик. — Но по молодости это простительно. А сейчас… Ты на что меня толкаешь?

— Блин, Андрюха, — я пытался его урезонить, — ни один орган во время операции не пострадает.

— Да? Не пострадает? — Грачёв уже орал на меня во весь голос. — Это ты считаешь, что никто не пострадает. А Сашка твой небось поверит, что у него изъяли… Что? Почку?

— Кусок печени, — сказал я. — Он считает, что через меня можно продать кусок печени.

— Тем более! — визгливо выкрикнул Грачёв. — Ребёнку ты устроишь театрализованное представление. Окей. А потом, когда он выплатит долги и скажет своим дружкам-задротам, где взял бабло, он прямой наводкой притащит их в мою клинику. В мою, б***, клинику, Храмцов!

— Андрюха, — сказал я, — что мне делать? Мы всегда друг друга выручали.

— Что делать? — бушевал Грачёв. — Снять штаны и бегать! Выдать ему бабки просто так или отправить в армию! К чёрту на рога и коленом под зад!

— Я не могу так, — вздохнул я. — Он же сорвётся с крючка. Ударится в бега. Ты тоже отец, Андрей. Представляешь себе, что в башке у этих желторотов?! Выйдет на реальные криминальные структуры, и вот тогда…

— И тогда твоего сына искалечат на всю жизнь, — констатировал Грачёв.

— Ты понимаешь! — воскликнул я.

— Б***! — выкрикнул Грачёв. — Я понимаю! Но так, как ты это делаешь, такие вещи не решаются!

— А как они решаются? — крикнул я. — Как?

— Я не знаю, как решаются такие дела, — прошипел Грачёв. — Но в моей клинике операцию делать запрещаю. Да, да, и даже поверхностный разрез — запрещаю. Ты слышал?

Мы стояли и молча глядели друг на друга. Грачёв сказал:

— Придурки. Семья придурков. Чёрт меня дёрнул с тобой связаться.

На том наш разговор и закончился.

Я ушёл к больным, меня колотило. Я ведь уже обещал Сашке. Нужно было найти какой-то выход.

Пациенты шли, первый, второй, пятнадцатый. Они входили в мою дверь как зомби, все на одно лицо.

Под конец дня еле-еле дошёл до метро.

На выходе из подземки завопил телефон. Взял трубку: Сашка.

— Фаз, завтра всё в силе?

— Да, конечно.

— Хорошо.

— Боишься?

— Немного.

— Не переживай. Всё будет как надо. Три месяца готовились.