Кристин Фере-Флери - Девушка, которая читала в метро

Она читала до конечной, раз в жизни не боясь пропустить остановку; это было непривычно, но удобно.

Станция “Насьон”. Она осталась одна, сидела, не поднимая глаз от страниц. Потом вагон тронулся в обратный путь. Она не пересаживалась на другое место. Город снова раскидывался под ее рассеянным взглядом – она не вынимала палец, заложенный между страниц, опять и опять раскрывала их, возвращаясь к своему герою, худенькому блондину с его невинной жестокостью, всеми силами жаждущему любви [11] Паола Барбато, “Голыми руками”. . Подземелья, где он сражался, сливались с картинами, дрожащими за стеклом, по которому хлестали струи дождя, – бесформенными, угловатыми картинами, чьи смешавшиеся краски рождали обманчивое, мимолетное мерцание.

Город, или, вернее, его зеркальное отражение, тот же самый, по ту же сторону от путей, Жюльетта прежде не замечала, но когда поезд шел в сторону площади Звезды, ей всегда больше нравилось смотреть на Сену в правое окно, она всегда туда смотрела, а вечером садилась так, чтобы взгляд скользил по волнам, если повернуть голову влево по направлению движения.

– Ты совсем ку-ку.

Жюльетта подскочила. Она сама могла бы произнести эти слова, они, похоже, уже родились в голове, но голос принадлежал Хлое.

Хлое, сидевшей напротив – в кислотно-зеленом костюме и с розовым шейным платком в цвет помады.

– Я тебе тыщу раз пыталась звонить.

Жюльетта отогнала от себя воспоминание о мобильнике, что был похоронен под грудой еще не расставленного “Большого Ларусса XIX века” в пятнадцати томах – книжного раритета в переплете из лицевой кожи.

– Я… По-моему, у меня батарейка сдохла.

Она даже не врала. И тем не менее чувствовала себя виноватой.

– Я на тебя уже целый час смотрю, – сказала Хлоя. – Ты доехала до “Насьон”, уткнувшись в свою книжку, а теперь едешь обратно. Чем это ты занимаешься? Пашешь на Управление общественного транспорта? Опросы проводишь, да? Замечания собираешь? Заметь, я бы предпочла этот вариант, а иначе тебе, зайка, прямая дорога в психушку.

Жюльетта невольно улыбнулась. По Хлое она тоже скучала. По ее диким прическам, кривоватым зубам, ее улыбке, сумасшедшим шпилькам и бесцеремонным замечаниям. Даже по ее маниакальной страсти к интернет-магазинам и катастрофически безвкусным одеяниям.

– Ты на меня больше не сердишься? – спросила она с легким беспокойством.

– Сержусь? За что?

– За книги.

– Какие книги? А, те… Нет, конечно, я теперь другим занимаюсь, лапочка. Только ты можешь придавать значение такой… – Хлоя вдруг нахмурилась, словно вспомнив что-то полузабытое: – Вот ты сказала… Ты мне, уходя, оставила книгу. На столе. Точно?

– Да, – ответила Жюльетта. – Ты прочитала?

– Более или менее. В общем, да.

Она оглядела других пассажиров, состроила гримасу, потом прошептала, прикрыв рукой рот:

– Ага, прочитала. Даже целиком.

– И как?

Жюльетте не хотелось показаться назойливой, но она буквально сгорала от любопытства.

Хлоя горделиво выпрямилась и распушила шейный платок.

– И так, что я уволилась.

– Ты тоже?

– Я тоже. И знаешь чего, мне показалось, что книжка со мной согласна. Даже что она меня подбадривает. Подталкивает. Тебе-то это небось нормально, а вот мне…

На последнем слоге ее голос сорвался, а в расширенных глазах мелькнул едва ли не страх, как будто она только сейчас осознала, что над ее сознанием проделали какую-то операцию или загипнотизировали без ее ведома.

– И чем ты сейчас занимаешься? – спросила Жюльетта с легкой тревогой.

От Хлои можно было ожидать чего угодно: что она открыла контору по выгуливанию экзотических животных в XVI округе (специализация – гигантские ящерицы), или рекламирует модели эротического белья садомазо, или организует посещения парижской канализации с шумовым оформлением, или организовала круглосуточную доставку коктейлей виски-кири-киви [12] Отсылка к песне Жюльет Нуреддин Rhum-pomme. на велосипеде…

– Учусь печь. И делать макияж. И бухучету, – перечислила Хлоя. – Знаешь, это меня home staging на мысль навел. И твоя книжка.

– А смысл-то в чем?

– Буду устраивать свадьбы. Или гражданские браки, или что угодно, какие-нибудь друидические бракосочетания или церковные венчания в прыжке с парашютом, с кюре и всем прочим. Устраивать что-то для людей, чтобы они были счастливы. Если они в такой день счастливы, понимаешь, очень-очень счастливы, то им не захочется разрушать это счастье и они будут стараться. Кстати, надо, чтобы ты мне составила список…

– Друзей, которые хотят пожениться? Даже не мечтай.

– Нет, – возразила Хлоя с терпеливым отчаянием на лице, – книг. Я каждой паре буду дарить книгу. Маленькое дополнение к заказу, вишенка на торте, понимаешь?

Да, Жюльетта понимала. Но с ее губ сорвался другой вопрос:

– Хлоя… Мне стыдно, но я забыла, какую книгу тебе оставила. А ведь я ее специально для тебя выбирала… Не сердись… Я в последнее время много вожусь с книгами (она сознавала, что это эвфемизм…), и у меня в голове все немножко перепуталось.

Бывшая коллега посмотрела на нее снисходительно: так обычно смотрят на трехлетних детишек и впавших в маразм стариков.

– Ясно, зайка.

Она порылась в сумке и победно помахала перед носом маленьким томиком.

– Та-дам! Вот она! Я теперь ее всегда с собой таскаю. Как талисман. Пять экземпляров купила, чтобы уж точно не забыть.

Жюльетта взглянула на обложку: ярко-алый цветок на синем фоне покоился на женской руке, утопающей в рукаве свитера грубой вязки.

Ито Огава. “Ресторан обретенной любви”.

“Пересесть. Надо сделать усилие и пересесть. И не только в метро”.

Три эти короткие фразы вертелись в голове Жюльетты с того момента, как она проводила глазами сияющую Хлою, шагавшую по платформе станции “Пастер” мимо пары молодоженов, что фотографировались на фоне гигантской рекламы “Шанель № 5”. Невеста в газовом платье лимонного цвета походила на бабочку. Куда она хотела улететь? В туннель. Не самая позитивная мысль, устыдила она себя. Но нельзя же всегда быть позитивным. Тем не менее настроение после встречи улучшилось. Она с изумлением узнала, что месье Бернар закрыл агентство. Забрал свою кофемашину и драгоценную чайную чашку и уехал жить в домике на опушке леса, где-то в Ардеше. Как он сам признался Хлое, он наконец понял, чего ему хочется больше всего: выходить утром из дому и видеть удирающую в туман косулю.

– Ты ведь ему тоже оставила книгу, да? – спросила Хлоя.

– Да.

– А какую?

Эту Жюльетта помнила прекрасно. “Уолден, или Жизнь в лесу” Генри Дэвида Торо. Она долго колебалась между ней и сборником новелл Итало Кальвино. И выбрала ту, что тяжелее. Сказала себе, что месье Бернар побрезгует слишком тонкой книжкой, ведь он всегда говорил, что ему нравятся люди “весомые”.