Вера Колочкова - Сияние первой любви

– Ой, да какая тайна! – сердито перебила сестру Верочка. – Просто папа уехал в командировку не один, а с другой женщиной! Но это как бы не считается, потому что… Потому что он все равно бы к нам вернулся. Он же не может без нас, это же понятно!

– Верка, прекрати! – сердито прошипела Надя. – Что у тебя за язык такой, а? Вечно разбалтываешь посторонним то, что нельзя разбалтывать!

– Так тетя Таня же не посторонняя… – произнесла Верочка, оправдываясь. – Она же с папой вместе работает, что ты, Надь… И если папа попросил тетю Таню за нами присмотреть, значит, она свой человек!

– Да просто некого было попросить, вот и попросил! – парировала Надя, нисколько не смущаясь присутствием Тани. – Тетя Оля в командировку уехала, бабушка в больницу попала, а тетя Юля с дядей Володей в отпуске! А у Вершининых дети болеют, а у Самойловых переезд на другую квартиру… Все так в одной точке сошлось, понимаешь? Вот и пришлось. И не надо болтать лишнего, человеку наверняка не интересно, что в нашей семье происходит!

– Девочки, а чем будем салат заправлять, маслом или сметаной? – спросила Таня, пытаясь придать голосу больше озабоченности. Очень хотелось спрятать за этой никчемной озабоченностью собственный страх разоблачения.

– Мама обычно пополам заправляет, – быстро ответила ей Верочка, – то есть немного оливкового масла, немного сметаны.

– Да? Тогда и я так сделаю… – кивнула Таня. – Очень интересно, надо на заметку взять…

– Возьмите, возьмите! – добродушно позволила Верочка. – Очень вкусно получается! И никому не обидно! Потому что я люблю со сметаной, а Надя любит с маслом!

– Мама вообще очень вкусно готовит… – почему-то слегка обиженно произнесла Надя. – У нее такие рецепты есть, такие… Про которые вообще никто не знает, вот! К нам когда гости приходят, все в один голос говорят, что папе с женой повезло! Да и говорить даже не надо, потому что это и так понятно! Мама очень папу любит, и папа маму тоже… А эта женщина, которая с папой в командировку уехала… Это так, ерунда… Просто недоразумение какое-то. И зря мама переживала, не надо было! Наверное, теперь эта женщина радуется, что маме плохо. А только пусть не радуется, потому что папа все равно маму любит! И никогда ее не бросит, вот! Потому что таких женщин, как наша мама, не бросают!

– Ну все, ужин готов, девочки… – тихо проговорила Таня, чувствуя, как дрожит в голосе та самая нотка виноватого испуга. – Идите мыть руки и за стол…

Ужинали молча. Таня нашла на подоконнике спасительный пульт от телевизора, и все дружно следили за перипетиями популярной программы, где много кричат, много обвиняют, много и горячо спорят и где телеведущий блистает обаянием и раздает направо и налево свои неподдельно искренние эмоции.

Да, это была передышка. Можно смотреть в экран, можно есть салат, не чувствуя вкуса, и можно немного прийти в себя. Обозначить себя в чужом пространстве хоть как-то. А что делать, если так все сложилось? В конце концов, по своей воле она бы сюда ни при каких обстоятельствах не пришла. Но и Сереже не могла отказать – в этих обстоятельствах… И вообще, хватит самоуничтожаться, ну сколько можно уже? Как говорит Сережа – надо жить и надо исполнять свои обязанности. Пусть и временные, но обязанности.

– А вы что, и ночевать у нас будете, да? – вздрогнула она от Надиного вопроса, в котором явственно слышались нотки недовольства. Но эти нотки тут же были и перекрыты Верочкиным скороспелым благодушием:

– Ой, да конечно, оставайтесь, куда вы пойдете так поздно? Вон как противно на улице! И ветер, и дождь со снегом! Оставайтесь, а то мне страшно будет. Надька не боится, когда мы в квартире одни остаемся, а я боюсь. Мне все время кажется, будто кто-то ходит по комнатам, и долго уснуть не могу…

– Я вам тогда в гостиной на диване постелю, хорошо? – деловито предложила Надя, коротко и с досадой глянув на сестру. – А в спальне не постелю, это мамы и папы место. А посуду можете не мыть, мы с Веркой сами помоем. Раз вы ужин готовили, то мы посуду. Чтобы все по-честному. Вас же папа присматривать, а не убирать за нами просил!

– Хорошо, как скажете, девочки.

– Верка, тогда ты будешь мыть посуду, а я пойду белье постельное искать, поняла? – скомандовала Надя, вставая из-за стола.

– А почему я – посуду? Давай наоборот? – возмущенно подняла бровки Вера.

– Да потому! Ты же никогда не знаешь, где что в доме находится! Вечно в облаках витаешь! А я все знаю! Так что не спорь, а делай, что тебе старшие говорят!

– Да какие старшие? На полчаса раньше родилась, и уже старшая?

– Я не по возрасту старшая, а по характеру. Даже мама так всегда говорит, забыла?

Ссылка на мамино мнение подействовала на Верочку безотказно. Вздохнув, она встала из-за стола, принялась убирать посуду. Надя кивнула довольно, повернулась к Тане, проговорила тихо:

– Идемте в гостиную, не будем Вере мешать…

К половине одиннадцатого девочки угомонились. По крайней мере, из их комнаты не было слышно ни звука.

Таня тихо лежала под одеялом, смотрела в потолок. Спать хотелось ужасно, но знала, что долго не уснет. Чужое пространство не позволит. Вон оно как смотрит на нее враждебно из всех углов… И тело напряжено, не может расслабиться. И мысли в голове путаные и тоже виновато напряженные. И семейные фотографии в рамках смотрят со стен так придирчиво, так негодующе. Особенно вон та, где Сережина семья в полном составе стоит у моря, у самой кромки воды, и лица все счастливые, улыбающиеся, беззаботные. Тамара в закрытом купальнике, и заметно, что она стесняется своего полноватого, расплывшегося тела, но с другой стороны, по выражению счастливого лица можно понять, что это для нее не главное. А главное то, что они все вместе, что Сережа рядом, а девочки здоровы и дышат полезным морским воздухом.

Счастливая она, Тамара. Даже тем счастливая, что не озабочена своим внешним видом. Наверное, это и есть безусловное женское счастье – отдавать себя своим любимым. До конца отдавать, не требуя ничего взамен и не выставляя никаких условий. И не страдая от того, что недолюбила когда-то и кого-то… Да, счастливая…

Таня вздохнула и тут же устыдилась своих мыслей. Да разве она имеет право рассуждать на эту тему! Она, которая нагло вторглась в это безусловное счастье, заставила человека страдать. Можно сказать, сердце разбила – в прямом и переносном смысле…

Откуда-то издалека послышались позывные ее телефона, и она села на постели, соображая, куда бежать. Где она его оставила? Наверное, в прихожей, в кармане куртки. Наверное, это мама звонит – потеряла ее…

Не зажигая света, на цыпочках прокралась в прихожую, нашла телефон, ответила быстрым шепотом:

– Да, мам. Все со мной в порядке, не волнуйся…