Вера Колочкова - Сияние первой любви

– Мама! Мамочка! Ты ко мне пришла, да? А мы с Наташей только ко второму уроку приехали… Первым уроком сегодня физкультура, и Наташа сказала, что физкультуру можно пропустить, потому что я болел и до конца не выздоровел! Мама, мамочка…

Таня изо всех сил хватала ртом воздух, пытаясь побороть нервный спазм, так некстати прихвативший горло. Потом присела на корточки, ухватила Даньку за плечи и изо всех сил прижала к себе, чувствуя, как не отпускает горло досадный спазм. Наконец выговорила сипло, со слезной дрожью:

– Данечка, сынок! Как же я по тебе соскучилась, Данечка… А Егор? Он ведь тоже с тобой приехал, да?

– Нет, Егора Наташа к первому уроку отвезла.

Даня торопливо обернулся назад, проговорил тихо:

– Вон Наташа, видишь? Сюда идет… Наверное, мне уже бежать надо, мамочка, потому что я на второй урок опоздаю…

– Да, Данечка, ты можешь опоздать, – спокойно произнесла подошедшая к ним женщина.

Таня подняла на нее глаза, глянула настороженно. Наверное, надо было подняться с неудобных «корточек» и посмотреть ей прямо в глаза, но она не могла разнять рук, плотно ухвативших Даньку за плечи. Наоборот, прижала его к себе еще крепче.

– Сейчас, Данечка, сейчас… Я тебя отпущу. А после школы я тебя заберу, ладно? Сколько у тебя сегодня уроков?

– Четыре… – горячо прошептал ей на ухо Данька. – То есть теперь уже три осталось…

– Я никуда не уйду, я здесь тебя буду ждать, договорились? Вот на этой скамейке буду сидеть и ждать…

– Не делайте этого, пожалуйста, прошу вас! – услышала она сверху голос той самой Наташи и снова взглянула на нее снизу вверх. А Наташа торопливо продолжила: – Не обещайте ему ничего, пожалуйста…

Таня выпрямилась в полный рост, оставив ладони на Данькиных плечах, и взглянула Наташе в глаза, наконец. Они вовсе не были ни сердитыми, ни злыми. Скорее растерянными были и просящими, хотя голос звучал достаточно твердо:

– Дане пора идти, отпустите его, пожалуйста. Он на урок опоздает. Сейчас уже звонок прозвенит на переменку. А ему еще раздеться надо, ботинки переобуть. Пожалуйста, отпустите, пусть он идет.

– Да, конечно. Но я заберу его после уроков! – тоже стараясь придать голосу уверенности, произнесла Таня.

– Нет, я сама его должна забрать. Вы меня извините, но…

– Наташ! Можно меня мама заберет? Я с мамой поеду! – жалобно попросил Данька, глядя снизу вверх в лицо женщине и просительно улыбаясь. – Я с мамой хочу, Наташ… Я соскучился…

– Данечка, послушай меня, – с такой же просительной улыбкой склонилась к нему Наташа. – Я не могу тебя отпустить с мамой, понимаешь? Пока – не могу. Ты же знаешь, что папа будет на нас сердиться. И я ему обещала. Пожалуйста, Данечка…

– А ты позвони ему, Наташ! Скажи, что это я так решил, а ты не виновата! Пусть он на меня сердится!

– Нет, Данечка, не стану я ему звонить. Он сейчас очень занят и не сможет ответить. А нам с тобой после уроков надо в поликлинику заехать, мы еще процедуры не все прошли…

– Так мама меня в поликлинику отвезет!

– Нет, Данечка, я не могу! Я сама за тобой заеду и заберу тебя. И давайте не будем больше спорить, пожалуйста! – глянув на Таню, упредила ее возражение Наташа. – При ребенке – не будем…

И, снова обратившись к Дане, проговорила быстро:

– Я обещаю тебе, что сегодня вечером обязательно поговорю с папой! Я ему объясню. То есть попрошу его отпустить тебя к маме. Лучше ведь договориться, правда? Мы вместе с папой поговорим, я тебе обещаю!

– Ладно, Наташ… – грустно согласился Данька. – Давай поговорим… Ты думаешь, он согласится?

– Вот поговорим и узнаем… А теперь беги в школу, иначе на урок опоздаешь! – слегка подтолкнула его в спину Наташа, умоляюще глянув на Таню.

Даня кивнул, сделал один шаг, другой, потом обернулся, глянул на Таню виновато:

– Понимаешь, мамочка, папа ведь и правда рассердится. Но когда мы с Наташей поговорим с папой, то… Наташа обещала, а она всегда свое слово держит… А ты ведь завтра снова придешь, правда?

Таня не смогла ничего ему ответить – изо всех сил держалась, чтобы не разреветься. Только улыбнулась ободряюще и головой кивнула – да, мол, приду обязательно…

Когда Данька ушел, Наташа проговорила грустно, глядя в сторону:

– Простите меня, Татьяна, но я не могу сейчас по-другому… Ну сами посудите – не драться же нам на глазах у ребенка, правда? Зачем его лишний раз травмировать?

– Да, поэтому я вам и уступила, – проглатывая слезы, ответила Таня. – Но давайте определимся в главном – он мой сын, а не ваш. И он все равно будет жить со мной, а не с вами.

– Да я не собираюсь с вами спорить, Татьяна, что вы. Хотя не скрою – я очень привязалась к мальчикам за это время, мы нашли общий язык. И родители мои тоже. Они их так полюбили… Ведь у них нет внуков. Ждут их к себе в гости каждый выходной, готовятся.

– Мои родители тоже ждут внуков, Наташа. И не понимают, за что их лишили общения с ними.

– Да, я понимаю. Я пыталась это объяснить Вале, но…

Наташа осеклась и быстро глянула на Таню, будто ненароком затронула запретную тему. Но тут же вздохнула и проговорила решительно, преодолевая неловкость:

– Вам надо все решить с Валентином, Таня. Вместе решить. Я не могу быть посредником в этой ситуации, вы ж понимаете. А иначе мы с вами так и будем терзать детей. Я буду тянуть их в одну сторону, вы – в другую… Нет, я понимаю, что вы мать, конечно! – упреждающе выставила она перед собой ладонь. – И ваши материнские права никто отменить не может, но… Как-то надо разумно все решить, понимаете?

– Да как, как разумно решить, если… Если Валентин даже слушать меня не хочет…

– Да, Таня, ситуация очень напряженная, и Валентин настроен к вам весьма категорически. Но я-то не настроена к вам так же, поймите! Более того, я вам очень сочувствую. И Вале тоже сочувствую… И вообще… Как-то это все… Я не думала, что вы так быстро появитесь. Не готова оказалась. Нет, нет, я все не то говорю, не то! То есть… Не это хочу сказать!

Губы у Наташи вдруг отчаянно задрожали, но она справилась с собой, с трудом проглотив слезный комок. И продолжила тихо, глядя в сторону:

– Я бы хотела сама с вами поговорить, Татьяна. Не сейчас, позже, когда буду готова… Обо всем поговорить…

– Что ж, давайте поговорим, – пожала плечами Таня, глядя на нее с удивлением.

Ей скорее нравилась эта девушка, хотя было странно, что она ей нравилась. По всем канонам подобных взаимоотношений все нутро должно было отвергать соперницу. Но было в Наташе что-то такое искреннее и обаятельно доброжелательное, что поневоле вызывало симпатию. И даже ее с трудом сдерживаемые слезы вызывали сочувствие, а не злорадство.

– Давайте я вам позже позвоню и назначу встречу, хорошо? Дайте мне ваш телефон.