Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

Но к телефону подошла Танюша. Ну что ж, значит, девушка дома. Всё нормально. А «завтра поговорим» – это так было, чтобы что-то сказать. И он положил трубку. Ответного звонка не последовало, как он и предполагал.

Магнитофонной лентой в голове вновь и вновь прокручивалась Маруськина фраза. Об Анжелке и приворотном зелье. Уж не тот ли это пузырёк, с которым она так заботливо прискакала на первый чих? Ну, это тогда вообще из области маразма! Хотя… Чего эта Маруська может ни напридумывать, если она с головой на почве секса не дружит? С другой стороны, а зачем ей фельдшерицу приплетать, если встретила она его, Александра-Сашулю, с Танюшкой, а не с Анжелкой? Вот точно – дурдом какой-то!

Однако поймал в школе фельдшерицу, отозвал в уголок. Та игриво разулыбалась, покачивая бёдрами.

– А скажи-ка, дорогая, что же ты мне за микстурку приносила? – без экивоков бухнул. – Какое такое зелье, а?

Анжелика на мгновение побледнела, но тут же насмешливо ответила вопросом на вопрос:

– Это откуда же такие сведения?

– Маруську Сидорихину знаешь? На всё село орёт…

– Вот стерва! А я на Сидориху грешу… – вырвалось у Анжелки.

– Правда, значит? А как же ваше «не навреди»?

– А чем я тебе навредила? Не было ничего! Микстура и микстура! Сама и готовила, как положено. И простуда у тебя быстро прошла…

– Да не пил я твою микстурку, не пил!

Анжелика прищурилась в раздумье и машинально проговорила:

– Так вот почему с Егором проблемка приключилась… То-то в бутылке убыло… Думал, там «Старка»… Ой! – Она непроизвольно прижала к губам ладонь.

– Во как! Так вы, девушка дорогая, на два фронта?! Хочется, чтобы мужик приголубил и решил все твои проблемы. А так как один мужик одновременно этого сделать не может – нужно минимум два мужика. Или вообще травить мужское население изволите?

– Саша! Ты всё неправильно понял! – Куда и игривость подевалась у леди Винтер Чмаровского улуса. – Я же по-доброму хотела, тебя…

– Добро, милая, имеет свойство возвращаться, – прошипел Александр, – и уж тогда не жди от него пощады. Уразумела?

Шишкин-младший шёпотом – дабы дети ненароком не услышали – сообщил красавице, кто она после этого, и гордо скрылся в учительской.

…Очередная учебная неделя пролетела в бурной текучке. Итоговые сочинения в десятом и восьмом, предэкзаменационное повторение пройденного. Своих подопечных Шишкин-младший ещё, на всякий случай, натаскивал в ориентировании по компасу: по сведениям Серёги Доржиева, на учебных сборах по НВП планировалась «Зарница», а там, кто его знает, какие задания будут, вдруг по лесу разведчиками шариться.

Вечерами Александр тосковал по Татьяне, но решимости снять трубку и позвонить, так и не хватило. А каждый день губительную паузу затягивал. Танюшка тоже играет в молчанку. Впрочем, почему играет? Скорее всего, всерьёз обижена. Александр попытался представить себя на её месте. Вот так бы, при всём честном народе, – один кавалер подваливает: «Танечка, а кто это? А как же я?!», потом другой: «Танюша! Ты же обещала! Ты же клялась!..» И что бы он?

Ну, что тут скажешь… Две трагедии поселились через забор! Одна густела вокруг будущей бабули Валентины Ивановны и будущего дедули Потапа Потаповича. Другая – разливалась гнетущей атмосферой вокруг Шишкина с фикусом.

Шишкин-младший буквально почувствовал, как вырвался из всего этого нравственного смрада, когда покатил в райцентр. В компании весело галдящих девятиклассников; сосредоточенного в раздумьях о предстоящих испытаниях Доржиева; больше занятых не своей ролью на сборах по НВП (впервые!), а друг другом, Ашуркова – Сумкиной и насупленной фельдшерицы Анжелки.

В райцентре прибывших из Чмарово самолично встретил военком. Майор Каладжанов был затянут ремнём с портупеей, и даже при кобуре на правом боку, в полевое «хэбэ». Олицетворял такую несокрушимую мощь родной Советской Армии, что ребятня в автобусе разом притихла.

– Выходи строиться! К машине! – гаркнул Каладжанов. – В одну шеренгу по ранжиру— стано-вись! Доржиев! Командуйте!

– Равняйсь! Отставить! – проорал Доржиев. – Носочки подравняли, подбородки повыше! Видеть грудь четвёртого человека! Равняйсь! Смирно! – Чётко повернулся к Каладжанову: – Товарищ майор! Личный состав девятого класса Чмаровской средней школы на сборы по начальной военной подготовке прибыл. Военный руководитель, старший лейтенант запаса Доржиев!

– Вольно! – откозырял Каладжанов.

– Вольно! – продублировал команду старшего Доржиев.

– Значит, так… – прошёлся военком перед строем. – Девятого класса чмаровской школы больше нет. Есть десятый взвод и командир взвода старший лейтенант Доржиев.

– Есть! – тут же откликнулся военрук.

– Сверим наличие контингента! – Каладжанов, не оборачиваясь, протянул назад руку, в которую тут же всунул хрустящую кожей полевую офицерскую сумку уже знакомый Доржиеву, Шишкину и Ашуркову военкоматовский прапорщик, возникший у Каладжанова за спиной с внезапностью Сивки Вещего каурки перед травой.

– Акулова?

– Я!

– Отставить! Шаг вперёд, когда называю фамилию! Акулова?

– Я!

Каладжанов внимательно оглядел коротышку Светку и поставил в списке «галочку» напротив её фамилии.

– Стать в строй!

– Есть! – звонко отозвалась Светка и шагнула назад.

Военком довольно глянул на столь же довольного Доржиева и опустил глаза в список.

– Антонов?

– Я!

– Богодухов?

– Я!

– Верхотуров?

– Я!..

Ребятня демонстрировала образец строевой выучки. Шишкин-младший подумал было, а что ответит военкому Сергей, когда перекличка дойдёт до буквы «Л», но, отдать должное военкоматовской информированности, фамилия Либядовой, уже состоявшейся молодой мамочки, не прозвучала.

– Молодцом! – прокомментировал итог Каладжанов. – Сейчас отбываем к месту временной, на период сборов, дислокации. Доржиев, командуйте!

– Равняйсь! Смирно! На-а-право! К машине! Бегом марш!

Каладжанов придирчиво проследил, как десятый взвод загрузился в автобус.

– Доржиев! За мной последуете. – Приложив на секунду к околышу полевой фуражки правую ладонь, майор в сопровождении прапора отправился к стоявшей неподалёку военкоматовской «таблетке». Ребятня уже не галдела: перекличка произвела впечатление.

Выехали за пределы райцентра, попетляли просёлком километра два вдоль неспешно катящей воды реки. Здесь, в сотне вёрст от Чмарово, она и вовсе казалась солидной водной артерией.

«А как ещё к городу раздастся! – подумал Шишкин. – Эх-ма! Сейчас бы там на «Ракете», да с ветерком, да с синеглазкой в обнимку прошвырнуться!.. – Скосил взгляд на фельдшерицу, тоже глазеющую на речной поток. – Всё, паразитка, испортила!..»