Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

– Сашок, ну что ты хочешь, – философствовал на другом конце телефонного провода Макс Ткачёв, относительно недавний супруг Машули, в девичестве Колпакиди. – Что такое любовь? Это же сильнейший анестетик, супернаркоз! Ты закрываешь глаза на недостатки объекта вожделений, потом открываешь – хоп, а уже дети!

– Ты хочешь сказать, что Витёк вышел из наркоза и…

– Увы… Ситуация, конечно, деликатная. У нашего Витюли поползновения уже давно на другой объект обозначились, а вот Татьяна… По-прежнему пребывает в наивности, что в сложившихся обстоятельствах удержит его подле себя и даже сподвигнет на поход в загс. Её и моя, уж на что они подруги, не может убедить, что понятие «ещё вагон времени» плавно и незаметно трансформировалось в «поезд ушёл»…

– Вумные вы, медики, как вутки, только вотруби не хряпаете! У Витька, стало быть, новая любовь, а Татьяна – с пузом!

– Выходит, так…

– И что, «академ» будет брать?

– Да почём я знаю. Видимо…

– А может, Витёк ещё передумает?

– Витюлька-то? Да он, скорее, новую бабцу прихватит, чем опять на Татьяну упадёт! Он же у нас по жизни казановистый!

– Ну а вы? Перспективой наследничка или наследницы ещё не обозначились?

– Не-а! – засмеялся в трубку Макс. – Мы как раз «вотруби» хряпаем! Не до этого, рановато. И погулять ещё хочется, и, сам же знаешь, по осени у нас такие перемены… На новом месте освоиться – и мне, и Машке. Да и зачем пока это. Вот с учёбой покончим, там видно будет. Хорошо, если папашка мой к тому времени при своей нынешней должности останется, или хотя бы на службе, не выпрут его на пенсион. Посодействует, думаю, нам в трудоустройстве… [8] См. историю седьмого подвига А.С. Шишкина.

«Кто бы сомневался, – вздохнул Шишкин-младший, положив трубку. – Ленинград… Северная Пальмира… Погода только там гнусная…» В очередной раз посочувствовал Татьяне. Но Витёк-то, Витёк! Вот козёл! Хотя… Припомнился старый анекдот:

– Все мужики козлы!

– Правильно, дорогая! Абсолютно все!

– И ты тоже?

– Я самый большой козёл в мире!

– Господи, почему же я вышла за тебя замуж и живу с тобой столько лет?

– А вот теперь мы плавно перешли к теме, что все бабы дуры.

Настроения «шутка юмора» не добавила. «Ты не Витька осуждай, – с судейской интонацией грянул в уши внутренний голос. – Ты на себя, кума, оборотись! Сам-то каков? Сбежал из города от девок, теперь тут вляпался. Попользовался девушкой, да ещё и страдания развёл как невинно пострадавший! Радуйся, что хоть Танечка-синеглазка не залетела по твоей милости. И то ещё неизвестно… Сам ты Шишкин – стопроцентный козёл! И кот шкодливый одновремённо!..» Сравнение с этими двумя домашними животными (дикие козлы и коты тут не прокатывают) для мужиков выглядит, конечно, обидно. Если представительниц прекрасного пола называют козой или кошкой, то чаще всё-таки в понятии «козочка» (грациозная, стройненькая, резвая), а не «коза» (рогатая, упёртая, вредная), и «кошечка» (сексуальная, игривая, гибкая), а не «кошка» (пакостная, драная, подлая). А мужиков? Козёл вонючий и вредный; кот – жирный, ленивый и наглый. Ах, да! – мартовский. Вот вам и равноправие полов!

Что тут возразишь…

В душе тренькнула трусоватая струнка. А если и Танюшка, как её тёзка? Танюшка – девушка гордая. Но допустим… И вот случись невероятное: приезжает из Кашулана ейный батя и спрашивает у него: «Что делать будем, дорогой учитель Александр Сергеевич Шишкин?» И что он ответит этому замечательному мужику? «Извините, уважаемый Евстафий Иванович, так вышло…»?

Татьянин батя, конечно, не приедет. Перед молодым свинтусом бисер метать не станет. Но даже пусть он, Александр, накрутил тут себе страхов о возможной беременности Танюшки, а всё равно – как теперь в глаза её родителям смотреть, доведись встретиться? Без пяти минут жених и вдруг – пропал! Только под землю провалиться!..

«Да не ври ты себе! – возопил внутренний голос. – Как же, ты провалишься! Ага! В самые тартарары! С облегчением ты, гад, вздохнул, когда Танюшка повернулась и ушла! Это ж прямо-таки гордиев узел сам собою рассыпался. А до этого как причитал-то: что делать? куда бежать?.. С облегчением вздохнул, с облегчением! Разве что благодарность Маруське не объявил!..»

Что такое, воскликнет читатель, почему нам ничего не известно? Страница из книги вырвана?!

Э-э-эх… Из жизни бы Шишкина-младшего эту страницу вырвать!..

Тринадцатого мая – вот ведь эта чёртова дюжина! – в гости из Кашулана прикатила Танюшка. Александр встретил подругу на автобусной остановке у «сельпо». А чего конспирацию разводить, и так все знают! На бабьи пересуды, разгорающиеся при виде Александра и Танюшки, Шишкину-младшему в радостном томлении от предвкушения ночных забав было наплевать. Это потом, когда они с Танюшкой расставались до следующей встречи, он грыз себя и зарекался до минимума свести общение с подругой, а то и вообще… Но стоило ей приехать, или когда он сам, как пишут в сентиментальных романах, летел на крыльях любви в Кашулан, думалось не головой.

А ведь накануне такие тягостные раздумья посетили… И организовал Шишкину-младшему их никто иной, как Павел Николаевич Кабаргин, этот «серый кардинал» из райкома партии. Заявился в школу и выдернул Александра прямо посреди урока.

– С Флёровым вопрос к осени будет решён, – без предисловия заявил заведующий орготделом РК КПСС. – Уходит на секретаря парткома совхоза. Готовьтесь. В октябре состоится районная отчётно-выборная комсомольская конференция. Вопрос будет оформлен окончательно.

– Но есть же Иван Мишин, готовый первый секретарь, – сделал попытку возразить Шишкин-младший.

– Есть, – безулыбчиво кивнул Кабаргин. – Но есть мнение райкома партии. Готовьтесь.

– Послушайте… – не унимался Шишкин. Он сложил обе ладони лодочками и протянул под нос «серому кардиналу»: – Я пшеницу от ржи отличить не могу! И чего я скажу, к примеру, молодым механизаторам? Городской мальчик учить уму-разуму припёрся? Да и в целом о сельскохозяйственных процессах, сами же понимаете, представление имею самое смутное…

У Кабаргина и жилка не дрогнула. Сфинкс засушенный!

– Жизнь заставит – Мичуриным станете. Голова варит? Варит! Вот и не будем… Готовьтесь.

С тем и убыл партийный бонза.

«Оженят на первого секретаря, оженят! – тоскливо подумал ему вслед Александр. – А там точно так же и в сам-деле жениться обяжут. «Готовьтесь. Шагом – марш под венец!» В октябре, значит… Да уж… Не найду до октября запасной вариант – кайла!..»

После визита Кабаргина каким-то детским лепетом, смехотворными и наивными показались Шишкину-младшему душевные терзания по поводу взаимоотношений с Танюшкой. Женится не женится – только что изменится? Расплевался с Танечкой? Так женись на Манечке!.. «Стихоплёт ты хренов! – буркнул внутренний голос. – Ищи, дурень, запасной вариант в темпе уже не вальса, а твиста! Александр ты или как? Так бери меч и руби! Руби чёртовы узлы! На худой конец, приедешь в очередной раз на бюро райкома – напейся в зюзю и упади посреди улицы! Однако… Вряд ли это поможет. Выговорёшник всадят, и то в самом худшем случае. В «обойме», братец, ты теперь, в боевой номенклатурной «обойме»… Даже погром можешь устроить в райкоме! Заявят: переутомился товарищ; запрут на месячишко в «дурнушку», проколют антидепрессантами и – извольте! Кабы числился ты ещё не в этой «конюшне», может быть, и поставили бы на тебе крест. А уж если «есть мнение»…»