Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

– «Первым делом, первым делом самолёты…» – попытался пропеть Шишкин, чтобы и вовсе не выглядеть унылым болваном. Расставание с предками рисовало самые пессимистические перспективы. Он представил, как маман будет день за днём выносить отцу мозг. Чёрт знает, что придумают. И сможет ли он всем этим родительским интригам противостоять?

– Анекдот этот знаешь? – спросила Анжелика и тут же выдала: – Вот так же один военный поёт, а девушка его спрашивает: «Вы лётчик?» – «Нет, зенитчик».

– Анекдоты любите? – спросил Александр. – Я тоже. Даже выписывал кое-какие в блокнот. Где-то дома, в городе, – уточнил, – валяется.

– А кто их не любит. Ладно… Нога, понимаю, не беспокоит особо?

И тут, сам того от себя не ожидая, с каким-то внутренним трепетом, Александр брякнул-воспросил:

– До свадьбы заживёт?

– Чего? – недоумённо переспросила Анжелика.

– Да мне тут все такой прогноз выдают, – нервно засмеялся Шишкин и вкратце, почему-то ощущая некое нарастающее волнение, пересказал Анжелике финалы всех посещений, неуклюже завершив пересказ уже полной чушью: – Остаётся для скорейшего выздоровления сделать сказку, в смысле, прогноз, былью… А давайте, Анжелика… поженимся!

Та вскинула на Шишкина быстрый взгляд, такой острый, что Александр поспешил разъяснить:

– Анекдот. Это парень девушке предложил. «Зачем?» – спрашивает она в ответ. «Все охренеют». – «Ну тогда давай».

Анжелика не засмеялась. Потёрла висок.

– Что-то сегодня голова не работает. Хотя не вся. Есть могу…

– Так, может, поужинаем?

– Нет, спасибо. В другой раз. Мне ещё к Кобылиным тащиться.

– Как там Командарм? – выдохнул воздух Александр, обречённо сознавая, что последним, так сказать, анекдотом смазал всё напрочь.

– Нормально, но повидать не помешает. А ты ногу расхаживай. Ночного покоя ей вполне достаточно, а днём немного прогуляться не лишнее.

– Так, может, всё-таки?.. По бокалу вина, в смысле, по чашечке – крусталями не обзавёлся. За полное выздоровление. И гуляш есть. Вку-усный!

– Бабушки школьные балуют? – усмехнулась фельдшерица. – Нет, дорогой, спасибо. Ужин ждёт меня дома. У меня правило: когда все дела сделаны, тогда и расслабиться можно. Да и что я вчера зря кухарничала? Не родился ещё тот враг, которому я бы отдала свой ужин. Шутка! Да и предлагать даме званый ужин в антисанитарных условиях… – Анжелика насмешливо обвела рукой заляпанный пол. – В общем, спокойной ночи. Ежели ножка забеспокоит – звоните, а лучше шлите продуктовые посылки и денежные переводы…

После ухода фельдшерицы Шишкин-младший и вовсе упал духом, размышляя совершенно сумбурно. В голову то и дело лезли мысли об Анжелике. Вот ляпнул так ляпнул! Точно говорят: законченных дураков не бывает, ибо нет предела совершенству… Ещё подумает: головёнку мальчонка потерял… Да нет! Она умная. Вон, какую комедь перед предками разыграла! Маман-то раздраконила – у-ух! Но с ослизмами, то бишь с анекдотами, как-то поаккуратнее надо. Про «давай поженимся» явно «не в строку» вышло. «Предлагаю руку и сердце в обмен на грудь и бёдра…» А про бабушек-то… ишь ты, пошёл уж слушок по всей Руси великой….

И снова в ушах прошуршало это материнское: «Лицемер». Невесть что в момент накрутила! Как тогда, в школе, с Наташей… Не-ет, никуда в субботу он не поедет! Что там Анжелика говорила про уборку урожая? Вот и выйдет он в поле со своим девятым. Да и вообще… Завтра же на уроки!

Шишкин-младший листанул ежедневник: «Что у нас по расписанию четверга? Литература в девятом вторым, а первым… А первым – русский в пятом…»

– Вы знаете, почему Земля крутится? – угрюмо спросил Шишкин-младший у своих подопечных, когда дело дошло до разбора многострадального домашнего задания – сочинений о самой понравившейся из списка рекомендованных для чтения на летних каникулах книг. Большинство школяров во всех классах, как он и предполагал, скупо изложило содержание параграфов из учебников по литературе. Скупо и тупо. Потому как отдельные попытки разнообразить или завуалировать откровенный плагиат ситуацию только осложнили. Подопечный девятый «А» исключением не стал.

Сёстры-близняшки Таня и Надя Горшковы, появившиеся в девятом из алейской восьмилетки, ударно и скоропостижно пролистали за лето «Войну и мир»: «Андрей Болконский часто ездил поглядеть тот дуб, на который он был похож как две капли воды… Первые успехи Пьера Безухова в любви были плохие – он сразу женился… Пьер был светский человек и поэтому мочился духами… Из всех женских прелестей у Марии Болконской были только глаза…» Особенно умилил вывод, которым Наденька Горшкова подытожила своё сочинение: «Толстой несколько раз переделывал «Войну и мир», чтобы нам было легче её изучать…» А её сестрёнке Танюшке оставалось лишь посочувствовать: «Чтение – это, конечно, добро, хотя от него болит голова. Когда я дочитала «Войну и мир», то думала, что меня отвезут в больницу…»

Да уж… Александр вспомнил и своё первое, школьное, знакомство с «Войной и миром». Повествование, как известно, начинается с салона Анны Павловны Шерер, которая с первой страницы романа принялась строчить записочки-приглашения на вечер в свой салон исключительно по-французски, потом несколько страниц аналогично демонстрируют свою образованность её гости… Ну ладно бы классик сие обозначил, а повествование-то гнал на русском, так нет! Сплошное «франсе», а перевод – в сносках внизу страницы, меленько так…

Старшеклассник Шишкин аккуратно тогда том закрыл и не открывал до крайней необходимости, которая будущего учителя-словесника припёрла уже на студенческой скамье. В общем, Танюшку Горшкову, розовощёкую и добротно скроенную девицу, щедро вскормленную на экологически чистых продуктах домашнего подворья, учитель Шишкин прекрасно понимал.

Миша Самылин, единственный из чмаровских пацанов-девятиклассников, тоже добросовестно законспектировал основные постулаты учебника о творчестве великого классика и его бессмертном творении. Но, как и подобает будущему защитнику Отечества, сконцентрировался на описываемых сражениях. В результате скрещивания лермонтовского «Бородино» (Шишкин-младший понял это так) с описанием батальных сцен Львом Николаевичем, Самылин родил кое-что своё: «… Друг другу на встречу шли полки французов и Кутузов. На поле раздавались стоны раненых и мёртвых. Повсюду лежали трупы. Кое-где они ещё были живы… Французы бросились наутёк, не выдержав духа русской армии… Армия бежала, впереди бежал Наполеон. Он терял свои достоинства и честь поминутно…» Самылин тоже подытожил сочинение, но грозно: «Уже когда Наполеон сидел в изгнании, он рвал на себе волосы и вспоминал, как Александр Невский сказал пленным немецко-фашистским захватчикам-рыцарям, которых вытащили из подольда Чудского озера: «А кто с мечом к нам войдёт, тот от меча и погибнет. Но от нашего меча!»