Андрей Бычков - Олимп иллюзий

Дави их, Пейдж Даун. Дави всех. Пусть трещат их мозги, как корки арбузные. Как грецкие орехи дверью, колются. Лопаются, как клюква, и размазываются, как сметана. К ногтю, сука, всех передавлю!

– Давай! – закричал дон Хренаро.

– Мочи! – подхватил дон Мудон.

– Расстреливай, режь и вешай всю эту сволочь!

– Захуяривай по лбу!

– Пизди по яйцам!

– Дави их, как вшей!

– Как орангутангов, мочи в сортирах и в танках!

– Доставай с деревьев спрятавшихся и добивай!

– Жги их редакции!

– Чтобы в подштанниках выбегали продавцы справедливости и полу чали по пиздам!

– Чтобы рекламные агенты правды не успевали маек своих потных поменять, как оседали уже без своих зловредных хуишек!

– Чтобы ди-джеи морали пальцами своими отрезанными не крутили нам у виска!

– Чтобы попсу оккультную вешали на казармах!

– А младенцам засовывали в задницу дэна брауна их!

– А метахимикам надували «пежо»!

– Большое такое «пежо» с желтыми яйцами!

– И давили животы публично!

– Взять всех!

– Всех насосавшихся на времени нашем.

– Нанизать на нитку, как бусы, и спустить в сортир.

– Сегодня есть, а завтра нет.

– Типа, канули в Хуанпу.

– А на дворе уже Хуанпу.

И тогда-то разволновались и коровки. Да что же это такое творится? Да эдак и за нас возьмутся? Да вы посмотрите, че тут твориться собирается!

– Где его мать?!

– Позовите его мать!

– Скорее, мать его.

– Быстрее, мать его.

– Еб его мать, чего счас наделает-то!

– Зовите ее скорее с рынка!

– А то че она там все кефиры, да зефиры?

– Блять, эфир горит!

– Выключай, на хуй, телевизор!

– Кашпировский ебаный…

– Мне уже плохо.

– А мне, думаешь, хорошо?

– Отсос энергии пошел!

– Как надулся, смотрите, гад.

– Вот это зубочистка!

– Никогда такого не читала.

– С пейдж дауном, сволочь, надул!

– А пятиклассница наверняка…

– Проститутка!

– А брат ее…

– Сутенер!

– Сговорились, падлы.

– Я же говорила, что спят втроем.

– Молчи, Буренка, прорвемся!

И они поползли, коровки, по полям, по лесам, ползут, ползут, расползаются по тропинкам, а тут из-за леса опять выкатывает на колесах соловьиных своих этот Пейдж Даун ебаный, вырастает до небес и давит их вместе с тропинками и с лесом. Деревья, блять, как спички трещат. Какие тут тропинки?! Куда ползти неизвестно! А тут еще и четыре полковника на барабанах трамвайных налетели. Как дробь перед залпом. И так и дали по ушам. Что аж все перепонки полопались. Что аж кровь хлынула изо рта. Давить, так давить, да Пейдж Даун? Да, Кетцалькоатль? В небе ток с громом удивляются. Вот это героин! Паранойя, так паранойя! Держать зеркало перед природой, как нам Вильям Достоевский завещал.

Ибо все вы – какая вам цена? Исчезнете, как ячмень под коровьим зобом. Выдадите – как младенца. А зря не искупили. Не прощу. Ледяная гора моя встанет над университетами вашими. Заблестит над лесами. Сосать айсберг будете до гланд. Я говорю, как право имеющий. Как начертано на котлах моих. Ибо стоит айсберг мой на котлах.

Потому что мы мчимся с тобой по ювенильному морю. Потому что волнение волнуется через нас. И потому что есть еще синева – блистательная. И волнение, подступает к горлу криком чайки. И оно, волнение, ищет, как бы взволноваться ему. И любовь ищет, как любить ей. А ненависть – ненавидеть. Так окликните же по имени, чтобы и мы могли не нарадоваться. Чтобы и мы могли поспешить в палату мертвых. Ибо и я вместе с вами возвращаюсь в ад ваш, как Орфей за Эвридикой своей. Ибо и я Беатриче свою стерегу на просторах стигийских, как Дант. Распусти волосы, Лолита. Соблазни Адама, Лилит. Чем ниже опускаемся мы, тем выше. Чем выше поднимаемся, тем больше любви. Сжальтесь над Орфеем, пусть не оглядывается Дант.

И тогда ледяные пальцы свои распростер. Что дочь разврата, и сестра разврата и мать невинная раздвинула свои врата. Кому дала ты, капитану Немо? Останься, прошу тебя, не уходи. Гори, как новогодняя сказка. Такая маленькая, что все еще впереди. Такая большая, когда все уже можно. Не спите с глазами своими. Не возвращайтесь в город большой, как корабли. Не верьте учительницам. Будьте, как мудрецы и министры. Ибо уже Светозарное подступает и настает и облизывает на палочке. Ибо дерн, да дерн. Открывайте же люки и прыгайте, святотатцы. Ваш Люцифер вас ждет. Он проверяет билеты – кто первый, а кто последний. Кто в партере, а кто в фойе. И не надо сапоги чистить, это не помогало никогда и никому. Ибо пилочка не для ногтей дана была, а для дерна. И на развязках браузерных не ищите, где легче, а ищите труднее где. Ибо там, где легче, выбирает природа, но вы – не от камней с растениями и животных. Вы как лилии филогенетические, – говорит профессор. Он мудрец, а хочет стать министром. А почему? Там же, где газеты всего мира. Не спорьте с ним, он напишет о вас. В газовых урнах урана бесплодного. В Ришелье кардиналах мушкетеров поддельных. Сдерите же кожу с лицемерного барабана. А мы все равно ничего не добьемся, мы все обречены. Так отпустите бороду счастья. До колен, до яиц. Что ждет нас всех в прихожей Люцифер. Что дождь будет в понедельник во дворце Дожей. Что Жижек не прав. И Лакан лакал из корыта. А Фрейд брился лишь Брейвиком. Устали мы все, господа, это правда. А с веничком Люцифер, конечно, морозный, взбодрит. Да потому что он не устал. Он бабочке снился. А вы говорите Лао-Цзы. Да на хуй Лао-цзы! Да ебать я хотел вашего Лао-Цзы! Да я сам, блять, сука, Лао-Цзы!

– Роман, спускай шлюзы!

– Роман, плюй на все!

– Роман, плюй на карликов, на учителей, на депутатов, адвокатов, милиционеров…

– Редакторов журналов, министров культуры, контролеров метро…

– Плюй на директора издательства «Новый мир», он же просто мудак полный, наикруглейший.

– На олигархов, дайверов, пенсионеров, финансовых аналитиков, гастербайтеров, гештальт-психологов, топ-моделей, креативщиков, трамвайщиков, стилистов…

– На лауреатов букеровских и хуюкеровских!

– На всю эту сволочь бездарную и тупую. Стань им всем поперек горла, Роман, пусть, они, суки, подавятся!

Я люблю, когда новый читатель поднимается от зари. Я люблю всех тех, кто еще жаждет Нового Слова. С чувством превосходства заряжаю я его кварки. Я знаю – новый читатель алчет нового. Так смотрите же – еще не потеряны пространства. Еще сияет лигурийская синева и блещет море обоих Сиртов. Встаньте же и вы на кончике иглы. И смотрите. Ад ваш здесь, а даль ваша там. И потому что даль ваша там, ад ваш здесь. Очнитесь ото сна, взгляните пронзительно. И не отказывайтесь, ибо отказаться невозможно. И не берите с собой, ибо отныне с вами будет везде. Кричат на каждом углу колбасники. Но уже шепчет неумолимым приливом вечное море. Взывают под фонарями справедливцы. Верьте лишь блистающей синеве над заливами обоих Сиртов.