Андрей Бычков - Олимп иллюзий
- Название:Олимп иллюзий
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Алетейя
- Год:2018
- Город:СПб.
- ISBN:978-5-907030-95-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Андрей Бычков - Олимп иллюзий краткое содержание
В 2014 г. рукопись романа получила премию НГ «Нонконформизм».
Олимп иллюзий - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Как все они, вся эта восторженная, с обожающими любовными взорами, словно бы вырезанная из наэлектризованного кружева, толпа, как они все сейчас бросятся меня раздевать, покрывать поцелуями, ласкать, блаженно сосать, шлепая по лужам, подставляя непокрытые истерические свои лица под льющуюся потоками свыше благодать, и как я буду преображаться, как я буду истаивать в этом их непомерном обожании, становиться им, этим глубоким обожанием – как чистое, как истовое, как прозрачное.
И вдруг, глядя на эти перекошенные от восторга рожи, я почувствовал, как за шиворот мне кладут кусок льда – вся эта истекающая от слоновьего сладострастия толпа, ревущая от восторга и разбрызгивающая свои наэлектризованные слюни – господи! – это же, оказывается, и были те самые адвокаты справедливости, шоколадные топ-менеджеры надежды, ушастые попы прав человека, стилисты и юристы пластмассового добра, доброжелательные агенты кока-колы, гайморитные продавцы памперсов, визгливые бездельницы из фитнес-клубов йоги и тайцзи, стеклянноглазые завсегдатаи вокзальных пивных и вонючих баров, офисные гении и салонные остроумцы, профессура с набитыми ртами прописных истин, армии добропорядочных мамашек и папашек с какашками морали, упакованными в глазурь и целлофан то бишь, вся эта пошлая сволочь, бесплатно пользующаяся отсутствием рабочего класса, неумолимых контролеров в вагонах метро, стоматологов мудрости, жестоких и циничных крановщиков, эвакуирующими из автомобильных пробок в один мах, в два маха, ну, хорошо, пусть в три… А поверх толпы уже лез целоваться Андрюшка Василевский, директор аквариума, подплывал со своими вспученными губами, со своими зардевшимися, словно бы ягодицы, щеками, и стрекозиными глазами, исполненными нестерпимой голубизны, но, слава богу, уже и его отталкивали спереди, оттягивали сзади за фалды пиджака, принимали за ляжки и натягивали за подтяжки, и бедняга уже рыдал от наслаждения, красный и красногрудый, как с выпертой синей опушкой удод. И уже скандировали, напирая с задних рядов рогами, и подвинчивали в спины впередистоящих. И уже вырывалось языкастое и пламенное коровкино: «Ра-а-аман! Ра-а-аман!» Хлопало дымными клубами: «Да-ешь!..» И между вымени сисек рогов, копыт и сосков протискивались в декольте голубоглазые лохматые телочки, катились кругленькими, головотяпными зайчатками, мочились от удовольствия енотной мелюзгой, и выкатывались к моим ногам, и уже упруго подпрыгивали и резиновыми подскакивали мячишками, пытаясь ткнуться мне в ладошки своими влажными горячими носами. И тогда вдруг, закусив губу, сам Господин Матриарх, украшенный усами белых лилий, с муравьиной своей бородой, с синим гусиным подбородком, утопающим в белоснежном жабо густых подосиновиков уже выезжал мне навстречу на этом блестящем, вылепленном из овечьих, смуглых, если не сказать иссиня-черных каловых шариков, на своем Великом Коровьем Божестве, и в руках его плавала пальмовая ветвь Каннского кинофестиваля, а на груди блестел надраенный до невозможности значок с фон Триером. А из-за спины Коровьего Божества, из-за смородинового куста насмешки уже высился худой и с простреленной грудью прокурор, и, как зубастая, скалилась, пролетая и звеня восторженными ежами, ятями и твердыми знаками мертвая учительница-валькирия.
– Док… ты же… ты же обещал… Беатриче?
Лицо Дока – потное, глянцевое – блестело от удовольствия, я так и чувствовал, как оно возвышается над моими ушами; как оно благоухает духами, заглушая резкий резиновый запах новенького, только что купленного, мяча.
– Нет, нет, это же не порок, это же добродетель, – бормотал он еле слышно, вывернутыми от волнения губами, слегка побрызгивая мне в слуховой проход и на мочки прохладной, быстровысыхающей слюнцой. – Гордыня и гордость – разные вещи, держи удила, на тебя смотрит весь мир.
– Док, ты обещал мне Беатриче.
– Тиш-ш-ше… – прошипел он, больно задавливая мизинец у самого моего ногтя, так, что я чуть не закричал.
А рядом уже вырастал на глянцевой овечьей скульптуре Коровьего Божества высоко гласный Господин Матриарх, и уже величественно склонялся ко мне с потолка своего прободения, как люстра, отмахиваясь полупрозрачной пальмовою ветвью от надоедливо жужжащей учительницы, и торжественно поблескивая фон-триеровским значком.
– Наш, наш, – уже лобызал он меня в обе щеки с высоты Коровьего Божества, – наконец-то у нас появляется свой, свой!
И его дыхание, чудесное, кариесное, волшебное, смешанное с ароматом лилий и густым гусиным запахом подгнивших подосиновиков, обдало тонкими невидимыми брызгами все мое, до самых кончиков ушей лицо, и уже невинной принцессой входило это облако мельчайших брызг в мои королевские ноздри, неслышными туфельками пробегало через дыхательное горло в бронх, опускалось, покашливая черноватой кашицей в легкие. Головокружение, радужное, карусельное, тошнотворное, заставило меня прикрыть глаза и я с наслаждением уже терял сознание.
– Скорее! Скорее! – теребил меня за руку, как краб, как будто хотел оторвать, Матриарх. – Скорее на встречу с Беатриче!
Грянул, оглушая и ослепляя литаврами, оркестр. Загудели и засияли, налетевшие вдруг невесть откуда, духовые трубы. И Матриарх, величественно помахивая пальмовой ветвью, повлек меня за руку на высокую, залитую ярким светом, сцену, украшенную розоватыми бумажными цветами, посредине которой возвышалась огромная белоснежная кровать.
Но лишь только я поднялся по ступенькам, как ко мне вдруг подскочил Док и яростно, со всей силы ударил меня кулаком по лицу. И малиновый гул звонко, как от колокола, закачался в моей голове.
– Отвечай, кто есмь Беатриче?! – закричал он мне в самое нутро слухового прохода, где все еще раскачивалось и плыло стеганое колокольное одеяло.
– Китаянка?!
И он оглушил меня новым ударом своего тяжелого, как свинцовое ядро, кулака.
– Бывшая жена?!
Еще один громадный удар накрыл меня звонким малиновым ознобом.
– Сестра дона Хренаро?!
В каком-то иссиня-вафельном глубоком обмороке, среди каких-то африканских роз я повалился лицом вниз на белоснежные пододеяльники и, прорывая тонкие кружева, полетел вниз… прорывая кальсоны, малосольные огурцы, обрекая наивность маленьких свекольных мальчиков, издаивая козьих и черных шлагбаумообразных козлов… полетел глубоко вниз, в какую-то багряную раскаленную шахту, где навстречу мне уже свистело и мяукало, гикало и хохотало, и веяло чем-то ледяным, что я видел, да, видел, как в зрачки, да, в зрачки, как резью, да, как резью, ибо крошевом острым, да, крошевом мучительным, и как кто-то уже приоткрывал на порошках зеленоглазый, и как кто-то уже освещал светозарный, какое-то промерзшее до голубизны… И уже пело надсадно и гундосило в нос, и прижимало, как Солнце и Луну, чтобы дышать стало труднее, и назначало на длинных струнах, и встреча, да, налетала встреча, с Беатриче, да, налетала с Беатриче…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: