Маша Трауб - Любовь со странностями и без

– Мам, почему ты до сих пор носишь кольцо? – однажды спросила Лиза.

– Не могу его снять, представляешь? – призналась Аглая Павловна. – Уже и мылом пробовала, и средством для мытья посуды, и вазелином, и растительным маслом. Никак. Палец болит сильно.

Лиза отвела мать в ванную и стала намыливать кольцо. Ей удалось его снять. На пальце зияла рана. Кольцо протерло кожу чуть ли не до мяса. Как она вообще с ним ходила?

– О господи, какое облегчение! – выдохнула Аглая Павловна. – Я уж думала, никогда от него не избавлюсь.

– Ты хочешь его сохранить? – спросила Лиза.

– Да ты что! Выброси! Видеть его не могу.

Лиза выбросила кольцо и замазала израненный палец зеленкой. Еще тогда подумала – кто вообще придумал эти обручальные кольца?

Но когда Никита преподнес ей кольцо, она дрогнула. Пусть на мгновение, но сердце зашлось.

Лиза захлопнула коробку и наконец отправила эту злосчастную бандероль.

Через месяц секретарша выдала ей уведомление с почты.

– Что это? – спросила Лиза.

– Не знаю. Нам доставили.

Лиза пошла в отделение рядом с работой и получила назад посылку. В графе «отправитель» она указала рабочий адрес. Лиза уже со страхом смотрела на коробку, от которой не могла избавиться.

– Почему посылка вернулась? – спросила она у служащей.

– Ее не получили по указанному адресу. Поэтому вернули. Так часто бывает.

– И что теперь делать?

– Отправьте на другой адрес.

Другого адреса Лиза не знала. Она вообще мало знала о Никите, как оказалось. Вроде бы он ушел к одной из своих поклонниц. Спокойно собрал чемодан и уехал. Легко. Без скандалов, долгого прощания. А что случилось с Никитиной матерью? Она умерла? Он продал квартиру? Никита вообще ничего не рассказывал про родителей, а Лиза не спрашивала. Они встретились уже взрослыми, самостоятельными людьми и сами решали, с кем жить. Если бы не настоятельные просьбы Аглаи Павловны, вряд ли бы она познакомила с ней Никиту.

– А можно еще раз отправить по тому же адресу? – спросила Лиза.

– Вам что, деньги девать некуда? – удивилась служащая.

Лиза пришла с коробкой на работу. Поставила ее под стол.

– К вам заказчик, – заглянула в кабинет секретарша.

Лиза пошла в переговорную. Про встречу она забыла, хотя была к ней готова.

В переговорной она показывала рисунки, наброски, пыталась объяснить, что именно она хочет донести до зрителей. Заказчик, молодой человек за тридцать, одутловатый, со следами вчерашнего загула на лице, молчал.

– А вы можете сделать как у этого… – наконец сказал он.

– Как у кого?

– Ну мужик, который про личностный рост. Модный сейчас. Вроде бы вы ему презентацию делали.

– Зачем вам как у него? У вас может быть свое лицо.

– Не, не надо свое. Сделайте как у него. Он сейчас в тренде.

– Я не могу. Не имею права. И вы – совершенно другой.

– Ну сделайте, чтобы было похоже.

Еще несколько заказчиков попросили сделать варианты, похожие на те, что она делала для Никиты. Он и вправду стал модным лектором. Собирал большие залы. Лиза не переставала удивляться вдруг свалившейся на него популярности. Она стала следить за ним в соцсетях, хотя каждый день запрещала себе. Он выкладывал все – свою личную жизнь, лекции, фотографии со знаменитостями. Лиза всегда говорила, что нужно разделять личное и работу. Никита пренебрег этим советом и вовсю хвастался новой подругой, новой любовью. Он планировал написать книгу – нет, сразу две. На фотографиях у него появился надменный взгляд. И он выставлял именно те фото, которые Лиза «зачищала» в своих презентациях. Никита больше не желал казаться милым, умным, добрым, искренним. Он захотел стать мачо.

Лизе стало смешно. И грустно. Она вдруг поняла, что Никита – как проект, ее проект – проваливается, летит в тартарары. И ей от этого нехорошо и больно. Она задумывала его другим, продвигала другим. Никита теперь походил на куклу Кена – модный, с тщательно подстриженной бородкой, пластмассовый не только снаружи, но и внутри.

Она достала коробку. Что еще осталось в ней от их с Никитой совместной жизни? Диск с фотографиями. На всех фото – Никита. Анфас, профиль. В шарфе, без шарфа. На крыше здания, во дворе, на улице. Футболка, которую она ему подарила. Собрание дисков с фильмами Антониони. Кем она была для него? Наверное, никем. Просто этапом. Очень важным этапом, который помог ему измениться. А сейчас у него другая покровительница, которая хочет видеть его Кеном. И Никита старается соответствовать.

Лиза осталась прежней. Она вообще не представляла себе ситуации, в которой могла бы изменить свою жизнь. Тем более под влиянием мужчины, пусть даже близкого.

Она вытащила из коробки диски и футболку. Чтобы ничего о нем не напоминало. Чтобы ни следа не осталось. Снова пошла на почту рядом с домом. Написала адрес Никитиной матери.

– А обратный писать будете? – спросила служащая.

– Нет.

– Так нельзя.

– Пожалуйста, отправьте без обратного адреса.

– Все равно вернут нам.

Посылка была отправлена. И больше Лиза уведомлений с почты не получала.

– Почему ты не отвечаешь на звонки? Ты вообще где? – позвонила Оля брату.

– У меня все сложно сейчас, – выдохнул Гера.

– У тебя все легко, слишком легко, – сказала Оля. – Ты с такой легкостью делаешь больно, будто тебе два года, когда ты подходил и бил меня по коленке.

Гера был младше на четыре года. Оле казалось, что на все двадцать четыре. Она всегда была старшей сестрой, сидела с маленьким братиком. Он всегда был любимым младшим сыном. Обычно в семьях есть условное разделение – мама больше любит сына, а папа – дочь. Или наоборот: папа – сына, а мама ближе к дочери. В их семье такого не замечалось. Папа любил себя, мама любила Геру, Оля тоже любила Геру. А ее, получается, никто не любил.

Гера рано женился. Его жену звали Оксана. Ни Оле, ни Наталье Виленовне – матери Геры и Оли – Оксана не нравилась. Не для Геры. Мезальянс. Но Оксана хорошо готовила – окончила кулинарный техникум, – пекла кексы, торты и пирожные. И у нее в шкафах царил образцовый порядок. Каждый день она тратила несколько часов на то, чтобы убрать квартиру – ни пылинки, ни соринки. Рубашки – отутюжены лучше, чем в химчистке. Гера за первый год семейной жизни растолстел, прибавив килограммов десять. Был всем доволен – и кексами, и рубашками. Он отдалился от матери и сестры, полностью влившись в многочисленный клан Оксаниной родни. Там все было заведено как часы: юбилеи в ресторане, тарелки в три ряда на столе по случаю праздников, семейные торжества, шедшие чередой.

Первое время Наталью Виленовну и Олю еще приглашали на праздники, а потом перестали – уж очень сильно они портили настроение всем остальным родственникам своими кислыми улыбками. Оля для брата стала дальней родственницей. Удивительно, ведь они были так близки в детстве. Гера не засыпал, если Оля не сидела рядом. Она ехала домой из института, чтобы сделать с братом домашнее задание по русскому или математике. Отказывала себе в личной жизни, потому что у нее был брат, которому она была нужна больше, чем мать. Гера иногда Олю называл мамой. Но он вырос, и старшая сестра оказалась лишней.