Юрий Нестеренко - Комбинат

— Уехать, значит, из города торопитесь, — с издевательским сочувствием произнес Сысоев, глядя на женщину. — Так торопитесь, что прямо голливудскую погоню устраивать приходится.

— Не я, — проникновенно сказала Светлана. — Это Николаю… господину Селиванову очень нужно. У него… в Москве близкий родственник при смерти. Если он опоздает на поезд, то не успеет проститься!

— Это, конечно, печально, — покивал Сысоев. — И с кем же случилось несчастье, Николай Анатольевич?

Николаю отчаянно не хотелось врать, и уж тем более не хотелось говорить, что умирает его мать или отец. Он не был суеверен, но все равно как-то это… тем более, не так уж трудно проверить… Он промычал что-то неопределенное и добавил: «Вообще, это мое личное дело.»

— Личное, значит. Настолько личное, что посторонняя — или не совсем? — женщина готова ради него разбиться в лепешку в самом буквальном смысле, не говоря уже про лишение водительского удостоверения… А скажите, когда вы в последний раз видели Косоротова Михаила Константиновича? Это уже не личное дело?

— Вчера ближе к вечеру, — честно ответил Николай, начиная понимать.

— А вы, Светлана Алексеевна?

— Сегодня утром. Что случилось?

— Случилось то, что ваш супруг, с которым вы, как нам известно, в последнее время не ладили, и его любовница гражданка Ермолаева сегодня вечером обнаружены мертвыми на частной квартире одного из знакомых Косоротова. Владелец квартиры уже дал показания, что уезжал за город и оставил Косоротову ключ для интимного свидания. У него железное алиби.

— Господи… — выдохнула Светлана, прижимая пальцы ко рту.

— Что-то в последнее время вокруг вас образуется многовато покойников, — продолжал Сысоев, даже не пытаясь изобразить соболезнование. — И вокруг вас, Николай Анатольевич, вообще-то, тоже.

— Ну уж мне-то нет никакого резона его убивать! — возмутился Селиванов. — И Светлане тоже. Вы бы лучше занялись клубом «Вервольф»…

— Ну как это, — перебил лейтенант, — разом избавиться и от неверного мужа, и от его любовницы, и от всех проблем, связанных с разделом имущества и ребенка… самый прямой резон. Хотя я по-прежнему не думаю, что она просила о помощи вас… но знакомых вы заводите неосторожно.

— Какая причина смерти? — требовательно спросил Николай.

— Экспертиза покажет… предварительно — отравление некачественным алкоголем.

— Вот! — воскликнул Селиванов. — Я же говорю вам, это «Верфольф»! Конкретно — Владимир Крутов и некто Джабир, оба ранее судимые. У них разработана целая операция по захвату алкогольного и наркотического рынка, а Косоротов им был нужен в качестве сакральной жертвы — якобы его убили те, кто контролирует торговлю спиртным в городе сейчас, вот и способ самый подходящий… А Марина Ермолаева знала об этом — собственно от нее узнал и я — поэтому они убрали сразу обоих. Вчера я предупреждал Косоротова, но он мне не поверил…

Светлана лишь переводила оторопелый взгляд с милиционера на журналиста.

— Это, конечно, любопытная гипотеза — особенно если у вас есть доказательства… — Сысоев выжидательно замолк, и Николай вынужден был признать:

— Прямых нет.

— …но дело в том, что на бутылке, в которой содержалась отрава, обнаружены отпечатки пальцев гражданки Безруковой.

— Если эта бутылка стояла у нас в баре, я вполне могла ее касаться, — возразила Светлана, сумевшая, наконец, собраться с мыслями. — И вообще, что я, по-вашему, совсем дура? Если бы я хотела кого-то отравить, я бы не догадалась стереть отпечатки?

— Вы удивитесь, о каких элементарных вещах забывают люди в состоянии стресса. А преступление — это всегда стресс, особенно для, так сказать, непрофессионала… К тому же я сомневаюсь, что бутылку дорогого вина, предназначенного в подарок любовнице, ваш покойный супруг хранил в общем семейном баре. Так что, Светлана Алексевна, вам придется поехать с нами.

— А Николай? — воскликнула она, не пытаясь протестовать. — Он ведь точно ни в чем не виноват! Позвольте ему уехать! Вы же сами этого хотели!

— Ничего я такого не хотел, — буркнул Сысоев, явно не желая обсуждать эту тему при сержантах. — Просто говорил, что не имею оснований его задерживать… собственно, и сейчас не имею. Вы свободны, — повернулся он к Селиванову.

— Поезжайте! — Светлана тоже повернулась к Николаю. — Ключ в зажигании! У вас еще есть шанс успеть!

— Не уверен, что найду дорогу до вокзала.

— Тут уже рядом! За этим перекрестком второй поворот налево, и там упретесь в забор, который вдоль путей идет, вдоль него направо! Машину там оставьте, а ключ можете почтой… или хоть выкинуть, у меня дубликат есть!

— Вы уверены, что мне следует уехать? — Николай пристально посмотрел ей в глаза. — Ситуация поменялась, и, возможно, я…

— Нет! Не говорите ничего! Уезжайте! И не пишите об этом! Забудьте про нас!

— Н-ну хорошо, — согласился Селиванов, торопливо обходя машину спереди.

— Э, вы не можете управлять чужим автомобилем без доверенности, — подал вдруг голос Пучков-Дубинин, видя, что Николай садится за руль.

— Какая доверенность? — возмутилась Светлана. — Я — владелица машины! И я официально доверяю ему! При вас!

— Нужен письменный документ… — заупрямился сержант, но Сысоев благодушно перебил его:

— Ладно, не будем формалистами. Езжайте, Николай Анатольевич, только, пожалуйста, без этих гонок «Формула-1». Водительское удостоверение у вас, надеюсь, при себе?

— Да, конечно… — Николай стал шарить во внутреннем кармане.

— Верю. Езжайте.

Как раз зажегся зеленый (грузовик и «москвич», конечно, уже давно разъехались и освободили дорогу), и Николай торопливо газанул с места. Он еще успел увидеть в зеркало, как милиционеры сажают Светлану на заднее сиденье. Надели ли они ей наручники, он в темноте уже не разобрал. На часах было 21:13.

Управлять старым «жигулем» после привычных Николаю иномарок было все равно что бежать в деревянных башмаках вместо удобных кроссовок (особенно раздражала ручная коробка передач), но все же он вспомнил старые навыки — когда-то именно на такой «классике» он учился водить. Однако чересчур разгоняться не стал — если поезд опоздает, значит, опоздает если нет — значит нет; он не будет специально медлить, чтобы уж точно не успеть, но и рисковать попасть в аварию не собирается. В немногочисленных поворотах он действительно не запутался и выскочил к зданию вокзала в 21:18. Бросив автомобиль перед входом прямо под знаком «Стоянка запрещена», он пробежал насквозь станционное здание, потратил еще 30 секунд, чтобы выяснить, с какого пути поезд на Москву, выскочил на перрон — поездов не просматривалось, ну да, скорее всего, уже ушел — тем не менее, он взбежал по железным ступенькам на мост, пробежал по верху через два пути и, перескакивая через ступени, чуть ли не ссыпался вниз на третий.