Милорад Павич - Дневная книга

– Говорить о Клозевице я бы не хотела. Скажу только, что их даты рождения рассчитываются не так, как наши. И это всё.

Снова меня охватило навязчивое желание призвать духов. Ввиду того что на службе мне дали десятидневный отпуск, я взял билет до Каира, где собирался нанести визит предсказательнице Зоиде из коптской части города, той самой, которую мне порекомендовали в Париже. Нашел я ее поблизости от коптской церкви, она была занята тем, что раскрашивала женщинам глаза в древнеегипетском стиле.

– Ты хочешь призвать чью-то тень из мира мертвых? – спросила она меня, как только мы остались одни.

– Да.

– Как зовут эту особу?

– Маркезина Андросович-Лемпицка.

– Под каким знаком она родилась?

– Под знаком «Водолей».

– Ты был знаком с ней лично?

– Да.

– Какой вопрос ты хочешь задать ей?

– Кто виновен в ее смерти.

– Есть у тебя какой-нибудь принадлежавший ей предмет или книга, которую она читала?

О возможности такого требования меня предупредили те, кто рекомендовал обратиться к этой ворожее из Каира, так что я достал из кармана и протянул ей письмо, написанное Марке-зине ее отцом. Зоида положила руку на письмо, закрыла глаза и сказала:

– Для того, чтобы призвать ее, важно, чтобы ты сам «очистился» и открылся по отношению к ней, а не наоборот.

– Как это делается?

– Как только тебе приснится какой-нибудь чужой сон, на следующее утро ты «чист».

– А как я узнаю, что мне приснился именно чужой сон?

– Такое случается со всеми, и совсем не так уж редко. Просто люди не обращают на это внимания и сразу же всё забывают. Определить, что тебе снится чужой сон, можно следующим образом: в таком сне обязательно кто-то просыпается до того, как проснешься ты. А те, кто просыпаются в чужих снах, выбирают для этого сны, которые не воняют, чистые сны. Если выбран твой сон, это означает, что ты в тот день «чист», так что Лемпицка сможет тебя узнать и посетить. После того как проснешься, попробуй как можно точнее вспомнить, как выглядела Лемпицка. И все, что начнется после этого момента, будет ответом на твой вопрос.

– В каком виде я получу этот ответ?

– Ты напишешь его сам, собственной рукой. Предварительно сделай список всех своих «энергий», таких как любовь, печаль, холод и прочее, и каждую обозначь любой буквой алфавита, какая придет тебе в голову. Дальше все пойдет просто. Каждый день ты будешь записывать, какая «энергия» дала знать о себе первой. То есть было ли тебе в это утро холодно, или у тебя болел зуб, или ты почувствовал голод, жажду, жар и так далее. Постольку поскольку все твои «энергии» уже помечены теми или иными буквами алфавита, тебе нетрудно будет прочитать то, что госпожа Лемпицка захочет тебе сказать…

После этого я поехал к пирамидам Гизы, почти уверенный, что мне больше никогда в жизни не придет в голову соблазн вызывать духов. Прощаясь, Зоида взяла мои руки в свои и посмотрела мне в глаза:

– Берегись! Если тебе удастся ее вызвать, для тебя это плохо кончится.

На прошлой неделе ко мне обратился адвокат, который представлял интересы сестры Лемпицкой, Софии Андросович, в деле против Клозевица. Он хотел сообщить мне нечто в связи с этим делом.

– Знаете, господин старший следователь, при жизни госпожи Лемпицкой я был и ее адвокатом. Был такой момент, когда она собиралась обвинить Клозевица в сексуальном принуждении и коммерческом обмане. Она поделилась со мной этим, перед тем как уехать.

– А куда она ехала? В Каир?

– Да. Со своим тогдашним любовником Эрлангеном.

– И почему же вы не выдвинули такое обвинение?

– Вернувшись, она отказалась от этой мысли. Заявила, что все это просто выдумала.

Только позже я сообразил, что надо бы поинтересоваться у мадемуазель Софии Андросович (сестры покойной Лемпицкой), нет ли у нее чего-нибудь из вещей, принадлежавших ее сестре. Она ответила, что мой вопрос – это соль на ее незажившую рану, упомянула о том, что обе они выросли, так и не познакомившись со своим отцом, которого мать к ним вообще не подпускала. Лишь после его смерти им сказали, что отцу были известны их имена, что он писал им, но, не зная, куда посылать эти строки, оставлял их в своем архиве, который был завещан Софии Андросович. Она дала мне одно письмо, которое отец написал Лемпицкой:

Дорогая незнакомая дочь, любимая моя Маркезина!

Твоя мать как-то вечером, во Франции, продемонстрировала мне, как хорошо она умеет танцевать танго, но при этом призналась, что ее совершенно не интересуют слова, которые сопровождают танец. Она тогда сказала, что любовная поэзия, с тех пор как существует, обращена отнюдь не к женщинам (за исключением нескольких стихотворений, написанных Сафо и некоторыми другими поэтессами), что она представляет собой чистой воды мужское состязание и стремление поважничать друг перед другом тем, у кого из мужчин самый красивый павлиний хвост и самый лучший рог изобилия. Поэтому, сказала она тогда, поэзия ее не интересует, ведь она обращена не к ней. Кроме того, резюмировала она, танцуют под музыку, а не под слова…

Я обнаружил нечто, что можно было бы назвать «Лекция о том, как читать поэзию», и посылаю тебе эти стихи скорее для того, чтобы они напоминали о вышеупомянутом разговоре между твоим отцом и твоей матерью, а не затем, чтобы по ним научить тебя читать поэзию. Это единственная причина, по которой я шлю тебе это стихотворение. Написал его не я, просто оно переписано для тебя моей рукой:

Уже довольно давно я отметил, что в ходе следствия не поинтересовался подробнее (за исключением официального медицинского заключения о смерти) положением Дистели в больнице во время лечения. Почему – спрашиваю я сам себя – почему я не поговорил с его врачами о его поведении в те дни? Например, оказывали ли ему в больнице психологическую помощь? Приват-доцент Арнольд Гец, у которого я вчера побывал, любезно согласился ответить на мои вопросы. Именно он как психиатр занимался Дистели.