Виктор Харченко - На реке черемуховых облаков

— А мамонтенок дороже ковра? — спросил Гоги, прислушиваясь к стонам Аяна.

— Мой дядя в Махачкале за него пять миллионов бы дал! — сказал Арчил. — У моего дяди — сад мандариновый, райские птицы… А вот мамонта нет…

— И не будет! — сказал Мешков. — Мы с голоду помрем. И об этом не узнает твой дядя…

— Ой, как есть хочется! — сказал Мешков.

— Скоро помру! — сказал Гоги. — Так ты говоришь, сациви кушал?

— И сациви, и шашлыки — в голодные студенческие годы! — сказал Мешков.

— А где мой нож? — заорал Арчил. — Я спрашиваю, где мой нож?!

— Что хочешь делать ножом? — спросил Мешков.

— Ах, вот он! — нашел за поясом свой нож Арчил. Вынув его, подбежал к Аяну.

— Что надумал! — крикнул Мешков. — Брось!

Гоги застыл на месте. Лесник-студент притих за дверью, не шевелясь.

— Шашлык будем делать, сациви! — закричал Арчил. — Как говорил мой дядя, пусть лучше я умру сытым, чем голодным.

— Ты с ума сошел! Это же пять миллионов! — сказал Гоги.

— Пять! — показал пальцы Мешков.

— А как же те менты, что на дорогах? — спросил Арчил, сомневаясь.

— Когда-нибудь уйдут! — сказал Мешков. — Еще две недели не покушаем, и милиционеры уйдут…

— На дорогах не только менты-тихуши, но и общественность, — сказал Гоги. — Я видел…

— Каких-нибудь две недели потерпеть! — сказал Мешков. — Зато какой заработок! Если пять миллионов поровну разделим… Это даже не тибетский ковер…

— Чтобы я две недели голодный сидел! — закричал Арчил, приступая к мамонтенку, что едва не заблеял от страха, звеня цепями. Еще секунда, и Арчил бы вонзил нож!

Но тут со всех сторон выскочили оперативники. Сидоренко ловким приемом выбил нож из рук Арчила… Мешков, увидев это, оправдывая кличку, ловко полез на дерево. Но не менее ловкий молодой оперативник ухватил Мешкова за ногу и стащил, заломав ему руку. Гоги спрятался за колесо украденного грузовика. Но оттуда его вытащили опытные оперативники. Другие милиционеры уже разбивали замок на дверях сарая, чтобы освободить лесника-заочника Шукаева.

Ваня обнимал мамонтенка.

— Аянчик! Дорогой! Как же ты отощал? А ведь у меня в накладной твой вес указан…

Но оперативники помогли Ване с кормами для Аяна, посадили Ваню и мамонтенка в вагон-рефрижератор.

— Сена и комбикормов на всю дорогу хватит! — сказал Сидоренко. — Так что довезешь, Ваня, своего мамонтенка…

— Теперь довезу! — сказал Ваня, оглядывая вагон. — Вы так здорово оборудовали — ни одна санитарная комиссия не придерется!

— Мои ребята постарались! — сказал Сидоренко, лукаво блестя воловьими красивыми глазами. — Они все параграфы перевозок знают.

— Спасибо! — сказал Ваня.

— Привет!

— Счастливого пути!

— Будешь в наших краях, наведайся! — кричали ему оперативники, которые стали Ваниными друзьями.

— Не гуляй больше на праздниках! — сказал Сидоренко. — Запомни, скромность украшает человека, особенно в незнакомом месте…

— Гуляй, но с умом!

— И дружков умей выбирать!

— Береги Аяна!

— Постарайся найти ему пару — слониху в зоопарке! — напутствовали новые друзья.

— Спасибо, постараюсь! — ответил Ваня, утирая глаза. — До свидания!

Состав тронулся. Ваня и Аян долго махали товарищам. Ваня — фуражечкой, мамонтенок — хоботом…

Гудков погладил Аяна и представил, как привезет Аяна ученым и пойдет с ними в зоопарк, где живет семья слонов. Там будут юные очаровательные слонихи — под стать Аяну. Слонихи примут Аяна как родного. Словно десять тысяч лет ожидали его. И Аян пришел. И наступит праздник.

— Иди сюда! — скажет Ваня своей Оле.

— Иду! — скажет Оля.

И вот Ваня сажает Олю на юную слониху, а сам садится на Аяна, и они едут по дорожкам зоопарка. Разве от этого сможет отказаться Оля, простодушно вспоминая свое увлечение джигитом, который так похож на Арчила. Человека, которого разыскивал угрозыск и который сделал столько зла Ване… Ах, Арчил, Арчил!

Сколько в стране таких арчилов, которые мечтают продать ожившего мамонтенка своему дяде или жарить мамонтовые шашлыки!

Ване так мучительно стало жалко всех арчилов и злых людей, которые встречались на его пути, что он проснулся… От жалости проснулся. Ведь то, что здесь произошло, было всего лишь сном Вани Гудкова, лишь взмахом ресниц, как говорил один восточный мудрец в древности…

Но Аян был здесь. В секции на стеллаже лежал мамонтенок, едва шевеля хоботом…

Так что Ваня благополучно довез Аяна и сдал его согласно накладной, со слезами сдал, удивив грузчиков, кладовщика и молодого уполномоченного из научно-исследовательского института, что приехал за мамонтенком.

— Прощай, Аянчик, моя сказка! — сказал Ваня и вышел из кладовой, где на весах лежал мохнатый и дорогой для него мамонтенок…

У ворот депо Ваню ожидала Оля. Сама пришла. Видно, знала, когда Ваня возвратится из рейса. Мог ли Ваня не обрадоваться, увидев любимую девушку! Он обнял ее, желая рассказать о том, что пережил…

— Ой! Слушай! — тараторила Оля, улыбаясь и ликуя. — Мне девчонки такую фату подарили, закачаешься! Я тебе покажу…

— Я свадебный костюм давно купил… Знаешь, такой строгий, двубортный, — отвечал Ваня.

— Молодец, что купил модный, — продолжала тараторить Оля. — А то как же — фата закачаешься, а костюм немодный…

— Самый модный! — сказал Ваня.

— А знаешь что, давай за молоком и картошкой зайдем, а то девчонки просили…

— Раз просили, давай! — сказал Ваня.

И они пошли в магазин — сначала за картошкой, а потом за молоком. И, смешавшись с прохожими, исчезли из поля нашего зрения.

Чимет — поселок недалеко от заповедника.

УБР — управление буровых работ.

Тальманщица — учетчица при погрузке судов.