Лайош Мештерхази - Великолепная рыбалка

Ну что ж, вынуждайте кого хотите, только не меня! Как и в прошлый раз, мы с сержантом выбрали удобный момент и улизнули. В офицерской кухне наскоро пообедали стоя, блюда были слишком горячими и немного сыроватыми, но нас это не расстроило! Облегченно вздохнув, мы пустились в путь, думая о наступивших для нас каникулах.

Мы и не подозревали, что даже сегодняшние неприятности еще не подошли к концу.

Начался дождь. Его два дня не было, и мы о нем забыли. Но сегодня он возместил потерянное. Захватил он нас на полпути, минут сорок мы даже из машины вылезти не могли. Потом дождь приутих, падали лишь редкие капли, и мы решили не обращать на них внимания. Мы уже достигли на лодке Подковы, когда дождь, слова припустив, выдал нам вторую порцию. Пришлось вернуться и пережидать в деревянной будке не меньше получаса. Снова спустились в лодку, но это было только начало.

Последовала возня с мышами. Сержант — мастер на все руки, мышей он посадил в ящичек с опускающейся дверкой, а перед ней поместил волосяной мешочек, куда могла войти лишь одна мышь: перед самым носом у второй дверца задвигалась. Преимущество мешочка еще и в том, что в нем легче держать мышь, насаживая ее за спину на крючок. Все это прекрасно, но мыши посредственные пловцы, особенно с проткнутой крючком спиной и с тяжелым шнуром в придачу. Через пятнадцать-двадцать минут мышь теряет силы, совершенно неожиданно глотает воду и погружается, когда снимаешь ее с крючка, она похожа на мокрую тряпку. Невольно я сам помог ее гибели, все время дергая ее назад: мышь хочет удрать, спастись и, конечно, плывет к зарослям водяного ореха, принимая их за берег. Я бросаю в воду вторую мышь, но и она отчаянно плывет к зеленой массе. Пока она мечется вдоль зарослей, еще не беда, это как раз хорошо, но, если она заплывет между стеблей, шнур мгновенно запутается в листьях и стеблях, и вряд ли найдется в этих водах щука, которая не воспользуется моим замешательством, не появится из зарослей, и я, не успевший освободить леску, окажусь в тяжелом положении. Поэтому я и был вынужден все время держать леску в натянутом состоянии. Я положил удилище поперек лодки и укоротил шнур так, чтобы мышь не могла приблизиться к зарослям ближе чем на двадцать пять — тридцать сантиметров. А что из этого получается? Мышь устремляется к зелени, которая ей кажется берегом, шнур натягивается и дергает ее назад, бедняжка глотает воду, но тут натяжение шнура ослабевает, мышь снова бросается вперед, снова рывок. Это выглядело бы комично, если б не было так печально и досадно. Прошел час, настала очередь четвертой мыши, сержанту пришлось убедиться, что не такое уж огромное богатство в качестве приманки пять мышей, как это ему казалось. На мышей хорошо удить с высокого берега, когда рыбак удилищем и леской помогает мыши, как тренер начинающему пловцу, а не затрудняет ей движения. Но сержант не сдавался, а изготовил из круглой резинки и нарезанной пластинками пробки спасательный пояс для мыши, и четвертую мышь прикрепили к крючку этим поясом. Таким образом мы избежали необходимости протыкать кожу, мучить животное, а резинка хорошо держала мышь на тройнике.

Тем временем небо очистилось от облаков, влажная жара охватила нас, ни малейшего дуновения ветра. Я был полностью одет, так как уехал на рыбалку прямо с совещания, только ботинки сменил на резиновые сапоги. Мои спутники уже разделись, остались в одних трусиках, они и меня убеждали снять костюм. Я начал раздеваться — снял сапоги, пиджак, рубашку, встал на ноги, чтобы снять брюки, и только успел бросить через плечо майору: «Следите за удочкой!», как услышал звон колокольчика. В этот момент я стоял на одной ноге, стягивая с другой штанину, в той самой позе, которая не дает возможности даже дипломату сохранить свое достоинство.

Все свершилось мгновенно: я получил удар по ноге концом удилища, лодка покачнулась, и только в воде я пришел в себя. Хорошо еще, что под водой я инстинктивно освободился от брюк. Всплыв и судорожно глотая воздух, я увидел рядом с собой майора с сержантом, второй держал под мышки первого.

— Что случилось?

— Унесла негодяйка удочку! — плачущим голосом ответил сержант, по его лицу капли воды катились, как слезы.

Напрасно ищу взглядом хоть какие–то следы снасти — тяжелый пластиковый прут вместе с большой ловушкой покоятся на глубине в семь метров, на самом дне кратера. Но как очутились в воде мои спутники?

— Майор хотел схватить удочку и упал в воду. Я знаю, что он не умеет плавать, и бросился его спасать.

Превосходно! Теперь мы все трое в воде. Больше всех казался огорченным майор. Я поддержал его, чтобы помочь сержанту, подтолкнул к борту лодки.

— Я виноват.

— Не вы, а я. Зачем мне надо было вставать на ноги, мог бы снять брюки сидя... А я складку не хотел мять!

— Вы же мне велели следить за удочкой, я ее должен был в руки взять.

— Я ее тоже не держал в руках, со мной то же самое случилось бы... Ну да что там разговаривать, лезьте в лодку!

— После вас, доктор.

— Я–то плавать умею, лезьте вы!

— Вы знаете, что я отвечаю за вас. Прошу вас сесть в лодку!

— Никуда я не полезу, пока не увижу, что вы вне опасности.

— Я во всем виноват, и вы хотите, чтобы я первым вылез из воды?

— Ну что мы спорим? Если б кто–нибудь на нас посмотрел, со смеху умер бы! Залезайте оба побыстрее, и мне будет легче забраться в лодку, когда вы оба будете в ней сидеть.

Наконец–то! Мы сидели в лодке, отдуваясь, мокрые и расстроенные.

— А со щукой что будет?

— У нее на некоторое время пропал аппетит, это уж точно.

— Я в этом не уверен, — сказал сержант. — Тут возможны разные варианты. Если она проглотила крючок, то в течение нескольких дней он растворится у нее в желудке, для этого желудочная кислота у нее достаточно крепка. Но если крючок застрял у нее в горле, дела ее хуже, она может погибнуть. А если ей удастся выплюнуть крючок, то она очень быстро забудет о нем. Самое же вероятное, крючок воткнулся ей в край пасти, в этом случае рана расширится, и она рано или поздно избавится от него.

— Хорошо бы так!

— Мы напрасно расстраиваемся, все равно делу не поможем.

— Удастся ли нам ее когда–нибудь поймать?

— Мы можем ее поймать через несколько минут... То есть могли бы, было б чем.

Я попросил сержанта нацепить на крючок последнюю мышку. Правда, у нас осталась лишь удочка для ловли окуней, но попытка не пытка, ведь может же быть, что щука жива и здорова! Итак, мы опустили в воду последнюю мышь, но щука на нее не польстилась. Майор принялся оплакивать потерянное снаряжение. Я успокоил его, что самое дорогое катушка, а она далеко не новая. Так как и я и сержант восприняли всю эту историю с юмором висельника, то и майор перестал терзаться.