Инна Беляцкая - Перспективный - не всегда приемлемый [СИ]

Но лучше объяснить все по порядку. После смерти папы, мама по наущению брата продала нашу квартиру и небольшую дачу за городом, нас перевезли в другой город и поселили в доме, где жили дядя Глеб с супругой Ульяной и сыном Романом. Потом случилась большая и светлая любовь нашей мамы с братом тети Ульяны Владимиром, и состоялось бракосочетание. Почему-то новый муж мамы не увез её к себе, а поселился с нами, благо дом большой, двухэтажный и у дяди ещё квартира в центре города имеется, они с тетей в доме бывают нечасто, работают или нас видеть не хотят, причины никому не интересны. Вообще семья тети Ульяны богата на братьев: Владимир старший брат, вдовец с взрослым сыном Елисеем, большим другом Романа, есть средний брат Анатолий с сыном Степаном, тот разведен и воспитывает сына один, младший из братьев, но старше тети Ульяны, Дмитрий тоже разведен и тоже воспитывает один сына Кирилла. У мужчин этой семьи карма такая воспитывать детей в одиночку или есть какой-нибудь изъян? Их супруги убегают от них сломя голову, забывая, что они являются матерями, и у них есть дети, которые нуждаются в заботливой женской руке. С последними двумя братьями и их отпрысками я не знакома лично, но видела их на фотографиях в газетах. Они не дружат с братом Владимиром и сестрой Ульяной, а являются их самыми главными конкурентами по бизнесу, вот такое разделение интересов в отдельно взятой семье, и это тоже не характеризует их с положительной стороны. Большая семья, все с высшим образованием каждый имеет небольшой капитал, недвижимость. Могли бы создать один бизнес на всех и вместе отбиваться от бандитов и конкурентов, но они что-то не поделили, разругались и разошлись в разные стороны и сейчас даже на светских сборищах руки друг другу не подают. Недаром говорят, что деньги разводят даже самых близких людей. Но, самое главное, что ни я, ни Артем не хотим участвовать в проблемах или разборках этой семьи. Мне-то что, я иду по жизни по своему разумению и хотению, а вот брата жалко, у него, по сути, кроме меня никого не осталось. Родительнице не до него, она занята только своим новым мужем, собой и перспективами, которые могут дать ей деньги супруга. Родительница единственный раз вспомнила о своих материнских обязанностях, когда дядя Глеб рассказал ей, что я поступила в Медицинское училище, а могла бы закончить школу и отправиться в ВУЗ, потом работать в семейной фирме, а не надрываться за копейки в медицинском учреждении. Родительница устроила истерику, а когда она в таком состоянии с ней бесполезно спорить, она слышит только себя и никаких доводов не принимает, и я просто закрыла двери своей комнаты на замок, надела наушники и легла на кровать. Кстати, комната, где я размещаюсь сейчас, раньше была кладовкой, и срочно нанятым строителям пришлось прорубать в ней окно, поэтому у меня в комнате есть замок, а вот в комнате Артема нет и нужно позаботиться об этом. Сколько может парень ютится за ширмой, он же будущий мужчина. С характером у брата проблемы, может на него так смерть отца повлияла, но Артем замкнулся в себе, он обидчивый и вместо того, чтобы ответить обидчикам молчит и все держит в себе, хорошо, что в школе его не обижают, повезло, одноклассники попались нормальные, а вот с братьями нам не повезло. Первый год они доставали всех, правда, потом поняли, что меня им не задеть, плевать я на них хотела, да и на всех других родственников тоже. А Артема они доводят до сих пор, все пытаются довести его до агрессии, или им просто скучно. Моральные садисты они, им не понять, что парень пережил и как это на нем отразилось, вообще родственники вроде и пытаются скрыть свое отношение к нам — приживалам сидящим у них на шее, но как-то плохо у них получается, брат, наверное, тоже это понимает, молчит. Он потому и скрывается в моей комнате, когда Роман с Елисеем собираются вместе. По отдельности они его не так достают, а когда вдвоем, им как будто шлея под хвост попадает, они бедного Артема до слез доводят, только плачет он у меня в комнате. И я понимаю, что пойди я защищать его, будет ещё хуже. Говорить ему, чтобы он их послал и не обращал внимания на их подколы бесполезно. Я его даже к психологу водила, милый мужчина, преподающий у нас в училище психологию, провел с ним несколько сеансов и поставил диагноз, что брат просто не хочет отвечать, хотя вполне способен поставить любого на место, что-то его останавливает, и пока он сам не захочет это преодолеть, ничего не изменится. Догадываюсь, что он не захочет ничего менять пока я рядом, а может просто нужно поменять жизнь, уйти от родственников, которые заграбастали деньги нашей семьи, родительницу пристроили в хорошие руки, а мы — лишние, и этим родственникам совсем не нужны. А бросить брата я не смогу, мы остались вдвоем, куда я без него и он без меня.

— Ты не спишь? — Артем-то чего не спит, вон за окном уже рассвет, ничего себе я задумалась, утро уже, а мне все не заснуть.

— А ты чего не спишь, тебе в школу завтра.

— Ты совсем заработалась, завтра воскресенье, — отвечает Артем, я за выходными не слежу, у меня работа сутки через трое, свой график я прекрасно помню, а вот какой день недели могу спутать.

— Спать, Артем, завтра буду интенсивно лечиться, работать нужно.

— Ты это себе скажи, — бурчит братец, — я уже сплю.

Две недели спустя. Ирина.

Моя смена начнется через двадцать минут. Сейчас я сижу в сестринской и пью чай, моя сменщица заполняет бумаги. Не успела сделать их за смену, пусть остается сверхурочно. Я никогда не оставляю своим сменщицам незаконченные дела и они хоть и бурчат, но доделывают.

— Ирина на выход! — в сестринскую вбегает взъерошенная санитарка, — там двоих молодых из ночного клуба привезли, чем-то траванулись, плохо им дежурный врач всех фельдшеров и медсестер вызывает.

Сменщица вскакивает на ноги.

— Сиди, бумаги заполни, без тебя справимся, всего двоих привезли, уж как-то упакуем их в палаты.

На фильтре над тазиками сидят Роман и Елисей, от них разит алкоголем и блевотиной, они периодически выплевывают в таз остатки коктейлей и желчь, видать давно блюют, маленько осталось.

— И когда наше инфекционное отделение переименовали в наркологическое? И почему нас, средний медицинский персонал, об этом не предупредили, — говорю я, подходя к дежурному врачу, парни голов от тазиков не поднимают, не знаю они слышат нас, или слишком увлечены избавлением от остатков коктейлей.

— У них не алкогольное отравление, а пищевое, — тихо говорит доктор, заполняя бумаги, — парни потеряли много жидкости, их нужно срочно под капельницы, я сейчас сделаю назначение и можно отводить их в боксы.

— А то, что они пьяные?

— Но не отправлять же их обратно, раз привезли, — устало отвечает доктор.