Владимир Топилин - Таежная кровь

Нет! Нельзя допустить, чтобы дочь получила тяжелую душевную травму. Горя и так хватает. Только из-за этого Топ обязан выжить! Протянуть бы еще хоть какое-то время. Пусть несколько часов. Чтобы дочь увидела его еще хоть раз живым. А там будет видно.

Солнце… Яркое, оранжевое, горячее. И всемогущее, проникающее во все уголки таежного царства, долгожданное, ласковое! Как Топ ждал его вчера и как не хочет, чтобы оно было сегодня! Сколько раз небесное светило всходило за годы его жизни? При разных погодных, климатических условиях, зимой и летом, в сыромять-курослеп и ведро появлялось солнце, даже если его не было видно.

Много раз Топ видел его торжественное восхождение, степенное шествие, величавый закат. В какие-то дни – праздное, когда-то угрюмое и даже безразличное. Он всегда приветствовал его по утрам, часто машинально определял по нему место, где находится. А вечером по его закату определял, каким будет завтрашний день. Топ воспринимал небесное светило как само собой разумеющееся творение высшего разума, которое было, есть и будет. Может быть, солнце и есть вечный двигатель с неукротимой энергией, способный черпать силы и возможности бесконечно?! Когда-то, задавая себе подобные вопросы, Топ внимательно смотрел на желтый диск, чтобы еще раз удостовериться в его могуществе, восхититься его постоянством и величием. Теперь же, взирая на него мутными уставшими глазами, он сожалел о его очередном появлении. Понимал, что этот безоблачный, по-летнему жаркий день – последний в его жизни.

В его душе полное безразличие. Не осталось ни малейших сил для борьбы за свое существование. Единственная мысль, заполнившая его всего, без остатка, – парализующая жажда. Стремление испить глоток живой воды. Невозможность это сделать сводит его с ума.

В каждом предмете Топ пытается найти хоть капельку влаги. Слабые ладони ласкают сухие ветки деревьев, пожухлые стебли трав, теплую одежду, смолистый ствол пихты, на которых давно высохла роса. Знойное солнце растворило ночную влагу своими лучами. А он инстинктивно продолжает искать хоть капельку воды, прикладывает руки к земле, судорожно, сколько есть сил, давит на нее, ощущает прохладу, подносит руки к обметанным губам. Тщательно лижет языком потрескавшуюся кожу, но так и не находит никакого облегчения.

Состояние с каждым часом ухудшается. Горячий язык распух, наждаком дерет горло, десна, нёбо. Растрескавшиеся губы налились кипящим жиром. Кирзовое лицо пропитано солью. Под веками на глазах «хрустит стеклянная крошка». Узкий лоб «зашит суровыми нитками». Над головой черной тучей толкутся мелкие мошки, будто кто невидимой рукой сыплет на щеки едкий, жгучий перец. Топ слабо отмахивается, отгоняя кровососов. Но безрезультатно. Крошечные твари не отступают от легкой добычи, проникают во всевозможные щели и кусают, жгут открытые части тела.

В ушах «ватная» пустота. Он уже не слышит птичьего гомона, мягкого «разговора» тайги, трепета проснувшихся листочков, шелеста склонившихся трав. До его слуха доносится только звон колокольчиков. Это недосягаемый ручеек, насмехаясь над его состоянием, полощет по обкатанным камням свои прохладные, чистые воды. То удаляясь, то опять приближаясь, таежный ключ зовет обреченного человека к себе. А для него веселое журчание ручейка подобно ударам металлических молоточков, дробящих нервные клетки силой настойчивого палача.

Беспомощность, жара, жажда, гнус, волнующий воспаленный ум ручей взвинтили нервы до самой высокой ноты. Кажется, еще мгновение – и лопнут струны, удерживающие его в этой жизни. Наверное, во время таких состояний, нервных срывов, преступив границу терпения, человек способен на непредсказуемые действия: вскрыть себе вены, застрелиться или… убить другого. Сделать то, о чем в обычных условиях он не посмеет даже подумать, решиться на преступление. В такие моменты, говорят, наступает время дьявола, который вселяется в изнемогающую плоть и затаившимся зверем только и ждет, чтобы заставить человека сделать свой решающий прыжок в пустоту. Топ уже понимает, что этот дьявол подталкивает к пропасти, и только собственное бессилие, возможно, удерживает его от какого-то поступка.

Периодами светлые воспоминания о родных и близких возвращают ему надежду. Но слабость в теле достигает предела, и постепенно угасает глубокая вера в помощь, в то, что его все-таки найдут. Знойный день набирает силу. Неумолимое время усиливает настойчивый бег. Час кажется сутками. Сутки – прожитыми годами. Солнце вершит зенит, а Топ, как прежде, один.

Никто не идет к нему на помощь. Вокруг безответная пустота. Кажется, тайга насторожилась, умолкли птицы, сжались разлохматившиеся ветви деревьев, поникли кустарники, присохла трава. Ласковый, теплый ветер когтями быстрокрылого сапсана зацепился на мохнатых шапках кедров. Редкие белесые облака растворились в непроглядном бирюзовом небе.

Может, все это ему кажется? Знойная тишь, безбрежная пустота, жуткое одиночество. Напрягая слух и зрение, Топ пытается услышать в недалеких зарослях звонкий треск сучьев, шорох травы под ногами идущих людей, призывные голоса. Увидеть на краю поляны, вон за теми елями знакомые силуэты.

В его руках короткая палка. Периодически Топ стучит ею по стволу пихты – старается привлечь к себе внимание. Редкие настойчивые удары о дерево разносятся по тайге гораздо дальше, чем слабый, осипший голос, который едва ли слышно на расстоянии двадцати шагов. Троекратные удары коротким эхом мечутся по недалеким пригоркам, теряются где-то за руслом говорливого ручейка. Но он надеется, что они служат сигналом тем, кто, возможно, идет по его следам. Вера в то, что помощь близка, отрезвляет сознание.

Топ знает, что его все равно найдут. Именно сегодня. Иначе не может быть. Поскорее бы это произошло, ведь с каждым часом его положение ухудшается. Легкая палка становится тяжелее с каждым ударом. Он как будто бы тащит железную вагонетку с рудой, в которую кидают камни. А Топ пытается тянуть эту вагонетку. Мышцы устали, как после тяжелейшего, изнурительного многодневного физического труда, в результате которого наступает полное безразличие ко всему, что происходит вокруг. Топ понимает, что это отказывается работать сердце – главный, неутомимый орган человека. Отказывает потому, что исчерпаны все ресурсы и возможности. Всему есть предел – силе, воле, настроению.

Ничто в этом мире не вечно, тем более человеческая плоть. Очень скоро наступит момент последнего удара сердца. Только Топ об этом не узнает. Постепенное снижение ритма сердца замедляет бег крови, понижается давление, не происходит нормального обогащения клеток головного мозга кислородом. Скорее всего, он умрет, не понимая того, что умирает. Может, это будет бредовое состояние. Или сознание отключит его от реалий бытия. Потом умрут клетки, отвечающие за память. Последними откажут рефлексы движения. Так это будет или как-то по-другому, ему не увидеть. Слишком близка та граница, за которой ничего нет. Понимая это, Топ снова пытается как-то противостоять надвигающейся тьме. Торопит время, зовет к себе людей и, глубоко вдыхая ослабевшими легкими воздух, слушает тайгу.