Эшли Нортон - Шоколадные деньги

В тот день на уроке английского Лоуэлл передает мне записку. Я узнаю почерк по строчкам стихотворения. Кейп! На листке написано всего лишь:

«Беттина,

приходи сегодня ко мне в комнату в полночь, если сможешь. Дай знать Лоуэллу».

С той ночи, как я сделала ему минет, я не оставалась наедине с Кейпом. Я несколько раз приходила в Уэнтингтон к Джейку, и наш секс становился все более бурным. Он хлестал меня ремнем, затягивал у меня на шее школьный галстук так, что я почти теряла сознание, и грозил обрезать мне волосы. Необъяснимо, но мне было не страшно, а скучно. Между нами так и не возникло никаких чувств, и само времяпрепровождение все больше воспринимается как некая изощренная форма физкультуры.

– Ну и? – спрашивает ждущий моего ответа Лоуэлл.

– Скажи Кейпу, да. Но просто чтобы ты знал, Кейпу до тебя далеко.

Это моя попытка пофлиртовать, и в ней нет ничего от веселой легкости, которая так хорошо дается Лоуэллу. Это как когда я рассказываю анекдоты Бэбс. Она почти никогда не смеется.

Трудно высидеть на уроках и за домашним заданием. Время ползет, практически откатывается назад, пока меня занимают мысли о том, что я снова пойду к Кейпу.

Тем вечером у себя в комнате я перебираю, что бы мне надеть. Я хочу одеваться как Мередит, но у меня нет ни юбок от «Лоры Эшли», ни красивых футболок в обтяжку. Самое женственное, что я могу придумать, – основательно опрыскаться духами «Коко». Я надеваю черные брюки и футболку от «Агнес Б.»: тот же наряд, в котором я в первый вечер пошла к Джейку. Такой наряд едва ли можно считать самым подходящим для соблазнения. Но я не хочу выглядеть так, словно на что-то рассчитываю, словно слишком стараюсь. Поведение Кейпа, когда он в последний раз приходил в Брайт, поумерило мои надежды. Я одеваюсь тихо, чтобы не разбудить Холли. Поскольку Мередит и Кейп расстались, с полуночными посиделками покончено и к половине одиннадцатого Холли обычно уже в кроватке. Мамочка бы ею гордилась.

Я крадусь в Уэнтингтон. На мгновение мне становится страшно: а как Джейк среагирует на то, что я снова пользуюсь его окном, чтобы попасть в комнату Кейпа? Он просто разрешит мне прийти? Я стучу в стекло, но в комнате темно.

«Ну же, Джейк, – думаю я, – не подведи меня». Я стучу снова, на сей раз громче. В комнате как будто какое-то шевеление, потом за стеклом возникает лицо Джейка. Он медленно открывает окно.

– Беттина, – говорит он, – ты не говорила, что придешь.

Мне неловко.

– На самом деле очередная записка от Мередит, – лгу я. – Мне нужно наверх.

– Ну, тогда спускайся ко мне, когда закончишь.

Интересно, он мне поверил?

Конечно.

Я поднимаюсь по лестнице в комнату Кейпа. На сей раз я официально приглашена. Я тихонько стучу в дверь.

Кейп открывает.

На нем снова джинсы, мокасины и белая футболка. Поверить не могу, какой он красивый, даже красивее Мака. Возможно, потому что мы одного возраста и он для меня доступен.

– Беттина, – медленно произносит он, когда я переступаю порог. – Я хотел поблагодарить тебя, что передала мне слова Мередит. Ты, наверное, знаешь, что мы расстались.

– Знаю, – говорю я. – Вот только она всем сказала, что это ее идея. Что ты чересчур к ней липнешь.

Кейпа это задевает, он опять – в который уже раз? – не готов к жестокости Мередит. Я знаю, что поступаю дурно, пересказывая ее слова Кейпу, но это как будто подпитывает его обиду на Мередит. Он мешкает, потом берет себя в руки.

– Мы оба знаем, что это ложь. – Он поддергивает джинсы и, поддев носком одного другой, сбрасывает мокасины и чуть сильнее, чем следовало бы, бросает к сторону шкафа. А я невольно думаю про то, что в петельках там пенни. И о том, какие они ценные. Я слишком занята мыслями о них, чтобы ответить.

– И вообще это не важно, – продолжает он.

– Зачем тебе понадобилось, чтобы я пришла в твою комнату среди ночи? Почему бы просто не сказать мне днем?

– Я знаю, как устроена Мередит. Даже если бы она не увидела, как я с тобой разговариваю, ей настучала бы какая-нибудь ее подружка. И тогда твоя жизнь в Брайте превратилась бы в ад.

– Да? Спасибо, но я могу за себя постоять. – Я разочарована, что вся суть этой встречи снова разговоры про Мередит.

– На самом деле, – говорит Кейп, – я хотел бы отплатить тебе за тот раз.

– Как? – Он что, хочет поласкать «мою я»?

– Я подумал… Я мог бы попробовать…

Попробовать что? Теперь мне стало любопытно, но мне не хочется на него давить. Не дай бог, он придумал какое-то кви-про-кво.

– Не бери в голову.

Я сажусь на его кровать и замечаю на тумбочке часы на черном ремешке крокодиловой кожи. Концы ремешка загибаются вверх, точно обхватывают невидимое запястье.

– Кейп? Можно мне померить твои часы?

– Зачем? – растерянно спрашивает он.

Я беру их, взвешиваю на ладони, переворачиваю посмотреть, что на обратной стороне.

– Они принадлежали твоему отцу, да?

– Откуда ты знаешь?

Я надеваю часы, пусть даже он не дал мне разрешения.

– Он показывал мне их, когда мне было одиннадцать.

– Правда? Где?

«Среди ночи. В спальне моей мамы» – не слишком приемлемый ответ, поэтому я просто говорю:

– На коктейльной вечеринке в маминой квартире. Я хотела оставить их себе, но он не позволил.

– А почему ты хотела оставить их себе?

И опять же я не могу сказать правды:

– Я думала, они крутые. Он даже дал мне их померить.

– А как же твой папа? Разве у него не было часов, которые ты могла бы носить?

– У меня нет папы.

– Что?

– Моя мама забеременела и никому не сказала, кто отец.

– Почему?

– Откуда мне знать.

Я вижу, как он на меня смотрит – решительно ничего не понимая. Но он не собирается допытываться. Как и говорил Джейк, он из англосаксонских святош-хлюпиков. Он избегает неловких тем.

Он наклоняется ко мне. Я думаю, он собирается меня поцеловать, но он просто вглядывается мне в лицо.

– Что случилось с твоим лбом?

– Ты о чем? – Я быстро касаюсь лба, – меня вдруг охватывает паника, вдруг там прыщ или какая-то короста. Но нет, ничего.

– Твой шрам. Выглядит серьезно.

Всякий раз слыша слово «шрам», я думаю про щиколотку. Но тут до меня доходит, что он говорит про шрам, оставшийся после «Похмельной жрачки в круизе». С той ночи, когда мне наложили пятнадцать швов и я спрятала розового слоненка в карман Мака, никто ни разу об этом не упоминал, даже Джейк. Бэбс даже не заставила меня накладывать макияж для съемки Рождественской Открытки, чтобы его скрыть.

– Э-э-э…

Мне совсем не хочется, чтобы показалось, будто всю жизнь Мака поглотили вечеринки Бэбс. Но я все равно бросаюсь в омут с головой и выкладываю подробности.

– Моя мать устроила однажды вечеринку, и я упала с мраморной лестницы. Твой папа поднял меня с пола, и я залила ему рубашку кровью.