Пол Пен - Огоньки светлячков

– Не важно, ему уже пора спать. Он чуть не заснул.

Бабуля повернулась к маме. Я видел, как натянулась черная кожа на ее шее.

– Он прав, – сказала мама и просунула палец между губ. – Пора спать.

Она подошла ко мне и потрепала по голове.

– Пойдем.

Сестра подняла голову.

– Возьми с собой ребенка.

Словно поняв, что сказала мать, малыш заплакал.

– А сейчас что ему не нравится? – Она подняла ребенка на вытянутых руках и стала разглядывать. Глаза в прорезях маски стали узкими, как щелочки. Ножки младенца висели над самым полом, он сучил ими, тряс головкой и одновременно кашлял.

Бабушка быстро опустилась рядом с сестрой, подхватила малыша, положила себе на грудь и похлопала по спинке.

– Что с ним? – вытянула шею мама.

Бабушка опять несколько раз шлепнула ребенка по спине, и он срыгнул. Так громко, совсем как взрослый.

Брат загоготал. За ним сестра.

Папа крякнул, откашлялся, подавляя смех, и бросил в рот орешек. Шелуха прилипла к его нижней губе, но потом упала обратно в миску, когда папа стал жевать. Мама улыбнулась, шумно выдохнув через нос. Я не выдержал и рассмеялся. Даже бабуля улыбнулась, на этот раз по-настоящему: стали видны ее белые зубы, а бровь, которая почти без волос, поднялась на середину лба.

Мы смеялись, как настоящая большая семья, а музыка из телевизора нам аккомпанировала. Я посмотрел на экран и увидел фигуру женщины, поднимающую факел к облакам.

– Так, – сказал папа, – довольно. Фильм начинается. Иди и забери ребенка.

– Она сама может его отнести, – вмешался брат.

– Не начинай, – оборвал его отец. – Твой брат с этим справится.

Я взял младенца из рук бабушки. Она погладила меня по щеке.

– Какой ты замечательный мальчик, – сказала она очень странным голосом. – А за меня не беспокойся. Я почти пришла в себя.

Я вышел из общей комнаты с малышом на руках. За спиной хрустнула скорлупа арахиса, я услышал первую реплику и сразу понял, что это за фильм.

Я остановился у комнаты бабушки и сестры. Сзади, в общей комнате, вспыхнул яркий свет. Я посмотрел на закрытое окно в конце коридора. Когда свет разлился снова, я увидел в нем свое отражение и пошел к нему. Непривычный свет изменил формы и разбросал по стенам странные тени. На мгновение я будто ослеп и уже не видел привычный коридор. Свет погас и вспыхнул снова, позволяя увидеть себя в окне. Я действительно похож на привидение, о котором говорил папа.

Привидение, заглядывающее в дом снаружи.

Малыш в моих руках зашевелился. Он прижался лбом к моему плечу, издавая странный звук, похожий на воркование. Сделав еще несколько шагов, я встал совсем рядом с окном. Потом открыл его и поднял ребенка так, чтобы он видел темноту. Вспышка света от экрана позволила мне отчетливо разглядеть, что за решетками ничего нет. Коробка внутри коробки.

Легкий ветерок дунул в щель, и ресницы малыша дрогнули. Он вытянул губки, привычно ища грудь.

– Это ветер снаружи, – объяснил я и прижался к его щеке. – Чувствуешь, он пахнет совсем иначе. Я не понимаю чем. Ты понюхай.

Я закрыл глаза. Мягкая кожица племянника приятно грела щеку. Его крошечное сердечко билось под моей рукой, прижатой к его тельцу. Я ощущал, как он вдыхает и выдыхает, наполняясь воздухом, прилетевшим оттуда, где ни ему, ни мне никогда не побывать. Я тоже глубоко вдохнул влажный воздух. Грудь малыша приподнялась под моей рукой.

Мы дышали дуэтом.

Открыв глаза, я подцепил пальцем маленькую ручку племянника, и он сразу сжал его. Потом он обхватил другой ручкой решетку, наверное решив, что это тоже палец, но сразу отпустил и потянулся куда-то между прутьями. Потом поднял вторую ручку и стал тоже тянуться вперед, к неизвестности за окном, сжимая и разжимая кулачки.

– Тебе туда нельзя, – прошептал я.

Младенец скривился, готовясь заплакать, и открыл рот, показывая мне беззубые десны. Когда раздался крик, я прикрыл его рот ладонью.

– Тсс, нас может услышать папа.

Малыш задрыгал ножками и закрутил головой, пытаясь освободиться и плакать во весь голос. Я попытался успокоить его, стал тихо нашептывать на ухо, но в этот момент из телевизора донесся дикий женский крик.

– Послушай, – сказал я. – У меня есть идея. Только не надо плакать.

Я поднял его и стал держать прямо напротив окна. При следующей вспышке света мы отразились в стекле вместе.

– Смотри, мы с той стороны, снаружи.

Глаза малыша распахнулись. Я улыбнулся части себя, которая была не в подвале. И она улыбнулась мне в ответ. Свет внезапно погас, и наши отражения исчезли.

Мы опять были в темноте. Заложники подвала.

Совсем рядом свистнул мамин нос.

– Ты действительно так хочешь уйти отсюда? – спросила она, встав за спиной.

От страха я лишился дара речи.

Из гостиной папа спросил маму, остановить ли ему фильм.

– Нет, не стоит. Я буду в ванной. Мне все равно не очень интересно. – Мама взяла из моих рук ребенка. – Иди в кровать и жди меня, – прошептала она.

Прежде чем лечь, я пожелал спокойной ночи светлячкам, несколько раз стукнув пальцем по стенке банки. Их ответом стало яркое перемигивание. Я не забыл проверить, на месте ли скорлупка. Цыпленка по-прежнему рядом не было. Я смотрел в потолок, все еще видя перед глазами волшебные огоньки.

Они исчезли до того, как мама вошла в комнату. Она села на край кровати и тщательно подоткнула под меня простыню с обеих сторон, натянув ее до самого моего подбородка. И поцеловала, как всегда, пощекотав грубой кожей.

– А куда там можно идти? – спросил я.

Мягкая ткань простыни дарила тепло и уют. Мама несколько раз моргнула, глаза ее закрывались попеременно. Сначала тот, что над обожженной щекой, потом над здоровой.

– Что? – спросила она.

– Снаружи есть место, куда идти?

– Ты хочешь в туалет? – Мама покосилась на дверь.

– Нет же, ма. – Я знал, она специально делает вид, будто не понимает. – Ты спросила, хочу ли я уйти отсюда?

– А какое имеет значение, есть ли там куда идти?

Она провела большим пальцем по моим бровям и добавила, понизив голос так, что он больше походил на шепот:

– Человек полетел на Луну, не зная, что там найдет. И ты тоже хочешь? Ты бы ушел из подвала, если бы мог? – Некоторые звуки невозможно было разобрать, вместо них я слышал лишь свист.

– Один?

– Да, только ты.

Поддавшись внутреннему порыву, я спросил неожиданно для себя:

– С ребенком?

Мама ответила не сразу.

– Нет. – Она покачала головой.

– А как я отсюда выберусь? На окнах ведь решетки. А о двери в кухне папа сказал неправду. Она всегда была закрыта.

– Сынок, я спросила тебя не об этом. – Представь, что ты можешь выйти. Допустим, у меня есть волшебный мелок. – Она подняла руку, будто сжимала что-то пальцами. – И я могу нарисовать дверь в потолке. Она выведет тебя наружу. Ты бы ушел?