Пол Пен - Огоньки светлячков

– Говори: ты звонила? – заорал отец.

– Да.

– В полицию?

– Ее отцу.

Мужчина вздохнул. Грудь сдавило от чувства вины и сожаления. Он резко выдохнул, будто хотел выбросить все скопившееся внутри в лестничный проем.

Ни разу за все восемнадцать лет девушка не видела, чтобы отец плакал.

Она довольно улыбнулась.

Вкус крови, появившейся во рту, когда она прикусила язык, показался ей похожим на вкус победы.

– Он придет сюда, – произнес стоящий в гостиной отец. – Надо что-то делать.

Бабушка поставила один торшер на место рядом с часами с кукушкой и всхлипнула. Мальчик, сидящий на полу и обнимавший ногу матери, неожиданно громко засмеялся. Женщина натянула пальцами рукав кофты и прижала руку ко рту, будто ей стало холодно.

Или хотелось спрятаться за тканью и исчезнуть. Она сразу поняла, о чем говорит муж.

– Она им все рассказала, – прошептала женщина. Сказано это было для себя, чтобы дать толчок ходу мыслей, которые выдали бы готовое решение.

Над шерстяным рукавом появились губы.

– Она им все рассказала.

Муж лишь моргнул, подтверждая ее правоту.

Женщина послала дочери проклятия, которые, впрочем, никто не расслышал.

Бабушка подбежала к двери, заперла ее, повернув ключ, торчавший в замке, и прижала руками, готовая защищаться.

– Что же нам делать? – спросила она.

Дедушка задернул шторы на окне, из которого была видна выгребная яма; он сам ее когда-то выкопал. Затем проделал то же самое с другими окнами и пошел в кухню.

– Я задернул шторы и там, – сказал он, вернувшись, и тяжело вздохнул. – Теперь снаружи нас никто не увидит.

Он кивнул, будто это решало все проблемы. Будто полотна ткани могли спрятать их от внешнего мира. Оградить от необходимости признать правду.

Бабушка увидела, как ее муж подался вперед, уперся руками в колени, очки скользнули вниз по носу. Она видела, как он нервничает, она сама испытывала те же чувства, когда запирала дверь. Можно подумать, двух поворотов ключа достаточно, чтобы навсегда спрятать их в альтернативной реальности, ими же созданной. В ней не было трупа в гостиной. Действия ее и мужа были полны отчаяния и стараний продлить мнимое спокойствие последних двух месяцев. Сохранить тайну любыми возможными способами. На этот раз – закрыв шторы. Одного взгляда на мужа было достаточно, чтобы ощутить внезапно навалившуюся усталость. Страх, чувство вины, неверные решения – все это обрушилось, будто груда камней, которыми они завалили тело девочки. Из груди вырвался вздох сожаления.

В ту же секунду остальные так же осознали бесполезность предпринимаемых мер. В тишине, нарушаемой лишь треском сверчков, они обменялись взглядами.

– Не сейчас, сынок, – попыталась остановить мальчика мама, но, опустив голову, увидела, что рот его закрыт. Звук доносился снаружи.

Прерывистый стрекот, отмерявший оставшееся время их жизни, оставляя в прошлом тайны и ложь.

Бабушка заговорила первой:

– Мы не сможем прятаться вечно.

– У нас катер у причала, – напомнил мужчина. – Можем уехать.

– А что потом? – спросила бабушка.

Дед обнял жену. Он понял намного больше, чем она сказала, и поддерживал.

– Тебе известно, как долго нам плыть до большой земли, – сказал он сыну. – Там нас и будут ждать.

– Можно спрятаться на другом острове. Главное – уехать.

Родители его не слушали. Они посмотрели в глаза друг другу и приняли решение покончить с тайнами. Сверчок громко затрещал, будто констатировал окончание эпохи.

– Мы не сможем скрываться бесконечно, – повторил дед слова жены.

– Вот что вы хотели со мной сделать! – завизжал мальчик и засмеялся. – Спрятать навсегда. В подвале!

– В подвале, – отозвалась его мать.

– Мы ведь можем там спрятаться, – произнес дедушка и сжал руку жены, в которой она держала четки.

– Он не рассчитан на нас всех, – пожал плечами мужчина. – Но, в принципе, это возможно.

Женщина тяжело сглотнула и хрипло прошептала:

– Навсегда? Мы будем жить там всегда?

– Конечно нет, – ответил ей муж, сам не зная, говорит ли правду. – Только пока не придумаем, что делать.

– А что можно сделать?

– Не знаю. – Он покачал головой. – Пока не знаю. Но сейчас у нас нет другого выхода. За нами скоро придут. Или нам сдаться? Вот так просто сдаться?

Бабушка зарыдала в голос.

– Что они сделают, когда доберутся до нас? – продолжал рассуждать вслух мужчина.

– Посадят в тюрьму, – ответила ему бабушка.

– Мы, так или иначе, попадем в тюрьму, – заключила женщина. – Суть одна и та же.

– Ничего подобного, – возразил мужчина и помолчал, собираясь с мыслями. – В тюрьме мы будем сидеть все отдельно, а здесь вместе.

– Вы будете жить со мной! – весело закричал мальчик и закружился в танце, отбивая ритм ногами, вращая при этом бедрами.

Его остановила мать, чьи руки были крепче смирительной рубашки.

– Остановись. Прекрати танцевать.

Мальчик продолжал дергаться, напевая несуразную мелодию. Родные в замешательстве наблюдали за его весельем. Сумев освободить руку, мальчик засунул палец в рот и надул щеки. Послышалось тихое бульканье, он вытащил палец под давлением матери, и та тихо рассмеялась.

Глядя в счастливое лицо сына, она неожиданно легко приняла решение.

– Я готова жить в подвале, – сказала она.

Бабушка повернулась к мужу и кивнула:

– Мы тоже.

Дед кивнул и прижал голову бабушки к своей груди. На их лицах появились почти одинаковые улыбки. Мужчина огляделся, будто только сейчас осознал, что происходит. Он смотрел, как родители крепко взялись за руки. Такое единение возможно лишь после десятков лет, прожитых вместе.

Проговаривая про себя то, что собирался произнести вслух, мужчина невольно подарил родным несколько минут покоя.

– Мы не можем спуститься вниз все. Кто-то должен остаться наверху.

– Пусть наша дочь останется, – подсказала жена.

– А у нас есть дочь? – хмыкнул мужчина. Вопрос не требовал ответа.

Женщина скорбно опустила голову. Бабушка потерлась лбом о щеку мужа. Она уже знала, что он скажет, и хотела таким образом заставить его промолчать.

– Я останусь, – заявил дед и посмотрел на невестку. – Ты должна присматривать за сыном.

Та склонилась и поцеловала мальчика в макушку. Он не переставал дергаться в такт музыки, звучащей только в его голове.

– А ты должен заботиться о ней. – Он указал на невестку. Та благодарно ему улыбнулась. Дедушка прижал к себе жену так крепко, что бусины ее четок вдавились в грудь. – Ты будешь оберегать их всех, – прошептал он ей на ухо. – И пожалуйста, не плачь, – добавил он, когда задрожали ее плечи.

Прижавшись губами к ее волосам, он несколько минут раздумывал, потом поправил очки на носу.