Пол Пен - Огоньки светлячков

Затаил дыхание.

Обожженные губы растянулись на уродливом лице.

– Что там? – не выдержала жена.

Мужчина извлек то, что мечтал найти.

– Больше мы не будем видеть ее лицо, – сказал он и показал жене белую маску.

Через мгновение я был рядом с сестрой. Отшвырнул ногой маску, валявшуюся на полу.

Я провел рукой по ее лицу, тщательно изучая каждый изгиб и впадину. Прикасаться к коже, такой же гладкой, как моя, было непривычно. Я впервые видел лицо взрослого человека, которое не было изуродовано. Сестра не сопротивлялась, она затаила дыхание, испытывая чувства, новые для нас обоих.

– Твое лицо, – прошептал я, – оно же нормальное.

Сестра кивнула.

– Почему ты не обгорела?

Она сглотнула, стараясь сдержать эмоции.

– Вы ведь были все вместе, когда это случилось, – продолжал я.

По крайней мере, так говорили мама и папа. Впрочем, они мало что рассказывали о прошлом. И не отвечали на мои вопросы.

– Так почему ты не обгорела? – повторил я вопрос.

Сестра убрала мою руку от лица. Закрыла глаза и тяжело перевела дыхание. Я с удивлением наблюдал за ее веками, подрагивавшими в такт ритма сердца, за удивительным цветом здоровой кожи. Поразился, когда ее щеки запылали румянцем.

– Я не была тогда с ними, – ответила она. Веки поднялись, глаза смотрели прямо на меня.

– Ты была не в подвале?

– Нет. – Взгляд ее затуманился, она посмотрела в сторону, будто куда-то в прошлое. Потом дернула меня за руку, почти бессознательно.

– Ты не была с ними?

– Я вообще не должна была здесь находиться, – наконец прозвучал ответ. – И тебе совсем необязательно быть здесь. Мы тебя вытащим. Раз ты этого хочешь. Ты ведь сам сказал.

– Но отсюда нельзя выйти, – растерянно произнес я. – Дверь в кухне заперта. На окнах решетки. И мама сказала, мы можем жить только здесь.

– Признайся, ты хочешь уйти?

Несколько дней назад мама задала мне тот же вопрос. Тогда мы говорили о больших зеленых бабочках. Потом я вспомнил, как племянник сжимал мой палец, вспомнил запах морковного супа, и желание уйти из подвала исчезло. Сейчас я думал о том, что сестра сказала об отце своего ребенка, о том, как пыталась отравить малыша. Мама и бабушка назвали его тяжелейшим из грехов. Зачем они заставляли сестру носить маску, раз лицо ее нормальное?

– Я хочу уйти, – сказал я, и сердце забилось сильнее. Я ощущал удары даже в горле. И появилось видение, в котором дверь в кухне стала уменьшаться в размерах, будто сжиматься, а потом взорвалась и исчезла, из образовавшейся пробоины на меня хлынул поток света, будто я кактус. Щекам стало жарко.

– Я знаю, как отсюда выйти, – раздался голос сестры. Она облизнула губы, подалась вперед, почти прислонившись к моему лицу. – Если будешь меня слушаться, то выберешься.

Удары в горле прекратились. Жар прошел. Дверь вернулась на прежнее место, она опять была закрыта. Как всегда. Потому что я вспомнил, как пальцы сестры шевелились в кармане сорочки, будто тараканы, это было совсем недавно, несколько часов назад. Потом она насыпала на грудь голубой яд, хотела, чтобы малыш больше не жил со мной в подвале.

– Вот еще, – сказал я. – Разве тебе можно доверять?

Я взялся за металлический поручень лестницы кровати. Раз сестра не хочет спать на месте брата, я уступлю ей свое.

– Не хочу тебя слушать. Помнишь, что ты хотела сделать с моим племянником?

Мне удалось вырваться и забраться на койку брата. Пружины, более податливые, чем внизу, легко приняли мой вес. Подушка же показалась мне неудобной. Очень тонкой.

Голова сестры легла на раму.

– Подожди, – сказала она.

Ее дыхание скользило по лицу, напоминая перебиравшую лапками муху. Мне стало неприятно, и я отвернулся.

– Выключи свет, – пробубнил я, глядя в стену.

– Ты вовсе не должен жить здесь взаперти, – прошептала мне в затылок сестра.

Ее слова вновь разожгли затухающее в груди пламя. Мне вновь захотелось увидеть мир, откуда прилетели светлячки.

– Мы здесь, потому что так захотели, – сказал я.

– Я слышала, как ты плакал. И говорил, что не можешь жить здесь.

Я задумался над ее словами.

– Ты ругала меня за то, что я оставил в кроватке банку со светлячками, – напомнил я сестре. – Говорила, это опасно для ребенка, но тебе нет дела до ребенка. Больше ты меня не обманешь.

Сестра провела рукой по моей спине, сжала плечо.

– Пойми, это они тебя обманывают. Твои родители. И бабушка. Подумай, зачем они заставили меня носить маску? Зачем сказали тебе, что мое лицо изуродовано?

– Отстань. – Я дернул плечом.

– Зачем сказали, что дверь в кухне открыта?

Я лежал и молчал, мысленно вернувшись в тот вечер много календарей назад, когда впервые подошел к двери в кухне. Я даже не попытался открыть ее, потому что был счастлив в подвале. С моей семьей. Как и положено маленькому мальчику.

– Бедный, тебе ведь даже не известно, почему ты живешь здесь. Или известно?

– Потому что мы не можем быть в другом месте, – повторил я сказанное мамой. – Так же, как все остальные.

– Я не об этом. – Сестра сильнее сжала мое плечо. – Ты знаешь, почему мы живем здесь, в подвале?

Я открыл рот, но понял, что мне нечего ответить. Я ведь правда не знал.

– А ты знаешь?

Она ответила не сразу.

– Нет, – прошептала сестра. – И я не знаю. Они обманули меня, как и тебя.

Она погладила меня по плечу и шее, по коротким волосам, которые маме никогда не удавалось состричь. По коже побежала приятная дрожь.

– Они обманули нас обоих. Сделали пленниками. Но ты больше не хочешь так жить. Им здесь нравится. Под землей. Без солнечного света. – Кончики пальцев прокладывали воображаемый кильватер в море моих волос. – Твой брат даже стал издавать звуки, подражая сверчкам, – прошептала она.

Я похолодел.

– Как он это делает?

– Ты не знаешь? Ртом. – Сестра сложила губы и выдохнула. Я не сразу понял, почему она обрызгала меня слюной. У нее получилось, хотя не сразу, и звук был очень коротким.

– Человек-сверчок? – оторопело произнес я и сглотнул. – Мой брат и есть Человек-сверчок?

– О нем ты тоже ничего не знаешь, верно? – ухмыльнулась сестра. – Надо же, их ложь гораздо больше, чем я думала.

Я резко натянул на себя простыню, дрожа всем телом, и принялся размышлять. Нет, что-то не складывается.

– Это не он. Я слышал, как Человек-сверчок ходил по потолку, а брат спал в своей кровати.

Сестра глухо засмеялась.

– Я не говорила, что это он. Но Человека-сверчка зовет он. Издает звук, как стрекочут сверчки, и зовет его.

Она вновь сложила губы, но на этот раз ничего не вышло.

– У твоего брата хорошо получается. Даже с такой губой.

Сестра нашла мою руку под простыней.

– Не бойся, теперь я буду спать с тобой. Можешь не бояться Человека-сверчка, кем бы он ни был.