Владимир Топилин - Хозяин Спиртоносной тропы

— Прости нас, Егор Михайлович, что не можем помочь в твоем деле!

— Вот уж помошнички нашлись! Сами-то хоть в поселок вернитесь, — усмехнулся тот.

— Будет случай — свидимся, не забудем.

— Хорошо бы, коль с добром у костра с чаркой посидеть. А не с ружьями друг против друга. Поезжайте и не помните зла! — заключил Егор и, поправив на плече ружье, зашагал прочь.

Вскоре он растворился между деревьев, будто его и не было. С его уходом в сознании членов экспедиции появилась какая-то невосполнимая пустота, но поделать ничего было нельзя. Все понимали, что Егор Бочкарев пошел по следам всадника не просто так и остановить его было невозможно.

Вышли. Теперь впереди на правах старшего шел Кузька, вел в поводу Поганку с походным грузом и Вениамином. Потом на Капитане Константин. За лошадьми шла Катя. Замыкала шествие Стюра.

Изначальный путь проходил вниз по течению ручья, потом надо было перевалить водораздельный хребет, по нему идти влево до пятого ручья и по нему спуститься в долину реки Шинда. Кузька знал путь много короче, по которому они в прошлом году заходили сюда с отцом, а потом он возвращался домой один. Но так идти наказал Егор, чтобы покружить как можно дольше по тайге, путая инженеров. Как бы то ни было, он все равно не доверял Вене и Косте, хотя те дали честное слово, что никогда не придут сюда за золотом.

Шли медленно. Каждый шаг лошади передавался Вене и Косте болью ожогов. Они попросили Кузю идти как можно тише. Прислушавшись к просьбе раненых, Кузька замедлил шаг до минимального, заблаговременно обходил колодины и ямы, а на подъемах и спусках часто останавливался, поворачиваясь назад: все ли в порядке? Таким образом за половину дня они преодолели не более десяти километров. Если так будут идти, к поселку выйдут дня через три-четыре. И все же Кузька надеялся, что когда спустятся в долину реки, по хорошей тропе они пойдут быстрее.

На одном из привалов недовольная Стюра глухо проговорила:

— Пойду за Егором. Вдруг что ему пособить надо?

— А как же мы? Ты нас бросаешь? — обескуражено спросил Костя.

— Пашто бросаю? Вам и без меня дорога известна. Кузька вон скоро на тропу выйдет. А коли ноги грязью мазать — так Катька есть. Глины на реке много! Все одно я без дела у коня под хвостом нюхаю.

— Постой, Стюра. Мы же вроде как вместе пошли, должны вместе и выйти, — все же пытался остановить ее Вениамин, понимая, что без ее участия в походе им будет сложно, но та была непреклонна.

— Я с вами не шла. Это я с Егором и Кузькой шла, Ефимку хоронить. Похоронили? На том и стою. — И, поправив на плечах лямки тощего, но тяжелого вещмешка, подалась назад. — Я Егорке сейчас нужнее.

— Продуктов возьми!

— Не надобно мне, сухари есть, на три дня хватит, — не поворачиваясь, ответила та, и скрылась в тайге.

— Вот те раз. Вот те Стюра, — сетовал Веня. — Бросила посреди дороги.

— Почему бросила? — перебила его Катя, защищая Стюру. — Никак не бросила. Все, что надо, сделала, дорогу указала. А далее мы без нее управимся.

Замолчали, пошли дальше. К вечеру наконец вышли в долину реки Шинда. Прошли немного, около пятнадцати километров. Нормальный, здоровый таежник за день пройдет расстояние в три раза больше, но тут деваться некуда. И это вносило в ряды путников некоторое напряжение.

Кузька был недоволен, что идут так медленно. Вениамин и Костя считали, что проводник, наоборот, торопится. Оставаясь каждая при своем мнении, обе стороны молчали, не разговаривая друг с другом. Катя находилась будто между двух огней: надо помочь инженерам и угодить Кузьке. Разместившись на ночлег, стреножив лошадей, не разбивая большого лагеря, перекусили всухомятку, легли спать. Это был первый день, когда Веня и Костя спали под деревом на хвое, потому что спальники и палатку пришлось бросить там, где случился пожар.

Утром проснулись поздно: будить некому, а спать хочется. Солнце уже выкатилось на обычную дневную прогулку, завалилось, будто на гамак, в грязно-серую тучку: будет дождь. Кузька не в настроении. Представил, какой путь и как долго ему сегодня предстоит идти, нахмурился. Катя накопала на берегу глины, сделала перевязки. На удивление, ожоги Вени и Кости оставались прежними, как вчера утром, хотя предполагалось, что дорога даст о себе знать. Лечебное действие голубой глины сделало свое дело: она не дала развиться опухоли, а соответственно и взвинтить температуру. И это придавало хоть какой-то радости в предстоящем передвижении.

Завтракали долго, все равно торопиться некуда. Медленно прихлебывая со сладкими сухарями чай, наслаждались спокойным, размеренным, но плотным течением еще буйной от активно таявших в эту пору в гольцах снегов, воды. Шинда в эту пору уже сбросила уровень до половины, еще не показав в прозрачных, изумрудных волнах каменистое дно, но, все же, приняв зеленый окрас отражающихся на берегах хвойных деревьев. Куда-то идти Кузьке не хотелось: сейчас бы выспаться вволю, но ждут дела.

Стали собираться в дорогу. Главная проблема — посадить инженеров на лошадей. Для этого Кузька специально срубил дерево, чтобы по нему Веня и Костя прошли на пенек и потом сели на лошадей. Его затея понравилась инженерам. Придерживаясь за Кузю, оба удачно оказались верхами. Осталось только завьючить грузом Поганку и двигаться в путь.

— Что это там? — всматриваясь вверх по течению реки, проговорил Костя.

— Где? — посмотрел туда Кузька и в тот же момент подскочил от радости: лодка! — Эй, мужики! — замахал руками. — Сюда! Причальте, очень надо!

Двое лодочников на осиновой долбленке увидели их, взмахнули шестами, повернули к ним. Ткнув лодку носом в берег, приветствовали всех. Старший на корме поинтересовался:

— Здорово ночевали! Далеко лыжи навострили?

Кузька их не знал и раньше не видел. Они работали сплавщиками на реке, на шестах доставляя по воде продукты и различный груз на далекие прииска, находившиеся вверху по Шинде. Но глубоко развитое чувство помощи и выручки человеку в тайге заставило их прийти на выручку.

— Раненые у нас, ноги обожженные, идти не могут, — ответно приветствовав бородатых сплавщиков, пояснил Кузя. — Вы на Каратавку? Возьмите их с собой, а то на лошадях мы тут два дня ползти будем.

Его просьба была воспринята с пониманием. Бородачи согласно закивали головами, помогли Вениамину и Косте спешиться и перебраться в долбленку. Следующий план передвижения был таков: лодочники плавят инженеров до Спиртоносной тропы, где они будут ждать Кузю с лошадьми. Когда тот приедет и переправится на правый берег, поедут дальше опять вместе через Перевал в Чибижек. Расчет прост: по воде мужики доставят Веню и Костю на условленное место к обеду. Кузя пригонит лошадей вечером. В результате выигрываются время и силы. На том и порешили. Лодочники хотели взять с собой и Катю, но та наотрез отказалась от предложения, сославшись на то, что лошади две, и Кузе будет несподручно перегонять всех в одной сворке. Хоть ее довод и был маловесомым, лодочники не стали настаивать. Осведомившись у Вениамина, есть ли спиртное, тут же забыли про Кузю и Катю. Увидев початую фляжку спирта, подали кружки, выпили и, не закусывая, так надавили на шесты, что долбленка быстро скрылась за поворотом.