Владимир Топилин - Хозяин Спиртоносной тропы

Окрыленный радужными мыслями, Кузя не заметил, как пришел под Перевал. Здесь ему следовало сворачивать с дороги направо, подниматься в седловину. Летом с друзьями он был тут не раз: шишкарили и приходили за ягодой. Но тогда было другое время года, все выглядело иначе. Да и время суток оставляло желать лучшего. Все же решившись, зашел в густой, высокоствольный лес.

Идти стало намного труднее. Деревья и кусты задерживали нарты. Иногда казалось, что справа и слева раздаются непонятные звуки, он останавливался, вслушиваясь в притихшую тайгу. Но это был недалекий, вскрывшийся из-под зимнего покрывала ручей, или какая-то ночная птаха будоражила уснувший мир долгим, протяжным голосом. Успокоившись, Кузя шел дальше. Иногда путь преграждал неглубокий ключ. Ему приходилось обходить его стороной или искать поваленные деревья, через которые можно было перебраться на другую сторону.

Вскоре начался невысокий, но затяжной подъем. Идти стало еще сложнее. Тяжелые нарты мешали передвижению еще больше. Кузя решил оставить их здесь, чтобы потом приносить добычу сюда. Нашел на поляне большой, приметный кедр, поднял и прислонил нарты к стволу, вырубил большую затесь, которую было видно издалека. Присмотревшись по сторонам, запомнил место. Убедившись, что мимо не пройдет, остался доволен. Дальше пустой, без нарт, пошел быстрее.

Выход на седловину между гор занял немного времени. Кузька был полон сил и желания, шагал не останавливаясь. Плотный наст отлично держал на поверхности, за непродолжительное время Кузя преодолел около трех километров. Это было видно по недалекому, в белых плешинах, гольцу справа. Он понимал, что снежные частины — это каменистые россыпи горы Клади, которую видно далеко со стороны. Значит, он был на верном пути.

За седловиной начался крутой спуск. По рассказам отца, здесь проходила Спиртоносная тропа, по которой купцы из Китая привозили на лошадях в долину Чибижека товар и спирт, а затем меняли у старателей на золото. Она сообщалась с рекой Шинда, бегущей где-то далеко внизу. Сейчас тропа занесена снегом, и каких-то следов человека не было видно. Вспоминая слова деда Ефрема, свернул направо, пошел вдоль горы. Где-то там должна быть заветная грива, на которой токовали глухари.

Взрослые парни учили, чтобы не пугать чутких птиц, к току надо подходить тихо, не шуметь и тем более не разводить костры. Вспоминая эти слова, Кузя заранее нашел подходящую талину, ровную и тонкую. Срубил ее, убрал сучки, сделал «удочку» длиною около четырех метров с рогаткой на конце, привязал петельку, как учили ребята. Подобным примитивным орудием лова собирался снимать с деревьев токующих птиц.

Подобный способ охоты в тайге был распространен широко. За неимением достаточного количества припасов к ружьям, люди применяли петельки. Услышав песню глухаря, охотник подкрадывался к нему, подводил удочку к голове, накидывал петельку на шею и резким рывком сдергивал добычу на землю. Для этого были важны два условия: чтобы птица сидела на дереве не так высоко и были ранние сумерки. Опытный и ловкий человек до того, как наступит полный рассвет, таким образом снимал одного или двух глухарей, благо, их в те времена было в изобилии. Также использовали узкие проходы между деревьями и кустами на полянах, выставляя петли.

Кузя считал себя опытным охотником, хотя шел на ток первый раз в своей жизни, не видел живого глухаря и не слышал песни. Для него единственной проблемой сейчас было не как добыть птиц, а как их перенести до нарт. Хороший глухарь имел достаточный вес, больше двух штук ему не утащить. Еще переживал, что пока ходит туда и обратно, остальных птиц утащит росомаха.

После того, как он вырубил «удочку», пошел не так быстро, стал чаще останавливаться, слушать тайгу. По его расчетам, ток должен быть где-то неподалеку. Между тем, луна скрылась за горой, стало темно. Все же на снегу деревья были видны хорошо, и он без труда мог пройти мимо любого препятствия.

Бессонная ночь и пройденное расстояние делали свое дело. Кузя начал уставать, проголодался. От частых остановок и долгих ожиданий в ушах звенело, в глазах стало рябить. В какие-то моменты он начинал терять ориентацию, захотелось спать. Все же, пересиливая себя, продолжал идти вперед, но заветной гривы все не было. На пути попадались заваленные снегом курумы, кедровые колки, густая тайга. Внезапно заметил, как посветлело: приближалось утро. Он заторопился, пошел быстрее, но все безрезультатно. Понимая, что теряет драгоценное время, побежал, стал метаться из стороны в сторону. Однако и это не помогло: заветного тока нигде не было.

Вот уже обозначились далекие горы. На востоке с каждой минутой прояснивалась синева: солнце торопило новый день. Стало видно каждую веточку, кустик или кочку. Где-то далеко внизу увидел глубокий лог с белой полосой посредине. Там была река. Зная, что при полном свете ему глухаря не поймать, заплакал от досады, бросил палку. Не зная что делать, подошел к пихте, прислонился спиной, присел на корточки. Склонив голову на колени, решил отдохнуть.

Проснулся от холода. Все тело сотрясала мелкая дрожь. Пересиливая озноб, медленно поднялся, посмотрел по сторонам. Сообразил, что находится в тайге, а не дома, настолько крепким и сладким был его сон. Вокруг — свежее утро. Яркое солнце поднялось над высоким гольцом напротив. На разные голоса поют птицы. Где-то внизу кто-то пилит дрова. Последнее восприятие было удивительным: откуда здесь в тайге люди? Постукивая зубами, Кузя решил пойти на звук, погреться у костра.

Сделал несколько шагов — шуршание пилы прекратилось. Постоял, послушал: да нет, не там пилят, а слева. Направился на звук, прошел некоторое расстояние — опять тишина. Что за черт? Нет, лучше идти быстрее, а то можно замерзнуть.

Не останавливаясь, пошел напролом. Выбрался на поляну, где должен быть костер: нет никого. Хотел крикнуть, но вдруг краем глаза сбоку заметил черное пятно. Посмотрел туда и… замер от удивления. Перед ним в двадцати шагах стоит огромный глухарь с распущенным хвостом. Вытянув шею, с любопытством смотрит на него. Видно, как моргает карим глазом.

Кузя — что высохший пень. Не может пошевелиться от дива. От волнения сразу стало жарко. Не знает, что делать: броситься к глухарю или потихоньку уйти назад. Все же решился, сделал шаг навстречу. Глухарь мгновенно сложил хвост, пригнул голову, неторопливо пошел в сторону. Кузя — за ним. Думал догнать, но не тут-то было! Стоило ему ускориться, тот припустил вверх по поляне так, что только лапы замелькали. В азарте Кузя рванул, что было сил, но едва не упал от страха. Сбоку загрохотало так, что показалось, будто на него катится огромный камень. От неожиданности остановившись, сжался в комочек, краем глаза увидел, как в пяти шагах, быстро махая крыльями, со снега медленно поднимается еще один петух. За ним, с другой стороны, третий. Над головой захрипела рваная гармошка. Кузя посмотрел вверх, обомлел. Невысоко на рябинках сидят четыре капалухи (глухарки). Смотрят на него изумленно. Стоило ему сделать шаг, сорвались с насиженных мест, недовольно квохча, полетели вслед за глухарями. Еще какие-то мгновения — и никого не стало.