Владимир Топилин - Хозяин Спиртоносной тропы

Рожденная на склонах безлесых белогорий и в ледниковых каньонах, Шинда будто хочет выпрыгнуть из дикого мира тайги, быстро копит силы и мощь за счет многочисленных ручейков и речек. Стремительно набирает упругую стать неукротимого напора. Мчится под гору, как селевая лавина по каменистым перекатам, и тут же, выскочив из узкой горловины щек, разливается тихими, спокойными плесами. Копит силы для следующего рывка, превращаясь в дикого, необузданного зверя. Грязная и страшная весной, прозрачная, как слезинка новорожденного младенца, ласковая летом и осенью, Шинда меняет характер с неповторимым постоянством. Набегут грозовые тучи, обнесет горы густыми облаками — недовольная река зашумит хмельными, будто вспенившаяся брага, водами. Очистится небо — сделается милой и покорной, словно уставший после игры котенок.

Подобное поведение закономерно для таежной реки. Что-то изменить в ее поведении невозможно, потому что таковой ее создала природа, а человек дал ей соответствующее имя — Шинда, что на языке тюркских народов означает Глухомань: Глухая, Дикая река.

Во все времена Шинда была путеводной нитью передвижения не только зверю лесному, но и человеку. По берегам натоптаны широкие, глубоко выбитые в земле тропы, по которым легко ходить в том или ином направлении. Вода помогала перенести плот, а позднее созданную руками людей долбленую лодку с грузом. Это значительно сокращало время нахождения в пути и экономило затрачиваемые силы, что в тайге при коротком лете играет немаловажную роль для старательского дела.

Трудно, а скорее всего невозможно, определиться во времени, когда здесь появился первый человек. Если его появление вообще можно таковым назвать. Наскальные рисунки Шалаболинской писаницы, находящиеся на берегах реки Туба, относятся к V–VI векам до нашей эры. По мнению ученых, этот музей под открытым небом тысячелетия являлся духовным храмом многим народам, потому что изображения животных, орудий труда, охоты и быта в одно и то же время изображены разными мастерами наскальной живописи. Это говорит о том, что тогда здесь жила достаточно развитая для своего времени цивилизация, способная не только выжить в этих суровых климатических условиях, но и оставить достойный след в истории Сибири. Без всякого сомнения, сцены охоты Шалаболинской писаницы, охотники и звери, в большинстве хищные, выбитые на камнях и окрашенные охрой, взяты из реальной жизни, происходившей в горах Восточного Саяна, где и протекает Шинда.

Скорее всего, в эти места люди приходили не столько из любопытства, сколько из-за нужды. Обилие дичи приносило успех в охоте, поэтому древние промысловики в доступное время года захаживали сюда постоянно, но не жили оседло. Глубокие снега и стужа выгоняли людей на зимовку в более благоприятные места, как-то Минусинская котловина или Хакасия. Первые зимовья переселенцев стали появляться с ранним проникновением в Сибирь русских за мягкой рухлядью. В журнале «Уральский следопыт» за 1972 год есть старинная карта кизиро-казырской системы рек XVII века. На ней означено озеро Тиберкуль (Небесное), а рядом с ним маленьким квадратиком — зимовье с надписью «жилое 1640 годъ». Возможно, это и было одно из первых оседлых поселений промысловиков-западников, охотников за пушниной, имевшее во все времена в Московии и далее на запад большой спрос. И все же, не это являлось причиной повального заселения Сибири русскими. Настоящим прорывом в освоении дикого края было золото.

Все началось с того дня, когда, «понаслышавшись о чудных золотых реках в Сибири», 10 декабря 1719 года Петр I узаконил «горную свободу на поиски и добычу золота и других полезных ископаемых всем русским подданным как на своих, так и на чужих землях». Берг-Коллегии предписывалось оказывать всяческое содействие «приискателям» руд. Но золото упорно не находили, хотя признаки золотого оруднения страны были явные. Еще в начале XVIII века на Алтае, а позднее и на Енисее были обнаружены отвалы древних чудских разработок золота. Здесь были найдены заброшенные земляные сооружения, канавы, орудия труда. Однако русские колонисты не смогли перенять опыт добычи золота у местных народов, так как ко времени их прихода те его уже утратили. Это значит, что первое россыпное золото в Восточносаянских горах начали добывать в XV–XVI веках или гораздо ранее. Но кто? Притубинские племена? Насколько помнится, при раскопках захоронений именитых тюркских князей в могилах было не так много золота, как это представляется в реестрах золотосодержащих приисков. Так, из сведений горного инженера Боголюбова, с 1835 по 1898 годы открываются золотые месторождения по речкам Чибижек, Бегье и Узунжулу, где позже была найдена знаменитая «Овечья голова» весом в два пуда, а по системе реки Чибижек только за один июль(!) 1907 года было найдено 14 самородков весом от одного до пятнадцати килограмм.

Шумит по перекатам игривая, шустрая, будто непослушный ребенок, Шинда. Смеется над искателями бесследно исчезнувших во времени золотых караванов. Она знает, когда и куда уехали многочисленные самородки и тяжелые пески вечно благородного металла. Знает, но никому не скажет, потому что все, что связано с этим словом, несет могильную печать истории. И только самые внимательные старожилы этих мест догадываются, почему так глубоки таежные тропы, ведущие через Саянские хребты в Китай.

Осень в этом году выдалась промозглая, зябкая, унылая, непредсказуемая. Ждали бабьего лета, но оно обошло седые, окутанные туманом горы стороной. Будто насмехаясь, сорвало холодным, пронизывающим ветром яркие краски уходящего лета, повалило траву первым липким снегом. Люди хмуро смотрели в огород на поваленную, пожухлую ботву: пора копать картошку, но в огород не выйти, расквасило. К тому же, из невидимого неба сыплет мелкая, как мошка, водяная пыль. Прошло Воздвижение, граница времени года, пора утеплять завалинки, но земля возле домов от дождя стала склизлой и густой, словно свежее масло. Почерпнуть лопатой тяжело, да и приваливать избу бессмысленно: растрескается и будет пропускать холод. И все же дед Мирон Татаринцев не унывал. Подбадривая соседок, успокаивающе махал скрюченной, будто коряга, рукой:

— Погодьте, бабоньки. Ишо в тапочках ходить будем!

Его прогнозы «сбылись» этой же ночью: к утру выпал снег по колено. Чтобы очистить дорожки от крыльца, пришлось брать в руки лопаты. Женщины грозили синоптику выдернуть вторую ногу, но тот не показывался, с опаской выглядывал из-за шторки испуганными глазами: «Вот те на те! Совсем мир перевернулся!» Все же зима длилась недолго. К обеду растащило тучи, небо раскинуло перед солнцем голубую дорожку, которое тут же превратило белое покрывало в воду. Земля ожила, природа зашевелилась под легким натиском теплого ветерка. Зашумели темные горы, зазвенела речка: на прииск пришли последние благодатные дни. Можно было предположить, что «вёдро» продлится пару недель, как раз до Покрова. За это время надо успеть закончить сезонные работы.