Пьер Байяр - «Титаник» утонет

В случае с потеплением климата речь скорее идет о предвидении в духе Кафки, относящемся к области предчувствия, нежели о подтвержденном доказательствами сообщении. Отметим прежде всего, что, хотя Верн, похоже, предвидел потепление и его драматические последствия в масштабах планеты, между двумя феноменами существует большая разница. У Жюля Верна повышение температуры связано не с разрушением озонового слоя, а со смещением оси вращения Земли. Однако сходство последствий объективно способно скрыть различие причин.

Также маловероятно, что Верн всерьез считал, что группа ученых однажды попытается изменить положение земной оси, чтобы завладеть ископаемыми богатствами Северного полюса. Однако он вполне мог предчувствовать возможность потепления климата, а также неосознанно заметить его проявления, но говорить о пророчестве, как и в случае Кафки, было бы преувеличением.

Иное дело, когда мы говорим о предвидении в области техники и его практических последствиях: эти предвидения гораздо больше напоминают предсказания . Вне всякого сомнения, Жюль Верн считал, что придуманные им различные инновации непременно будут реализованы, и твердо верил, что когда-нибудь человек отправится на Луну. Если он и не подкрепляет свои убеждения напрямую, то настрой его книг и скрупулезное описание функционирования его изобретений показывают, что описанные им открытия, оставаясь на уровне романного вымысла, благодаря точным формулировкам автора приобретают определенные научные параметры.

Согласно нашему определению, изобретения Жюля Верна представляют два типа предвидения, предчувствие и предсказание, которые не следует путать между собой. Предсказание делается осознанно; представленное как таковое, оно требует точного анализа имеющихся у писателя данных, полученных в прошлом и настоящем, данных, согласно которым он будет развивать основные тенденции, заложенные в его изобретении и, возможно, способные реализоваться в будущем. Предсказание основано главным образом на умозаключении.

Предчувствие относится к области под- или бессознательного, оно не является сообщением о грядущих событиях или изобретениях и не основано на реальном анализе имеющихся данных. Как это ни парадоксально, но оно, похоже, берет начало в будущем, как если бы будущее посылало едва заметные знаки, которые избранники могут улавливать заранее. Ибо, в сущности, предчувствие воздействует на различные формы восприятия.

Данное разделение является совершенно необходимым, ибо эпистемологические статусы предсказания и предчувствия обладают значительными различиями . Насколько предчувствие можно списать на счет случая, настолько предсказание, основанное на научном анализе – даже если он ошибочный, – сложно опровергнуть. Никто не может отрицать, что прежде, чем написать свой роман о полете на Луну, Жюль Верн прочел множество научных работ и провел расчеты, чего, разумеется, нельзя сказать о Кафке.

Размежевание предсказания и предчувствия особенно важно, ибо оно ослабляет позицию тех, кто полностью отрицает провидческий характер литературы.

Можно сомневаться, что Кафка интуитивно предчувствовал появление тоталитарных режимов. Гораздо труднее оспорить правоту расчетов Жюля Верна, основанную на рациональном анализе, иначе говоря, в итоге совершенно иной мыслительной операции. Впрочем, проще всего полностью отказать писателям в способности осмысливать будущее.

Естественно, что между предсказанием и предчувствием могут существовать промежуточные явления, которые часто трудно разграничить. Если рассказ Жюля Верна о полете на Луну свидетельствует об умозаключении, сделанном на основании научных данных, а потому он сродни предсказанию, точность описаний в этом романе дает возможность утверждать, что автор воспринял картины того, что когда-нибудь произойдет, и вдохновлялся ими при написании книги. А в случае с романом «Вверх дном» не исключено обратное, а именно что писатель располагал научными данными, позволившими ему вообразить – даже если механизм, который использует Жюль Верн, вымышленный, – возможность поднятия уровня моря.

Точность, с которой Жюль Верн сформулировал целую серию предвидений, и обоснованность изрядного их числа подводят нас к необходимости с б о льшим вниманием отнестись к тем изобретениям, которые имеются в его книгах, но пока не реализованы, а пребывают в состоянии ожидания своего часа: их я называю предвидениями спящими .

Было бы неплохо, если бы те, кто управляет нами, взяли за правило читать и перечитывать научно-фантастические романы Жюля Верна, но не для того, чтобы абстрактно и постфактум восхищаться его даром предвидения, а для того, чтобы в интересах тех, за кого они отвечают, но чьими интересами часто пренебрегают, попытаться разгадать, что ждет нас в будущем.

Все моряки единодушно скажут вам: если тебя зовут Ричард Паркер и ты вышел в море, значит, ты совсем сбрендил. В Соединенных Штатах в семьях с фамилией Паркер скорее дадут себя повесить, чем назовут сыновей Ричардами, а те, кто сознательно преступил этот запрет, решили отвратить свое чадо от морской карьеры, ибо уверены, что носящий такое имя никогда не рискнет в один прекрасный день доверить свою жизнь волнам.

Для этого запрета действительно имеется превосходная причина, и восходит она к Эдгару Аллану По. Чтобы объяснить ее, надо вспомнить интригу романа «Приключения Артура Гордона Пима» [33] ПВ++ , опубликованного писателем в 1838 году, в возрасте двадцати семи лет.

Герой романа, юный Пим, после плавания на лодке, едва не завершившегося трагически, становится подпольным пассажиром корабля под названием «Дельфин», на котором плывет его закадычный друг Август. Друзья условились, что Пим будет прятаться в трюме до тех пор, пока корабль не выйдет в открытое море.

Время идет, и Пиму не терпится выбраться из трюма; не получая от друга новостей, он начинает беспокоиться, но тут к нему приходит пес Августа, которого тот, ничего ему не сказав, тоже взял на борт. На спине у пса Пим обнаруживает написанное кровью послание, где Пима под страхом смерти просят оставаться на месте и не высовываться.

Когда, наконец, в трюм к Пиму пробирается Август, он, к несчастью, приносит дурные вести, объясняя другу, что на «Дельфине» начался мятеж и пролилась кровь. Мятежники убили нескольких членов экипажа, а остальных вынудили сесть в лодку и положиться на волю волн.

Пим и Август решают захватить корабль, в чем им помогает один из мятежников, Дирк Петерс; он взял Августа под свое покровительство и сожалеет, что дела приняли столь страшный оборот. Троице удается одержать победу, обманув мятежников и заставив их поверить в призрак. Еще один выживший в сражении мятежник присоединяется к победителям. Бывшего мятежника зовут Ричард Паркер.