Давид Гай - Исчезновение

Двойник, дотошно изучая биографию Самого (изучение диктовалось необходимостью понять психологию вождя), сделал вывод: ельцинский гимн ВВ не воспринял всеми фибрами души еще и потому, что тот знаменовал новую эру российской истории, когда державу оскопили, выдернув из подбрюшья на юге и на западе столь важные и нужные земли; прежде это был дивный, благоухающий букет разнообразных цветов, теперь же некоторые растения в букете выглядели безуханными.

Сон вспорхнул, как птица с ветки, и растворился в пространстве.

Двойник лежал на спине с закрытыми глазами, воцарившаяся тишина побуждала повернуться на бок и сладко подремать, всего-то пять минуточек, после чего – подъем. Со сном у него не было проблем, напротив, ночью он, так ему казалось, продолжал жить насыщенно и эмоционально-изощренно, ночные фантасмагории (а иными они не могут быть) нередко отчетливо помнились, мог пересказать их во всех подробностях. Сейчас же отголосок сна рождал смутную тревогу. Мозг пребывал в отключке, сумеречное сознание не выдавало четкий и ясный ответ, по поводу чего явственно возникла тревога. Бывает, замлеет, если отлежать ее, кисть, словно нет пальцев, их не чувствуешь – поменяешь позу и со слабым покалыванием, сродни комариным укусам, кровь начнет поступать в сосуды, пальцы начнут оживать, пока не приобретут прежнюю гибкость и подвижность. Сейчас вяло-беспомощные нейроны гиппокампа тоже замлели и не реагировали на команду – вспомнить.

Минута-другая, и все восстановилось, поплыли, как в кино, кадры ночных видений: охотничья сторожка, сумрачные бревенчатые стены с кой-где торчащей паклей, низкий гладко обструганный стол уставлен едой и напитками, он и Настя кайфуют – никто не знает, где прячутся от назойливых людских глаз, они радуются свободе, хохочут, целуются, перемещаются в спаленку, кадры на пленке начинают скакать, мельтешить, логическая цепочка разрывается, все в беспорядке, в смятении – и вот уже эндорфины – гонцы наслаждения, гормоны мгновенного счастья – спешат пронзить все их естество… Стук в дверь, громкие голоса, команда немедленно открыть дверь, они притаились, крепко обнявшись, он чувствует, как суматошно мечется в груди Настино сердечко – дверь сорвана с петель, на пороге куратор, пара охранников и жена Двойника. И в этот момент включился паскудный будильник…

С медсестрой Настей (она звала себя Настеной) Двойник познако-мился года четыре назад в Ново-Огаревской Резиденции. Во время обязательного медосмотра она мерила ему давление, брала кровь из вены и сделала комплимент, сказав, что он удивительно похож на… нет, не на того, ради которого круто изменил судьбу, покинув кабинет банковского чиновника, а на Чарли Чаплина. Он многозначительно ухмыльнулся в ответ. Гримируясь каждое утро и меняя облик (если не было срочных выездов с Самим), он с одобрения куратора надевал парик из темных волос, присовокупляя усы, действительно, наподобие чаплинских, так что медсестра не ошиблась. Приходилось делать это по необходимости: не будет же фланировать по территории в своем натуральном обличии, то есть абсолютно похожим на ВВ, путая охра-ну… Правда, и в близком к чаплинскому образе он не менял походку, жесты, тембр голоса и все прочее, по ним можно было безобманчиво узнать оригинал. Настена уловила это достаточно быстро, несколько раз столкнувшись с Двойником в клубе, где охранникам показывали новые художественные фильмы. Потом призналась – некая окутывавшая его тайна притянула к нему еще больше, ибо женщины, как птицы, падки на все новое, незнакомое, необычное, даже если ты сотрудница ФСО и тебе по служебной инструкции запрещено совать нос в чужие дела. Настя и не совала, а просто однажды предложила Двойнику прогуляться вечерком по лесным аллеям, утыканным камерами слежения, и по-болтать.

Выше его ростом, что немудрено, плотная, окатистая, с притяги-вающей мужские взгляды фигурой – песочные часы – Настена рассказала, что разведена, мать живет с ней, помогает воспитывать дочку, ибо она, как и другие сотрудники охраны, денно и нощно находится в Резиденции и не чаще раза в неделю попадает домой; конечно, малоприятно, но такова служба, которая хорошо оплачивается. На вид Настене было лет сорок пять.

Двойник сообщил о своей семье: сын и дочь, трое внуков, дочь в разводе, о жене – кто, чем занимается – почему-то умолчал, а Настена и не спрашивала.

Еще пара недолгих встреч, которые нельзя назвать свиданиями, и его новая знакомая неожиданно выдвинула идею встретиться у него дома и вместе поужинать. Он слегка опешил, однако не отверг предложение, обещав подумать. На счет интимных связей ему при поступлении на службу никаких инструкций не давали, ограничившись общими фразами о бдительности и прочей хренотени. Посоветоваться по сему поводу с куратором выглядело наивной глупостью – что тот мог сказать… известно что. Настена Двойнику нравилась, он поразмыслил и решил действовать – ведь и Сам в этом отношении далеко не безгрешен: будучи женат, крутил роман с Ариной, та детей ему рожала, а еще раньше, в Германии, где служил, тоже не схимником жил, про то кое-что известно – копия же должна полностью соответствовать оригиналу, вот он, Двойник, и будет стараться соответствовать.

Взять ту же Ленхен и ее откровения. Кто бы подумать мог, что ми-лая прибалтийская немочка с пышной грудью, сиськи оттопыривались, как архитектурное сооружение на фасаде дома – не зря оперативная кличка была “Балкон”, служившая переводчицей в Западной группе советских войск и без мыла влезшая в душу тогдашней жене будущего ВВ, в ту пору майора госбезопасности, работала на две разведки – нашу и германскую; Леночка подружилась с женой Людой – водой не разольешь, а та с ней делилась по-бабьи сокровенным, жаловалась, что муж рукоприкладствует и направо и налево изменяет, словом, сор из избы выносила. Забеременела Леночка, в тайне держала, от кого, догадывались окружающие, что от непосредственного шефа ВВ, стала утверждать, что возникли проблемы со здоровьем и выпросила у своего начальства разрешения получать время от времени медицинскую кон-сультацию в западной части Германии, что и было ей разрешено, а затем и вовсе осталась там, у своих хозяев; ее наградили, новое удостоверение личности выдали.

Спустя одиннадцать лет после того как волею судьбы стал скромный невзрачный разведчик президентом, эксперт немецкий в области секретных служб, журналист к тому же, папочку случайно раскопал с отчетами Ленхен, папочку скрупулезные фрицы в архиве держали на всякий случай, извлек ее и пожалуйста, сенсация! – ВВ, оказывается, деспот, вампир, сосал женушкину кровь, не чурался и руку на нее поднять, а сам романы крутил на стороне… И много чего еще наговорила Люда Леночке: якобы женушку, по ее словам, он постоянно испытывал, вроде как все время за ней наблюдал, какое примет решение, верное или нет, выдержит ли испытание то или иное.