Вейо Мери - Обед за один доллар (сборник)

— Мой живот… Мой живот…

Из радиоприемника на кухне доносились слова молитвы — передавали богослужение.

— Неужели уже обедня идет? — удивился лавочник.

— Проясняется, — заметил один из хуторян.

— Где? — спросил лавочник.

— Да там, на улице.

Справа лежал огромный серый и неподвижный, как труп, Финский залив. Даже днем там был беспросветный мрак. Волн различить невозможно было, сколько ни вглядывайся. Песчаный берег терялся в далекой дымке.

С нашей гряды хорошо просматривалась равнина, на которой рос негустой лесок. Там, внизу, саперы вырубали деревья и сооружали проволочное заграждение. Дальше высилась гряда, в точности такая же, как наша, темный сосновый лес ее сливался с серым небом. Вдоль той, другой, и проходила передовая.

Шел дождь, он шел уже так давно, что к этому привыкли. Время от времени с деревьев срывались тяжелые капли и глухо ударялись о землю, как плевки. Мы поднимались на нашу гряду рыть третью линию траншей: решили незаметно от неприятеля перенести передовую на более выгодную позицию. Нам отметили белой известковой линией ход новой траншеи. Почва была песчаной, в день каждый из нас должен был продвинуться на пять метров. Боевой окоп делается узким: на дне шестьдесят сантиметров, а наверху — метр. Глубина — полтора метра.

Копали мы вдвоем, так намного легче, тем более что напарником моим оказался довольно крепкий парень, куда сильнее меня. Мы покончили с работой за два часа и ушли. Решили подкрепиться у себя на артиллерийской позиции. И вот спокойно сидели и болтали. Со стороны залива доносились бульканье и посвистывание, будто в котелке мирно варилась картошка. Это был лишь слабый отголосок канонады: немцы вели артобстрел Ленинграда.

— Не очень-то там сейчас весело, — заметил мой друг.

— Здесь, что ли, хорошо?

— Все лучше, чем там.

— Там город, а здесь насквозь промокший лес, не забывай этого.

…Казалось бы, совсем недавно я окончил лицей. Потом была офицерская школа в Хамина, из которой меня, правда, исключили… Может быть, оно и к лучшему?.. А тут еще я здорово опоздал из отпуска, загулял на собственной свадьбе. Вот так-то! Судили, конечно, и военно-полевой суд отобрал у меня одну нашивку. «Возьмите уж заодно и вторую, так вас и так», — не выдержал я. Отобрали и вторую. Наплевать им, что я успел отличиться во многих боях.

…Мы сидели и трепались о том о сем, и тут подошел к нам полковой интендант майор Метсякууси.

— Где у вас мусорная куча? — грозно спросил он, наступив на отбросы.

— Куча как раз под вами, господин майор, — отчеканил я.

Он тупо уставился на меня. Я, надо сказать, произвожу впечатление интеллигентного человека, и в конце концов майор расценил это как дерзость.

— Смир-р-но! Руки по швам. Запрещается выбрасывать мусор на позиции! заорал Метсякууси и принялся изучать содержимое кучи. Сначала он разворошил рукой картофельную шелуху (ну и дерьма же было внутри!), потом снял перчатки, чтобы не запачкать, и начал усердно вытаскивать все по порядку: заплесневевшую картофелину, проросшую, всю в шишках и наростах, и, наконец, полугнилую. Тут майор обрадовался, поднес ее к заблестевшим глазам и слегка ковырнул ногтем: — Ага, съедобная картошка! Вот что они вытворяют! Предупреждаю, если будете такую выбрасывать, картошки больше не получите. И зарубите это себе на носу.

— Так точно, зарубим, господин майор.

Я удивился, как он не слопал эту гниль. Поговаривали, будто майор на глазах у солдат прямо-таки пожирает отбросы, чтобы продемонстрировать их съедобность. Но сейчас, вероятно, зрителей было слишком мало, всего двое, он не стал устраивать представления и ушел.

Только мы сели снова, как заявился командир батареи Вики Сунд, самый толстый в мире артиллерийский капитан. Вечно голодный, Вики всюду неотступно ходил за интендантом. Еще бы, одна ножища нашего капитана с мое туловище! Уникальное зрелище, скажу я вам. Нас отправляли на фронт со станции Коувола, так люди просто диву дались: «Боже праведный, а таких-то зачем берут на войну? Кому понадобилось это пушечное мясо?!»

Вики только посмеивался. У него было большое имение, и каждые две недели ему присылали из дома полтелячьей туши и деревянные ящики с хлебом и картошкой. На ящиках было аккуратно выведено: «Зимнее обмундирование».

— Что вы тут прохлаждаетесь? Идите выполнять задание! — с брезгливой миной приказал Вики.

— Уже выполнили, господин капитан! — ответил я.

Но Вики не поверил. Пришлось тащиться и показывать.

— Молодцы, и в самом деле вырыли. — Вики угостил нас сигаретой и ушел.

Мы спрыгнули в мокрый окоп и, сев на рукавицы, закурили. Если бы нам не помешали, вероятно, мы так и проболтали бы здесь до самого вечера. Но вдруг появился незнакомый капитан, остроносый, смахивающий на иностранца.

— Кончил дело — гуляй смело, верно, мальчики? — Он протянул сигареты.

— Да мы уже курим.

— А вы положите за ухо, выкурите потом, — посоветовал он и бодро спросил: — Как тут у вас насчет боевого духа?

— Кончился бы наконец этот дождь и эта проклятая война, — вздохнул я.

— Артиллерист?

— Так точно, артиллерист.

— Зря жалуешься. На фронте не так уж плохо быть артиллеристом. Кстати, кто у вас командир батареи?

— Капитан Сунд.

— Не знаю такого.

— Быть не может, этакая туша!

— Все равно не знаю. Так вот, мальчики, чем баклуши бить, лучше помогите мне. Я тут недалеко ящики с гвоздями припрятал, они валялись на дороге. Зачем добру зря пропадать! Ящички-то ничейные!

— Ну что ж, годится, — согласился я.

Капитан пошел первым, и тут только обнаружилось, что сзади на поясе у него русский наган. Мы спустились по тропе вниз. Проволочное заграждение было уже готово, но в одном месте зияла большая дыра.

— Осторожнее, идите за мной, здесь мины, — предупредил капитан.

— Что он сказал? — спросил мой друг.

— Он сказал, тут мины.

— Ну и черт с ним!

— Кто не верит, может пройтись, — добавил капитан.

— Я не говорил, что не верю.

— А то попадется такой, ни за что не поверит, пока на собственной шкуре не испытает. Но в жизни-то не все можно испытать на себе, это точно.

Противоположный склон не был расчищен, мы повернули налево и пошли вдоль него.

— Ишь ты, сколько колючей проволоки, целые километры, — удивлялся мой друг. — Я думаю, не так-то просто ее сварганить.

— Почему? — поинтересовался капитан.

— Больно колючая!

— Не волнуйтесь! — усмехнулся капитан. — Проволоку делают машины.

— Еще бы, просто так, голыми руками, и не схватишь.

— Слушай, а ты у нас, оказывается, умник!

Мы все шли и шли, и лишь когда отмахали километров пять по верху гряды и по равнине, капитан объявил перекур. Он дал нам по сигаретке. Присели на корточки и закурили. Тихо было, кругом сплошь лес. И вдруг за спиной у нас прогремели выстрелы.