Алла Иошпе - Завтрак в облаках

«Если хочешь идти вперед, сперва научись возвращаться!» Эти слова писателя Лоренса Даррелла вызывают естественный вопрос: а кто же не хочет двигаться вперед?! Я, например, хочу.

А иначе как бы появлялись мои истории… Без воспоминаний? Без прежнего опыта?! Никак. Вот и возвращаешься. И в памяти твоей всплывает то, что тебе особенно дорого.

А для меня – это рождение первой в моей жизни книги. «Песня длиной в жизнь». Книга про НАС. Про нас с Ним. Моим партнером, другом, мужем. Короче, с моим Узбеком. Про нашу с ним непростую и очень необычную судьбу.

Книга эта прошла путь от отдельных разрозненных записочек, когда я еще не задумывала никакой книги, до (спустя долгое время) самой рукописи. В длительных гастролях, в неуютных гостиницах, в поездах и на стоянках, в долгих ожиданиях опаздывающих самолетов в аэропортах… просто записывались какие-то впечатления… от скуки. И когда уже она появилась, эта рукопись, надо было, чтоб кто-нибудь дал оценку моему первому писательскому опыту.

Выбор пал не на кого-нибудь, а на известного писателя Аркадия Вайнера.

Почему именно он?! Прежде всего, потому, что мне нравились его книги, написанные совместно с братом Георгием Вайнером… Нравился их фильм «Место встречи изменить нельзя». А во-вторых, я с детства моего была с ним близко знакома. В юности Аркадий дружил с моей старшей сестрой Фаиной. Она была замужем за поэтом Михаилом Грисманом (впоследствии взявшим псевдоним «Курганцев»). И его знакомство с именитыми друзьями коснулось когда-то и нас. К нам домой Аркадий привел влюбленную парочку – Женю Евтушенко и Беллу Ахмадулину.

И кому же еще я могла доверить свое первое детище?! Тем более что Аркадию Вайнеру очень нравились мои, а потом – и наши со Стаханом песни!

Но, как выяснилось, сделать это – передать рукопись книги моей – было не так просто. Когда я позвонила Вайнеру с просьбой посмотреть, что это я там наваяла, оказалось, что у него нет времени.

Та-ак! Он просто не ожидает, что из-под пера «эстрадной дивы» может выйти что-нибудь стоящее. А обидеть меня ему не хотелось.

Но муж мой все-таки умудрился передать ему рукопись. От меня потихоньку. Чтоб не волновалась.

Через два дня – звонок.

– Не ожидал! – говорит Вайнер.

– Удивлен, – говорит.

И передал мне отзыв о моей будущей книге. Что и стало вступлением к ней. И то, ЧТО написал этот писатель и КАК, – само по себе литературное произведение. Такое стало бы подарком для любого, даже известного писателя.

А я горжусь, что это – мне!

«Мемуары – особый жанр, очень непростой. Казалось бы, если ты прожил интересную жизнь, образован, имеешь склонность переносить свои переживания на бумагу – садись и пиши!

Но в этом решении таится одна маленькая хитрость: большинство мемуаристов невольно чуть укрупняют, усложняют истекшие события и роль своей личности в истории. Это естественно, понятно и простительно: кто не жаждет совершенства в предмете любви своей?!

Случаются, однако, авторы, которые не рвутся увековечить в бронзе свое житие и готовы нелукаво поделиться с вами, как с добрым попутчиком, довольно удивительными узорами своей судьбы.

И тогда их повествования звучат как долгая задушевная песня.

А если задушевная песня и есть главное содержание твоей жизни – тогда на свет появляется рукопись Аллы Иошпе.

История народа, история любви, страданий и побед, счастья и слез, история роскошного венка, сплетенного из лучших, ароматных, честных песен, навсегда завороживших целые поколения, – вот что такое мемуары Аллы Иошпе, бесхитростный рассказ о времени, Стахане и о себе.

И прочитав его, мы придем на очередной концерт звездной пары – Аллы Иошпе и Стахана Рахимова – с сердцами, полными доверия, любви и благодарности за ту добрую радость, которой они одаряют нас всю свою Жизнь в Искусстве».

Конечно, я понимала, что это – аванс на все, что я могла бы написать в будущем. Если таковое, конечно, случится. Но долго я не писала книг Песни, стихи… И все.

Однако потом – все-таки решилась.

Вторая книга называлась «Хлеб-с-солью-и-пылью». По строчкам из припева моей песни «Дороги артистов»:

Я решила показать рукопись еще одному Аркадию – Аркадию Инину, известному писателю и сценаристу (фильмы «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди», «Однажды двадцать лет спустя», «Одиноким предоставляется общежитие» и другие).

В своем предисловии Аркадий Инин говорит, что пишущего человека именно вторая книга делает писателем. Он похвалил автора, то есть меня, за то, как написано о людях и – особенно – о животных. Которые у меня «наделены абсолютно человеческими чертами, умениями страдать и радоваться, хитрить и сохранять достоинство, хранить верность и любовь».

И в результате – назвал меня писателем.

Наверно, оба писателя сделали мне скидку – как «молодому» автору и известной артистке. Но все равно приятно. Меня поняли и поддержали.

Спасибо вам за это, наши дорогие Аркадии!

О первых двух книгах мне многие говорили и писали добрые, а порой и восторженные слова. А вот с третьей – «В городе Белой Вороны» – отзывы вышли неоднозначные. И, говоря откровенно, критику в свой адрес я полностью приняла. Она шла от уважаемых людей.

Сразу после презентации мне позвонил Александр Левенбук:

– Алла, прочитал. Хочу приехать поговорить.

И приехал. И упрекнул меня в том, что книга издана была небрежно. Опечатки. Даже в подписях к фотографиям были ошибки. Например, вместо «Мария Арбатова» написано: «Мария Абрамова». Почему-то. И естественно, не мной.

Александр Левенбук, конечно, был прав. И бесполезно да и поздно уже было оправдываться. И объяснять, что нас не было в России, когда издавали книгу. Потому и не смогла проследить… и т. д.

А на самом деле издательство в то время уже рассыпалось, разваливалось. Но рукописи у авторов продолжали брать и кое-как печатать. Никаких корректоров, никакой редакторской работы уже не было. Все было в руках не всегда трезвого художника.

Но книга эта мне дорога. Тем, какие рассказы там были. Тогда я действительно поняла выражение Пушкина: «Над вымыслом слезами обольюсь». Я впервые «обливалась слезами» над собственным рассказом. Когда ночью писала притчу про Белую Ворону, которая преследовалась черным вороньем за то, что была не такой, как все.