Алекс Дубас - Моя девушка уехала в Барселону, и все, что от нее осталось, – этот дурацкий рассказ [сборник]

«“Люблю”, – сказала бабушка. Так вот она какая. Вот как она приходит, эта Любовь!.. Я – что? Люблю?.. Я! Люблю!!! Плакать от счастья. Радоваться от страха. Все так странно…»

Когда она вернулась к костру, ее место уже занял дядя Толя, дремавший с окурком во рту в теплых волнах от костра. Но Полина даже не расстроилась. Она стояла возле Ильи и гордилась своим открытием: «Ух ты, мы почти одного роста!»

– Поля! Опять считаешь ворон! – учительница по физике возвращает ее к действительности. Урок еще не успел начаться, а до звонка уже осталось двадцать минут.

– Ой, извините. Задумалась.

– О цифрах думать надо, девочка! – слова укоризны летят по траектории из угла через весь класс к Полиной парте.

«А я и ведь вправду думала о цифрах!» – мысленно отвечает она. Но, конечно, вслух этого не говорит. Разве скажешь им, что она сейчас думала о том, что с тех пор, с того вечера на даче они виделись с Ильей шесть с половиной раз?

Половинка, потому что однажды она следила за ним. Целый путь от его института к автомобилю. Еще пятнадцать раз созванивались по телефону. И еще было четыре письма, отправленных ею по имейлу. И четыре полученных в ответ. Все письма, в общем-то, касались еще одной встречи, сегодняшней. Той, что произойдет через полтора часа.

Полине для этого пришлось серьезно поработать, хитрить и лукавить. Сначала на уроке биологии в нужный момент она рассказала о своем троюродном брате, о том, что он запросто может провести семинар. Учительница обрадовалась неожиданной помощи и попросила Полину договориться с Ильей. А вечером она разговаривала с мамой и как бы невзначай вывела ее на разговор о биологии, а потом подстроила разговор так, что маме самой будто бы пришло в голову позвонить Илье и пригласить его выступить в школе.

Мама, осененная идеей, разговаривала по телефону с Ильей. А Полина тем временем сидела рядом и слышала отрывками его далекий голос. Его удивление: «Да я никогда этим не занимался. А ты уверена? Ну, если ты так считаешь».

Во время этого разговора Полина спрятала руки под стол, скрестив на обеих пальцы для верности.

И вот, пожалуйста, все произошло. Для любви же нет препятствий: сейчас закончится физика, потом – литература, а после придет Илья.

То, что будет литература, – это хорошо. Теперь в книгах у нее появилось много новых соратников. В жизни, к сожалению, ни одного. Родителям не скажешь – инстинкт подсказывает, что это будет неверно. Девочки в школе. Они просто не поймут, о чем идет речь, как не поняла бы сама Полина еще год назад.

Но она не переживает. Полина все-таки еще не такая взрослая, вернее, не такая опытная, чтобы жалеть себя из-за этого. И уж тем более, чтобы ее жалели другие. «Пустяки, – думает она. – Подумаешь! В конце концов, есть же дневник».

Дневник знает о ней все. В руках опытного психолога он мог бы даже рассказать больше, чем там написано, и она, понимая это, на всякий случай дома прячет его на антресоли, в чехол от сноуборда.

Она открывает дневник, ставит сегодняшнюю дату и под рассказ учительницы о физике Резерфорде пишет свой. Выглядит это так.

Английский физик Эрнест Резерфорд родился в Новой Зеландии. Он был одним из двенадцати детей строительного рабочего Джеймса, шотландца по происхождению, и Марты, школьной учительницы. Сначала мальчик, как и вы, посещал начальную и среднюю местные школы, а затем стал стипендиатом когда я открываю глаза, уже вовсю светит солнце.

Со своей кровати я не вижу за окном ничего, кроме нежного далекого неба, теплых крыш и редких птиц, пролетающих над проводами. но это ничего – и есть все. и мне кажется, я бы пролежала так вечно: любуясь мягким светом, прислушиваясь к равномерному дыханию кота, разбирая еще оставшиеся внутри меня сны. а небо здесь – то же, что и над тобой. оно точно такое же – нежное, светлое, далекое.

После получения Нобелевской премии Резерфорд занялся изучением явления, которое наблюдалось при бомбардировке пластинки тонкой золотой фольги альфа-частицами, излучаемыми таким радиоактивным элементом, как уран. Оказалось, что с помощью угла отражения альфа-частиц можно изучать структуру устойчивых элементов я думаю, что у тебя там ветер с моря – соленый, приятный и смелый. уютный, возможно, номер с телевизором, радио и светлыми занавесками. А ты ходишь по теплому песку босыми пятками и смеешься, смеешься солнцу в лицо. А я смотрю на это же солнце и днями измеряю расстояние между нами (между мной и тобой, между солнцем и мной, между тобой и солнцем). и ты так близок к нему, а я так далека от тебя, и от солнца, и от тепла, и от моря, и от уютного номера с льняными занавесками.

В 1900 году во время краткой поездки в Новую Зеландию он женился на Мэри Ньютон, которая родила ему дочь. Почти до конца жизни он отличался крепким здоровьем. Резерфорд похоронен в Вестминстерском аббатстве неподалеку от могилы Чарльза Дарвина я проживаю очередной день, но не живу в нем – иду где-то мимо, вынашивая свое ожидание – не то тебя, не то весны, – укрываясь от мартовских горьких лучей солнца – того самого, с которым ты спишь в обнимку и пьешь виски по вечерам ожидание разъедает существование.

На уроке литературы – новая тема «Первая любовь», Тургенева. Очень своевременно. Но и этот урок Полина слушает вполуха, представляя себе, что вот Он, наверное, уже пришел. Что, скорее всего, сейчас сидит с биологичкой в учительской и волнуется.

Однако в конце урока она поднимает руку и просит учительницу объяснить этимологию тургеневской фразы: «Седьмая вода на киселе».

Пиджак. Он надел тот пиджак с налокотниками. Вошел следом за учительницей в аудиторию. Здесь много людей. Сегодня из-за его лекции урок сделали спаренным для двух восьмых классов. Видно, что очень волнуется. Нашел глазами Полину. Улыбнулся ей. Она поддерживающе подмигнула.

Преподаватель представила Илью, поблагодарила Полину за приглашение.

Ей одновременно понравился и не понравился комментарий рыжей девочки из параллельного класса. Она по-соседски прошептала: «Что, правда твой родственник? Какой симпатичный парень». А потом спросила: «А у него есть жена. Или, там, девушка?»

«Есть, – отрезала Полина и минутой позже добавила: – Да и рыжие ему совсем не нравятся. Он мне рассказывал».

Илья говорил о фауне Сибири. Сообщил, что уссурийские и амурские тигры – это одно и то же. Что в природе их осталось меньше, чем учеников в их школе. А леопардов меньше, чем учеников в этом классе. Демонстрировал слайды.

Вот его коллега кормит из бутылочки тигренка. Вот мертвый мишка, попавший в капкан, из которого его не успели забрать браконьеры. Когда Илья рассказывал об этом, Полина увидела, как он искренне опечален. Как на его лбу появилась складка, которую ей тут же, немедленно захотелось поцеловать.