Исаак Милькин - Из жизни кошек

Понятно, кавалеры похотливой властелинши Машки из числа собственных же внуков-правнуков тотчас же отошли на задний план; а внучки-правнучки хвосты свои поджали, стушевались. И тут чужачка, дурочка домашняя, дичайшую бестактность допустила: к хрипатым воплям Машки добавив вдруг и свою арию призывную. Похоже, она чувствовала и сама всю глупость ситуации, однако ничего с собой поделать не могла; включилась вдруг программа и все тут, и что-то непонятное властно заставило узкую спину похотливо выгибать, да розовую пасть распахивать для зова. Глаза дурные, замутненные, не понимает Девочка, что сотворилось с ней… Зато коты и Машка — поняли. И началась погоня за нахалкой по всем котельным закоулкам. Конечно, Машка победила, соперницу со сцены прогнала. Но разве за тремя котами сразу успеешь. Такие сексуальные разбойники!.. Не знаю, как у Маши, а у меня были подозрения на черно-белого кота воистину размеров богатырских. Однажды мне видеть довелось бескровный поединок его и Проши, вожака шавок при охране у ворот, — стоят, упершись взглядами друг в друга, один шипит, другой рычит, и расстояние метра в полтора не сокращается меж ними. К чести двуногих аборигенов котельной и среди нас нашелся некто пригодный для такой дуэли нервов. Об этом стоит рассказать.

На одной смене старшим оператором стоял пятидесятилетний парень, аллиментщик и ницшеанец-самоучка. Жизнь и без книг умеет подсказать, кто кому — lupus est! A младшим был с ним мало того, что молодой да бестолковый гуманитарий по натуре, к тому еще и сын родной. Когда пошел исход русскоязычных из южных колонии, старший уже в Москве обосновался: чутье на неприятности заранее сработало. А молодой припозднился, но вот догнал родителя в котельной. Такой напарник — не подарок. Одного ночью не оставишь при котлах его. Вот и сиди с ним рядом, носом клюй. А послать спать сынка, раз уж такое дело, — вредность не позволяет.

Зато охрана у ворот — те самые — «выгнанные из органов» — вечером выспится с похмелья, а ночью и на подвиги их может потянуть. И заявились они вдруг в котельную. К чему бы придраться? А тут как раз — «лицо кавказской нации»! Сынок-то — полукровка.

— Паспорт давай.

А паспорт у сыночка — на прописке. А внешность у него чернявая — следствие любовно-молодежного интернационализма процветавшего некогда в эсэсэсэрии.

— А ну, пш-шел с нами! Разберемся…

И Прошка их сразу понял, на кого надо рычать.

Папаша говорит, — мол, без напарника на смене не останусь, не положено.

— Останешься! И ни хрена с тобой не будет.

Понятно же, что с парнем могут сотворить. (Уже «макаром» в подбородок ему тыкают.) Заставят «пятый угол» там искать да кровью харкать! Это еще, если не слишком увлекутся, а то и… После возьмут и выбросят на улицу, мол, знать не знаем.

— Гашу котлы!.. — И старший к газоотсекателю скакнул. — Мороз… Что с трубами случится, — отвечаете! Хоть самому директору звоните! Вот телефон. — А руку так на отсекателе и держит…

Замялись, потоптались охранялы. А что делать? Не хочется директору звонить. Ну, выматерились люто, пригрозили да ушли. Старший вздохнул и закурил, не сразу, правда, сигаретой в огонек попал. Младший восточными ресницами похлопал.

— Папа…

— Пошел ты!..

Молва об этом поражении охранял каким-то образом распространилась по заводу. И главный энергетик свою беременную сиротку навестил, наверное, не без надежды получить с места событий исчерпывающую информацию. А заодно следил он, чтобы его питомица сама одна воспользовалась косточками из просаленного пакетика. Симпатий это к ней не прибавляло.

— Что делается?! — Он трехступенчато вздохнул, — Это же, правда, заморозили бы линию! Теща у нас с Марьиной Рощи родом, говорит: «Банда на банде там, как в старину когда-то. Даже дойти до церкви ко всенощной страшновато.»

Потом однажды, может, через месяц он притащил такой большой пакет с такими смачными большими недоедками, что не у одних лишь кошек слюнки потекли.

— Поминки, — пояснил он. Теща… Земля ей пухом…

Я в связи с этим кое-что уже невольно загадал. Но, честно говоря, мне самому хотелось ошибиться: Игорь был парень неплохой, правда, не очень умный вроде бы, ну да не все же обречены умниками быть даже из числа «избранного народа». Однако вскоре очередной директор в очередной раз нас перепродал, и на завод «крыша наехала разборку проводить», охрану у ворот под автоматами в снег уложили, но долю свою выбили, а в результате снова нам зарплату перестали выдавать.

Эти события и подтолкнули, вероятно, нашего энергетика к предсказанному мной исходу.

— А жена что… — Он грустно поморгал ресницами. — Жена сама мне говорит: «Пусть дети хоть на той земле живут в нормальной обстановке».

Ну вот, подумалось, и будут там они кипы на голове носить и старательно учиться писать справа налево… В те же минуты Серенькая, давясь и озираясь, поспешно пожирала кожурки от свиного сала, чтоб поскорее переработать это в молоко для своего единственного первенца. Что интересно, — по облику дитя никак не догадаешься, кто папочка. Ни с бродягой черно-белым, ни с лохматым, как колли дымчатым котом, который тоже приходил к нам во время мартовских романов, нет никакого сходства. Вот она суть матриархата, выпавшая из школьных уроков по истории! Папашу своего попробуй-ка найди, а мама вот она, у мамы молоко, за маму и держаться надо было. Да и теперь еще у нас где-нибудь около армейских гарнизонов, рыболовецких баз на побережье призрак матриархата по квартирам так и бродит, держись за мамин миниюбочкин подол.

Впрочем, это еще смотря какая мама. Исчезла Серенькая вдруг, Бог ее знает, куда делась. На смену прихожу, а ее нет. Может быть, Машка с нею, наконец, расправилась? А может, просто прогнала соперницу-чужачку или же та сама ушла? Мало ли юных шалавок по теплу весною, летом бросают опостылевшие стены, малышей своих и вдаль неоглядную уходят от вечного руководительства властной свекрови да попреков? Так что между изгнанием и собственным желанием уйти — грань скользкая.

В общем, исчезла серенькая, оставив нам на память свою модельку, до мелочей похожую, уменьшенную копию себя. И отчуждение родовое, жизнь вроде рядом с прайдом, но вне его моделька унаследовала полностью. Частенько я видал ее на подоконнике, сидит, сквозь закопченное стекло рассматривает косые дождевые струи, мокрый асфальт тесного переулка меж трех заводов, одна, печальная… Ну прямо этакая Неточка Незванова! Потом опять же люди любознательные мне объяснили, что в следующем издании своем Серенькая уже не девочка, а мальчик. Подобная реинкарнация — обыкновеннейшее чудо на земле. Будто бы Кто-то пробует, — как оно лучше? Ну ладно, пускай будет Неточек Незванов. Даже Незванофф — по чужому.

Читать дальше