Аманда Проуз - Что я натворила?

— Барнс! — прорычал адвокат.

— Принципиального значения это не имеет, — уходя, бросила Кейт через плечо, счастливая, что покинула наконец это жуткое помещение.

Кейт лежала на кровати в своем номере и смотрела в потолок. Где-то внизу шумел Лондон. Женщина скрестила ноги и задрала их на стену. Она пошевелила пальцами в своих мягких серых носках — это была одна из тех маленьких мелочей, которые ей нравились в новой жизни. На маленьком подносе рядом стояла чашка чая «Эрл Грей» и блюдце, на котором лежало миндальное печенье с кунжутом. Кейт накручивала на палец шнур от телефона: как здорово — можно просто взять трубку и набрать любой номер, можно встать и открыть окно, можно даже выйти за дверь.

— Привет, Йоркшир, мы готовы!

Когда к телефону подошла Франческа, Кейт заволновалась.

— О боже, Фрэн, я поверить не могу. Как это будет прекрасно, хотя, честно говоря, я была бы рада отправиться с детьми куда угодно — хоть в Блэкпул, Уэстон-сьюпер-Мэр, да хоть на Марс. Конечно, еще шикарнее от того, что мы будем там, где много солнца, но самое главное — мы сможем наконец поговорить. Поверить не могу — я скоро их увижу, моих крошек! И знаешь, что самое прекрасное? Просыпаться и засыпать, зная, что где-то рядом спят твои детки. Сколько лет я не могла себе этого позволить! И вдруг — вот: как будто все праздники наступили разом…

— Кейт…

— Скажи им, что я купила все кремы, какие только можно; и даже больше. Лидс же всегда очень быстро загорает, без проблем, а вот Дом обычно начинает облезать. Но я накупила столько всего, что хватит на целый отель, — продолжала говорить восторженная Кейт.

— Послушай…

На этот раз голос Франчески звучал уже более резко.

— Знаю, знаю. Я несу какую-то чушь, Фрэн, но не могу с этим ничего поделать! Я так взволнована! Я же рассказала тебе, когда рейс? Я же не забыла, да? Мне так хочется увидеться с ними до отлета. Наверное, сниму номер в «Гатвике», и тогда Лиди и Дом смогут приехать вечером накануне или рано утром, чтобы у нас было несколько часов до самолета…

— ОНИ НЕ ЕДУТ.

Франческа произнесла эти слова по слогам, словно говорила с иностранцем: громко и чрезмерно акцентируя каждую букву.

— Да? Ну и ладно. Это я так, в порядке бреда предложила. Тогда я их встречу в аэропорту — может, так даже лучше будет. Им будет проще, если вокруг будет много людей, отвлекутся хоть как-то. Тогда мы сможем просто побыть вместе, и к тому времени, как самолет приземлится, общение уже пойдет легче. Пусть лучше так, — не поняла Кейт.

— Нет. Послушай меня. Они не поедут вовсе, ни в аэропорт, ни на каникулы. Лидия и Доминик не поедут вообще. Мне очень жаль, дорогая, — выпалила Фрэн.

Ноги Кейт соскользнули со стены. Она перестала фонтанировать радостью, свернувшись в клубочек, обмотав вокруг себя телефонный шнур.

— Они не хотят ехать в аэропорт? — прошептала она. — Тогда я могла бы сама заехать за ними. Может, они считают, что билет слишком дорогой? Я могла бы выслать им деньги!

— Бесполезно, Кэти. Им просто нужно больше времени!

— Больше времени? Да они уже пять лет думают! — прокричала Кейт сквозь рыдания.

— Знаю, милая, знаю… — пробормотала Фрэн.

— Ничего ты не знаешь, Франческа! Ни черта! Прости меня, я знаю, что ты не виновата, но, пожалуйста, привези их, я прошу тебя. Фрэн, пожалуйста…

— Дорогая моя, я попробовала их уговорить. Я правда старалась. Мы с ними много обсуждали, но твои дети еще не готовы. Потерпи, Кэти, им просто нужно больше времени. Тем более если в их жизни снова появишься ты, к этому тоже придется привыкнуть, — произнесла Фрэн.

Пока Кейт сидела в тюрьме, она могла обманывать себя, придумывая кучу причин, почему ее дети ни разу к ней не приехали: то, что до Йорка слишком далеко, то, что Лиди и Дом слишком заняты, то, что они боятся. А теперь она поняла настоящую причину. Это был их выбор, и они решили, что не хотят с ней общаться. Хуже того, ее собственные дети не хотели ее видеть даже сейчас. Кейт больше не могла скрывать от самой себя эту жуткую истину.

— Пожалуйста, Франческа, пожалуйста! — прошептала она.

— Я тут ничего не могу поделать, Кэти. Знаю, тебе сейчас, наверное, совсем тяжело, — ответила Франческа.

Господи, как же плохо. Как я с этим справлюсь?

— Может быть, все поменяется, когда ты вернешься. Не плачь, дорогая, все будет хорошо. Пожалуйста, не плачь, — постаралась успокоить сестру Фрэн.

Каждый раз мое сердце разбивается вдребезги. Каждый раз.

До момента похода к адвокату Кейт даже и не думала о том, чтобы отправиться в отпуск. Но сама удивилась, какой прекрасной была эта мысль: они с детьми могли снова сблизиться в нейтральной обстановке, и тогда у нее была бы куча времени, чтобы обо всем поговорить и наверстать упущенное. Вот только Кейт не учла, что Лиди и Дом могут просто отказаться.

После того как Фрэн рассказала, что ее дети не хотят ехать, трещина, которая осталась в душе Кейт после выхода из тюрьмы, стала чуть больше.

Всю ночь после их с сестрой телефонного разговора Кейт провела, терзаясь мыслями о том, как им с детьми было бы хорошо в отпуске, — представляла, как бы они сидели на пляже и глядели на заходящее солнце. Всему этому, так или иначе, сбыться было не суждено. Проснувшись утром, Кейт взглянула на пол, усыпанный теперь мокрыми от слез салфетками, и решила все-таки поехать в отпуск одна.

Впервые в жизни Кейт никуда не было нужно, у нее не было ни дома, ни работы, ни семьи, которая бы ее ждала. Женщина могла остановиться в отеле где угодно. Но лучше бы не в Лондоне, а где-то, где много солнца и где Кейт могла бы побыть наедине со своими мыслями. Сент-Люсия — даже само это название звучало как-то совсем необычно.

В аэропорту Гатвика Кейт вдруг охватило чувство паники; было похоже, что все знают, как себя вести, все, кроме нее. Она много лет провела под наблюдением Марка и еще несколько лет в тюрьме, то есть все это время она была оторвана от общества. Даже забавно, что, проведя последние пять лет в обществе убийц и наркоманок, Кейт сейчас была крайне напугана при виде семьи, которая суетится вокруг своих чемоданов. А вдруг кто-то из них захочет с ней заговорить? Вряд ли у Кейт были хоть какие-то общие темы с длинноногой мадам, потягивающей кофе из пластикового стаканчика и периодически поглаживающей ладонью мускулистое бедро своего мужа.

Кейт внимательно изучила лицо этой женщины, она смотрела на ее рот, анализировала свои действия. Кейт знала — никогда нельзя полагаться на первое впечатление. Она боится? Сдерживает себя? Опасается ли кого-то рядом? Нет, испуганной, сдержанной или опасающейся эта мадам не казалась. Она выглядела по-настоящему спокойной и счастливой. Вот же повезло.