Аманда Проуз - Что я натворила?

— Ну, были когда-то! Но нет, разного возраста; иногда нам даже новорожденных привозят, но чаще всего — чуть постарше, когда их родители не могут справиться с обстоятельствами. И подростки у нас тоже есть, те, у кого нет крыши над головой и кому нужно понять, как дальше жить, — рассказал Саймон.

— Звучит потрясающе, — сказала Кейт.

Саймон тихо кивнул. Кейт почувствовала, что краснеет, понимая, что говорит о нем самом, а не о его деле. Она смутилась от того, что, оказывается, бывают в мире такие хорошие мужчины, как Саймон, такие добрые, способные заботиться о детях и утешать незнакомых людей на пляже, — и при этом есть такие, как Марк, то есть прямые противоположности Саймона.

— У вас странный акцент, не могу понять, откуда вы родом? — спросила Кейт.

Саймон рассмеялся, низко и утробно. Очевидно, его уже не первый раз об этом спрашивали.

— О, это длинная и сложная история. Но я постараюсь уложиться в двадцать секунд. Вы удобно сидите? — спросил он.

Кейт кивнула.

— Я родился на юге Лондона, в Баттерси, если быть точным. Мой отец был негром, а мать — белой, и в те дни это совсем не поощрялось. Так что, как только я родился, меня сразу же отдали на усыновление, и как мне повезло! Меня усыновила семья из Канады, которая в тот момент жила в Великобритании. Затем, когда мне исполнилось восемь, мы вернулись в Канаду. А когда мне стукнуло чуть больше двадцати, меня снова призвали сюда. Мой родной отец — уроженец Санта-Лючии. С тех пор я здесь.

— Ничего себе история на двадцать секунд! — улыбнулась Кейт, подумав, что ее собственный рассказ по количеству приключений и таинственности мог бы посоревноваться с историей жизни Саймона.

— Вы хорошо сказали — «меня призвали сюда». Приятно, когда ты кому-то нужен, — произнесла она.

— О да, и я был нужен, хотя не совсем понимал зачем, когда только сюда приехал, — ответил Саймон.

Кейт очень нравился его теплый тембр и манера говорить не спеша. Она спросила:

— Вы вернулись из-за своего отца?

Саймон снова громко рассмеялся:

— Да, да, Кейт. Именно поэтому — из-за отца, но не совсем в том смысле, который вы, уверен, в это вкладываете. Меня призвал Господь. Вы можете называть меня Саймон, а вот жители этого острова называют меня обычно Преподобным Дюбуа.

— Иисус! — присвистнула Кейт.

— В точку. Аминь, — подмигнул Саймон.

— То есть я бы никогда не подумала. Вы не похожи на священника вообще! — удивленно произнесла женщина.

И снова по пляжу разнесся громкий смех Саймона.

— Понятно. И какими мы должны быть?

— На самом деле я не знаю, — ответила Кейт. Она представила себе лысого капеллана из Маунтбрайерз и того викария, который служил в их церкви, когда Кейт еще была совсем юной девушкой. Бывало, он захаживал к ним на чай. От него всегда пахло формальдегидом, его руки тряслись, когда он держал чашку, а в уголках рта всегда собиралась слюна. И каждое слово он произносил так, словно это был отрывок из проповеди и ему нужно было донести это до непросвещенных. Фразы: «Миссис Гавье, можно мне еще печенья?» и «И Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее…» — этот священник произносил совершенно одинаково.

Кейт продумала свой ответ.

— Как правило, вы очень тихие, созерцательные, не носите красивых бус и не гуляете босиком по пляжу, — сказала она с улыбкой.

— На этом острове все немного иначе, — подмигнул Саймон.

В этот момент Матильда попятилась назад, споткнулась и упала в прибой. Девочка заплакала — вода оказалась куда холоднее, чем она думала.

— Пора возвращаться — Матильде самое время поспать, — сказал Саймон. Он подхватил маленькую девочку на руки, и Кейт снова восхитилась его могучей фигурой.

— Знаете что, Кейт, приходите к нам в гости. Просто возьмите такси до Деннери, а оттуда вы нас легко найдете, — сказал Саймон на прощание.

Он повернулся, не дожидаясь ответа, и понес Матильду так, словно та вообще ничего не весила. Кейт вдруг стало так приятно и спокойно, и она не могла понять — то ли это от выпитого пива и солнечного тепла, то ли от встречи с Саймоном.

Еще два дня проведя в номере, чтобы не нужно было цокать каблучками и вступать в бессмысленные беседы у бассейна, Кейт решила, что, возможно, Саймон пригласил ее не чисто из вежливости, а искренне хотел, чтобы она его навестила. Узнать наверняка был только один способ.

И вот она уже в такси, мчащемся по крутым горным дорогам, на которых вдруг возникали огромные выбоины. Кейт пыталась прогнать из головы мысли о том, что автомобиль может соскользнуть со склона и рухнуть вниз. По обеим сторонам дороги мелькали вспышки красного и синего — бурная тропическая растительность. Здесь уже не было прохладного океанского бриза, и воздух казался более плотным, а жара была сильно ощутимой. Санта-Лючия теперь проявила свой настоящий характер. Кейт это нравилось.

Таксист высадил ее в Деннери — женщина воздержалась от того, чтобы назвать пункт назначения, на случай, если бы передумала. Кейт подумала, что на таком маленьком острове новости обо всем разлетались мгновенно. Судя по всему, у Деннери не было какой-то центральной площади, это было нечто вроде деревушки с одной главной дорогой, от которой расходились маленькие дорожки, и вокруг них тут и там были рассыпаны хижины, фермы и крошечные магазинчики.

Кейт поняла, насколько далека от конечной точки своего маршрута, только тогда, когда таксист уехал и она осталась в одиночестве. Она шла по дороге, пытаясь понять, куда ей нужно идти, но не понимая, что искать. И тут Кейт заметила несколько человек под крышей стоявшего рядом пирамидальной формы фургончика с желтыми стенами и синей крышей. На Санта-Лючии часто шли проливные дожди, и довольно сильные, и поэтому тут повсюду были такие убежища — ведь автобусы ходили не то чтобы очень регулярно.

— Здравствуйте. Не поможете мне?

Кейт обратилась к ним всем сразу.

— Я ищу преподобного Дюбуа, Саймона. Я правильно иду?

Две женщины, оживленно о чем-то болтавшие, оторвались от беседы и уставились на Кейт. На одной был очень красивый шарф, расписанный цветами, а вторая держала в руках пластиковую корзину с бельем.

— Что тебе от него надо, деточка? Вы друзья? — спросила одна из женщин. Она подмигнула ей, и потом обе женщины засмеялись.

Кейт тоже рассмеялась; ясно, что не одна она была в восторге от Саймона.

— Не совсем, но я собираюсь его навестить и боюсь заблудиться, — сказала она веселым голосом.

— Ты не заблудилась, девочка. Иди дальше, а потом еще у кого-нибудь спросишь.

— Ага. Спасибо, — поблагодарила Кейт и продолжила свой путь, все так же не имея вообще никакого понятия, где находится.

Она шла по дороге, зарываясь в листья папоротника и банана. Остановившись на мгновение, Кейт вгляделась в нагромождение листьев и стволов, представив, какой затерянный мир скрывается за ними, и тут же испугавшись, какие твари там могут прятаться. Она отвернулась, глядя на дорогу. Ее футболка была вся мокрой от пота на спине, а волосы отдельными прядями липли к голове. Кейт уже начала сомневаться, было ли вообще умно с ее стороны отправиться в такой путь в одиночестве, как вдруг заметила впереди белую табличку с черной надписью. Там было написано «Перспектив-Плейс», а под этими словами детской рукой нарисовано улыбающееся солнышко. Рядом с солнышком было дописано: «Вера не облегчает путь, но делает его возможным». Фраза явно принадлежала взрослому. Кейт задумалась, не ошибся ли тот, кто это написал.