Аманда Проуз - Что я натворила?

— Чем я могу помочь? — Кейт пыталась облегчить Наташе работу.

— Не волнуйся, тут не надо помогать. Таня откроется, когда будет готова. То есть, в смысле, посмотри на Стэйси. Всего несколько месяцев — и вуаля! Но там другой случай, она жертва, а не преступник, ее есть кому поддержать, а это означает, что в долгосрочной перспективе у нее все будет хорошо. С Таней все по-другому; мы должны быть осторожны. Она хрупкая, Кейт, более хрупкая даже, чем все, с кем мы имели дело до сих пор. Я ни на секунду не верю ее улыбке или равнодушному виду — в этой прелестной головке явно что-то происходит, — пояснила ее подруга.

— Понимаю, что ты имеешь в виду, Таш. Надо обговорить это с Дженис, — предложила Кейт.

— Хорошая идея, — кивнула Таш.

— Она когда-нибудь говорила о своей матери?

— Пару раз, но ничего конкретного. Иногда она произносит имя матери, когда речь идет о каком-то событии из ее детства, но больше ничего не добавляет. Ей куда больше нравится говорить о море; оно ее прямо-таки зачаровывает. Таня всегда рисует довольно пугающие картинки, там почти всегда есть намек на воду — либо море, либо просто черные и синие квадратики.

Обе женщины подумали, что это может быть метафорой для синяков.

— Я не могу понять, то ли это просто потому, что быть рядом с океаном для нее в новинку, или она подсознательно хочет сбежать, в таком случае ассоциация буквальная. Один из рисунков мне не нравится особенно…

— Что на нем?

— Опять море, но теперь из него вырывается наружу костлявая рука. Много черной краски, как обычно в ее работах, но тут почти готика получается. В общем, не нравятся мне ее ассоциации с водой.

— Да уж. Что ты собираешься делать дальше?

— Посмотрим, как пойдет; сначала попытаюсь выжать из нее объяснение. Иногда достаточно самого рисунка, и тогда это как бы акт экзорцизма. Как будто ты рассказала кому-то все самое страшное и больше не держишь это все в себе, — сказала Наташа.

— Она уже рассказала тебе о своем бывшем? — Кейт было интересно.

— Немного. И он мне уже не нравится, комм тужур [5] Сomme toujours — как всегда ( фр .). . Таня упомянула, он торговал наркотой, но быстро спохватилась, она все еще не знает, что можно рассказать, а что нет. Я поражаюсь: у всех этих ублюдков, кажется, как будто чутье на самых уязвимых девочек. И как они, заразы, пользуются ими напропалую. Как им это удается?

Кейт ссутулилась.

— Думаю, потому что девочки сами позволяют…

— О боже, Кейт, я не имею в виду тебя!

Наташа ударила себя по лбу.

— Все нормально, Таш. Все действительно хорошо. И ты права, таким девушкам, как Таня, важно знать, что они не одиноки. Впрочем, это важно любой женщине, даже такой, как я!

— Еще кофе? — Наташа в очередной раз подняла кофейник.

Кейт протянула ей кружку, но тут произошло нечто, отчего она резко поставила ее на стол, и коричневые брызги кофе разлетелись в стороны.

— Боже, я аж подпрыгнула от неожиданности! Что это было? — с ужасом спросила Кейт.

Послышался ужасный грохот. Во двор въехал мотоцикл, и его мотор взревел.

— Я не могу точно сказать кто, но могу предположить, что это новый мистер Кто-то в жизни Тани — и у него байк что надо! — присвистнула Наташа.

Кейт уронила голову на руки.

— Замечательно. Только бунтарей нам не хватало.

— Кейт, ты слишком переживаешь. Легкая интрижка нашей девочке совсем не повредит. И потом, надо отдать должное, ей палец в рот не клади. Как долго она здесь?

— Почти три недели.

— Ну вот, а мы годами тут просиживаем, и хоть бы одна сволочь клюнула! — с притворным разочарованием вскрикнула Наташа.

— Говори за себя. Пару недель назад мне, например, сделал неприличное предложение один восьмидесятилетний любитель морского гребешка на скутере с тюнингом! — хохотнула Кейт.

— Ах ты тихоня! И что?

Наташа взвизгнула — так в подростковом возрасте визжала Франческа.

— Конечно, отказала, — ответила Кейт.

— Ты что, шутишь? Больная? Мало того, что любит гребешок, так еще и ездит на скутере с тюнингом! Как такого можно было упустить, — фыркнула Наташа.

— Я знаю. Но мне как-то удалось. Хотя, если честно, Таш, будь это хоть сам Джордж Клуни с анчоусами, я бы и тогда ответила «нет». Слишком уж неохота наступать на старые грабли! — отрезала Кейт.

— Номерок-то хоть взяла? — подмигнула Наташа.

— НЕТ! Я же сказала, что мне это не нужно.

— Да не тебе, дура, мне!

Женщины засмеялись, вытирая стол и собирая разбросанные осколки фарфора. Кейт подумала, как это мило — разбить кружку, не думая о последствиях и возможном наказании.

Дверь кухни открылась, и на пороге возникла Таня — с легким макияжем и идеальной прической. Такая красивая — дух захватывало.

— Привет! Что это за рев такой был? Тебя подвезли на мотоцикле? Если да, то, надеюсь, у тебя есть шлем.

Кейт знала, что говорит с Таней, как с маленькой девочкой, но было сложно говорить с ней по-другому. Она хотела, чтобы Таня встречалась с кем-то, кто будет ценить ее как девушку и отнесется к ней с уважением. Поэтому тот, кто привез ее сюда и тут же укатил в неизвестном направлении, даже не заглянув и не поздоровавшись, не то чтобы соответствовал ожиданиям Кейт. Ей было сложно перестать применять ко всем представления об этикете, полученные за годы жизни в Маунтбрайерз.

Кейт чувствовала огромную ответственность за всех тех, кто жил в «Перспектив-Хаус»; больше всего она хотела быть в своих суждениях объективной и беспристрастной, но это было очень сложно. Про нового парня Тани у нее сложилось какое-то уж слишком клишированное представление — нежелательный тип, он ей не ровня, и от него будут одни неприятности.

— Спасибо, но я взрослая девочка, Кейт. Тем более, я уже и сама попросила его достать мне шлем, — ответила Таня и закатила глаза.

— О, хорошо. И дело даже не в том, что ездить без шлема — преступление, а в том, как непредсказуемы здешние дороги. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — поспешно пояснила Кейт.

— Да. Непредсказуемая дорога, я поняла. Можно идти? — раздраженно произнесла Таня.

— Конечно, Таня. Просто я пытаюсь показать тебе, как здесь опасно, и мне интересно, с кем ты общаешься. Может быть, в следующий раз он хотя бы заглянет к нам поздороваться?

— Э-э-э… не думаю. Это как-то совсем странно!

— Я за тебя переживаю, Таня. Для тебя тут все в новинку, и я хотела бы, чтобы ты не торопилась.

— Нет, ты вовсе не это хочешь сказать, Кейт. Ты совсем не хочешь, чтобы у меня все было хорошо. Вы хотите, чтобы я сидела в своей комнате и жалела себя, чувствовала себя полным дерьмом, как эта Трэйси, или как там эту чокнутую звать, а ты будешь воображать себя этакой спасительницей, чтобы не думать о том, как у тебя в твоей жизни все дерьмово. Ты ведь поэтому так говоришь, да? — выпалила Таня.