Антония Байетт - Обладать [litres]

Радостный ропот пробежал по комнате. Беатриса, однако, спросила:

— А нельзя ли его застигнуть во время деяния, прежде чем он осквернит могилу?

— Теоретически можно. Но практически… — Эван усмехнулся. — Надёжнее дождаться, а потом взять под опеку то, что он извлечёт… если там вообще что-нибудь есть.

— Значит, по-вашему, он думает, что развязка истории находится в этом ящичке? — сказала Вэл. — А с чего он, собственно, это решил? Может, там и нет ничего? Или есть, но не то.

— Да, сомнений тут немало. Собрайл, наверное, тоже сомневается. — Аспидс помедлил. — Но что ни говори, эта переписка, эти новые факты… все мы оказались немного в дураках, с нашими прежними оценками и рассуждениями о жизни Р. Г. П. Среди стихов, написанных после тысяча восемьсот пятьдесят девятого года, нет ни одного, в котором не отразился бы тем или иным образом роман с Ла Мотт… требуется серьёзнейшая переоценка. В частности, в совершенно ином свете предстаёт его враждебность к спиритам и к спиритизму.

— Ла Мотт всегда считали поэтом лесбийско-феминистского направления, — включилась в обсуждение Леонора. — Она действительно… исповедовала… но теперь оказывается, у неё были и другие интересы.

— И «Мелюзина» предстаёт в ином свете, — добавила Мод, — если пейзажи в ней рассматривать как частично йоркширские. Я перечитала всё заново. Слово «ясень» там встречается не единожды и — смею утверждать! — всегда неспроста.

— И всё-таки, — сказал Эван, — как мы намерены одолеть гробокопателей? Мы ведь для этого собрались.

— Я мог бы, конечно, воззвать к лорду Падубу… — произнёс Аспидс с некоторым сомнением.

— У меня план получше, — решительно проговорил Эван. — Нужно приставить к Собрайлу соглядатаев, наблюдать за каждым его шагом.

— И как же это устроить?

— Если верны предположения доктора Пуховер, они намерены вскрыть могилу в самое ближайшее время. Пусть двое из нас остановятся в той же гостинице… те двое, кого он не знает в лицо. Тогда можно в критический момент вызвать на подмогу остальных… или, если обстоятельства потребуют, выйти против него в одиночку, проследить за ним до кладбища, остановить его машину, предъявить какой-нибудь документ вроде ордера, лишь бы выглядел посолиднее. Мы с Вэл могли бы стать соглядатаями. У меня сейчас как раз небольшой отпуск… Профессор Аспидс, у вас ведь есть на руках документ, запрещающий вывоз бумаг Падуба за границу, вплоть до особого решения Комитета по культурно-историческому наследию.

— Только бы остановить этого негодяя, чтоб он не потревожил их покой!.. — молитвенно произнесла Беатриса.

— Да, документ я выправил, — сказал Аспидс задумчиво. — Однако интересно, что же всё-таки в этом ларчике…

— И если там что-то есть, то для кого оно там положено? — спросила Мод.

— Помните, я вам говорила: она ведёт вас за собой и нарочно сбивает с толку, — сказала Беатриса. — Она хочет что-то сообщить, но только наполовину. Не случайно, ох не случайно она пишет про ящик. Не случайно говорит, что лично положила его в могилу…

Вэл и Эван удалились первыми, парочкой. Роланд взглянул на Мод. Но та попала в руки к Леоноре, вступила с ней в горячую беседу — и вот уже Леонора бросилась обнимать подругу, всем видом показывая, что прощает ей всё. Роланд вышел на улицу вместе с Аспидсом, они зашагали по мостовой.

— Я виноват. Прошу прощения.

— Вообще-то, вас можно понять.

— Мною что-то овладело. Я сделался точно одержим. Захотел всё узнать. Сам.

— Вам известно о предложенных вам должностях за границей?

— Известно, но я ещё не решил…

— У вас на раздумья одна неделя. Я лично для вас её выпросил. Напел всем, какой вы умный и талантливый.

— Спасибо, профессор.

— Себе говорите спасибо. Мне и вправду понравилась ваша монография «Строка за строкой». Хорошая, добротная работа… У нас, кстати, появился новый источник финансирования. Некий шотландский благотворительный фонд, возглавляемый юристом, который без ума от Падуба. Так что у меня есть для вас целая исследовательская ставка. Если, конечно, желаете… Ну что смотрите так изумлённо? Не похож я на того злодея, каким вы меня воображали?

— Я никак не могу решить, что мне делать. Хочу ли вообще дальше заниматься наукой.

— Как я уже сказал, у вас неделя в запасе. Захотите посоветоваться, взвесить «за» и «против», заходите на работу.

— Спасибо. Обязательно приду. Вот только немного соберусь с мыслями.

Гостиница «Одинокая рябина» стоит примерно в миле от селения Ходершелл, укрывшись в ложбине при одном из отрогов Северных Холмов. Здание XVIII века, под замшелой сланцевой кровлей, вытянутое, невысокое, сложено из местного кремняка и облицовано тем же сланцем. Фасадом оно выходит на дорогу, которая — хотя и расширенная, с современным покрытием — петляет, как и встарь, меж холмов, почти лишенных растительности. В миле от гостиницы, если пересечь эту дорогу и двигаться вверх по длинной полузаросшей тропе, находится ходершеллская церковь XII века постройки. Она приземиста, имеет толстые каменные стены и кровлю также сланцевую и увенчана непритязательной звонницей с флюгером в виде летящего дракона. И гостиница, и церковь отделены от селения отрогом холма… В «Одинокой рябине» двенадцать номеров: пять в старинной фасадной части, остальные семь — в современной пристройке позади главного здания, сооруженной из того же местного материала. К гостинице примыкает сад со столиками и деревянными качелями для летних постояльцев. «Одинокая рябина» значится во всех брошюрах для туристов, под рубрикой «Где можно вкусно поесть».

Пятнадцатого октября гостиница была полупуста. Погода держалась не по-осеннему теплая — даже деревья не торопились сбрасывать листву, — однако сырая. Заняты были только пять номеров. В двух помещались Мортимер Собрайл и Гильдебранд Падуб. Собрайл расположился в лучшей комнате, над прекрасной, массивной парадной дверью, с окнами на тропу, ведущую к церкви. Гильдебранд Падуб — по соседству. Они жили в «Рябине» вот уже неделю, ежедневно совершая долгие пешие прогулки по окрестностям; от непогоды их защищали высокие сапоги, непромокаемые куртки и ветровки. Мортимер Собрайл раз или два обмолвился в полумраке бара — облицованного деревом, с золотыми проблесками латуни и с тёмно-зелёными плафонами редко разбросанных светильников, — что подумывает купить где-нибудь поблизости дом и поселяться в нём на месяц-другой в году для литературных занятий. Он нанёс визит нескольким агентам по купле-продаже недвижимости, посетил ряд домовладений, выказав изрядные познания в лесном деле и интерес к бесхимикатному сельскому хозяйству.