Сергей Хазов-Кассиа - Другое детство

Он-то не знает — чем больше с ней споришь, тем сильнее она распаляется.

Я сел на краю дивана, готовый быстро лечь, если они выйдут из комнаты, ловя каждое слово. Они поругались ещё немного и притихли. Боксёр, кажется, понял, как надо действовать, чтобы успокоить маму.

Этот день стал для меня уроком: нельзя допускать, чтоб тебя защищали, иначе последствия могут оказаться ещё хуже. Я был благодарен Боксёру, более того, почувствовал, что после истории с карате это был ещё один шаг, по-настоящему сблизивший его со мной. Но несколько следующих дней я ходил в тревоге, боясь, что они будут ругаться снова или что Боксёр вообще больше не появится в нашем доме.

В субботу, пару недель спустя, мама позвала меня своим психологическим голосом, от которого я уже было отвык.

Я испугался, что предстоит разговор про Боксёра, мол, у него много работы, поэтому он теперь придёт не скоро. Как обычно в таких случаях, она сидела с видом сивиллы и курила (одна нога поджата под другую, рука с сигаретой на отлёте). Вид её предвещал длинную беседу, так что я внутренне съёжился и приготовился к худшему.

— Артём, я хотела с тобой поговорить, садись, — мама глубоко затянулась, пока я устраивался в кресле напротив, — помнишь, когда ты был маленький, то спрашивал, откуда берутся дети, и задавал ещё много других вопросов, на которые я тебе тогда не могла ответить. Теперь, думаю, пришло время всё тебе рассказать.

От неожиданности я чуть не рассмеялся. Никогда бы не подумал, что мама способна обсуждать такие вещи. Я вспомнил Ирины карты (которые, надо признаться, никогда и не забывал).

После возвращения с дачи я попытался найти больше информации об отношениях между полами, и мои предположения подтвердились. Обрывки разговоров мальчишек в школе, их шутки и ухмылки говорили о том, что всё увиденное мною на даче было правдой. Я сопоставил эти факты с тещ, что знал раньше относительно деторождения, и в моей голове сложилась более-менее полная картина. И теперь мама сидела напротив меня с профессорским видом, как будто решилась, наконец, объявить, что Деда Мороза не существует.

— Видишь ли, тела мужчины и женщины, как ты уже мог заметить, устроены по-разному. Мужчины выше и сильнее, женщины слабее. Тело женщины создано таким образом, чтобы она могла выносить и родить ребёнка. Внутри у каждой женщины есть орган, который называется матка, в нём ребёнок проводит первые девять месяцев своей жизни. Это, впрочем, для тебя не секрет, ты же видел — когда тётя Аня была беременна, её Павлик был у неё в животе.

— Да, мам.

— Но ты, наверное, задаёшься вопросом, откуда же ребёнок появляется в матке у женщины?

— Ну…э…

— Вот тут-то становится понятной роль мужчины. Дело в том, что женщина от мужчины отличается не только наличием матки. Когда ты ходишь в туалет писать, то орган, которым ты это делаешь, называется половым членом. У женщин его нет. У нас вместо полового члена есть впадина, которая называется влагалищем. Так вот, для того чтобы у женщины в матке появился ребёнок, мужчина должен вложить свой половой член во влагалище женщины, — последние слова она произнесла нарочито просто, как будто объясняла задачу по математике: «Если у Кати два брата, а у каждого брата по одной сестре, то в семье три ребёнка. Почему? Потому что Катя является той самой сестрой для обоих братьев».

Несмотря на то что я хорошо представлял себе механическую сторону процесса, мамины термины были для меня в новинку. Я снова подумал про карты и понял, что свинопас вкладывал свой половой член во влагалище принцессы. Почему-то эта мысль показалась мне противной, но я продолжал сидеть с таким видом, будто мама рассказывает захватывающую сказку.

— Тебе пока всё понятно, Артём?

— Да, мам.

— Так вот, когда мужчина вкладывает свой член во влагалище, происходит семяизвержение, то есть он как бы писает, но на самом деле это не моча, а сперма — белая жидкость, в которой содержатся маленькие сперматозоиды.

Эти-то сперматозоиды, соединившись с яйцеклеткой в организме женщины, и образуют зародыш, из которого потом получается ребёнок.

Меня слегка затошнило от всех этих сперматозоидов и яйцеклеток, образовавших в моей голове невнятную массу из невкусных и неприятных слов.

— У мальчиков сперматозоиды не вырабатываются, потому что они ещё не готовы к половым отношениям, но рано или поздно ты поймёшь, что это такое. Это называется период полового созревания. Помимо того что мальчики становятся молодыми мужчинами, есть и негативные стороны, такие как прыщи, например, сложности с характером и прочее. Но нужно понимать — это всё временно, и самое главное — остаться преданным своей семье.

Чтобы мы не стали с тобой врагами, ты должен бороться с собой и не забывать, что я твоя мать.

Мама поговорила ещё про особенности периода полового созревания и трудности в отношениях, а потом, как она часто это делала, неожиданно задала вопрос, выбивший меня из колеи:

— А что там у тебя произошло с девочкой Ирой, расскажи-ка мне? Вы что, поссорились?

Я не знал, что ответить, потому что произошедшее нельзя было назвать ссорой. К тому же это была последняя тема, которую я хотел обсуждать.

— Видишь ли, Артём, первая любовь никогда не бывает счастливой. А в твоём возрасте и подавно. Девочки взрослеют быстрее, поэтому вам сейчас сложно найти общий язык. Но ты не должен переживать, рано или поздно ты подрастёшь и на тебя будут обращать больше внимания. Можешь дядю Сашу расспросить про его детство, когда ему было столько же лет, сколько тебе. Он мне сразу сказал, что вряд ли что у вас получится с Ирой, но так и должно быть.

Мамин пассаж привёл меня в замешательство. До сих пор мне казалось, что зимнее приключение навсегда останется не то чтобы секретом, но чем-то скрытым от посторонних глаз. Мне было немного стыдно, не хотелось, чтобы подробности тех каникул кто-то знал. Но мало того, что стараниями бабули эта тема перестала быть тайной, она ещё и обсуждалась между мамой и Боксёром, будто это была программа телепередач или погода на выходные.

— Мальчик-то наш влюбился. Ира там у него какая-то.

— Ну, в этом возрасте это нормально. Ничего не выйдет у них, конечно, но не страшно, пострадают и забудут.

Неприятнее всего было осознавать, что и у Боксёра есть своё мнение по этому вопросу. Он не должен был ни о чем знать. Я отчего-то стыдился его больше, чем маму или бабулю.

Мы не проводили много времени вместе, не вели психологических бесед, но иногда он заходил ко мне и спрашивал, как дела, как настроение, почему я больше не играю со своими придворными, что я читаю. Сначала мне расспросы его не нравились, как настораживали все вопросы, задаваемые взрослыми, но потом я привык к ним, слыша в них желание подружиться. Оно было неподдельным и потому особенно ценным, ведь обычно я не представлял никакого интереса для взрослых и они общались со мной только чтоб выказать уважение маме. Так гости непременно треплют за ухом хозяйского кота, даже если мучаются от аллергии. Впервые кто-то хотел понравиться мне ради меня самого.