Маша Трауб - Дневник мамы первоклассника [litres]

Судя по тетрадям, у Васи сегодня был день проверочных работ сразу по всем предметам. Хорошо, что он еще этих дней не научился бояться и прикидываться смертельно больным. Впрочем, пока их и не предупреждают о проверочных, чтобы не успели испугаться. По математике Вася получил «четыре» — не смог решить пример, в котором надо было посчитать летучих мышей. Там одни улетали, другие прилетали… Вася всех отнял, чтобы не мучиться, а не сложил. Проверочная — на отдельном листочке. Таких листочков у сына в портфеле оказалось три. И главное, во всех одна и та же ошибка и соответственно одна и та же оценка.

— Вася, а какой из этих твой? — обалдела я. Просто я их собираю и сохраняю на память в отдельной папочке.

— А выбирай, какой тебе больше нравится. Они же одинаковые, — разрешил ребенок.

— Нет, но судя по почерку, вот этот твой. Или вот этот, — начала сравнивать я, — а эти чьи?

— Да не помню я. Вот этот мне Настя на память подарила. А этот я не знаю.

— Ладно, но ты верни неопознанный листочек учительнице.

— У нее и так этих листочков завались. Весь стол. Зачем ей еще один?

— Хорошо, тогда я его выброшу.

— Нет, нельзя. На память оставь. Светлана Александровна говорит, что это результат наших трудов, а ты его в мусорку хочешь!

— А почему у вас у всех одна и та же ошибка? Вы что, списывали друг у друга?

— Нет, советовались. Я дал плохой совет. Хотя у Насти совет был еще хуже. Светлана Александровна сказала, что она — заячья подруга.

— Чего?

— «Чего-чего»! Ну это когда ты говоришь кому-то неправильно и тот, кому ты подсказываешь, получает плохую оценку.

— Медвежья услуга это называется.

— Точно. Это понос — я знаю.

— Какой понос?

— Ну мама! Я когда был у бабушки в деревне, мы в заповедник ходили, и там главный лесник рассказывал про медведя.

— Понос — это медвежья болезнь, а услуга — это ваш случай.

— Бедный медведь. А почему его именем все называется?

— Не помню. Не знаю, — замямлила я.

— Садись, два! — воскликнул радостно сын.

Еще они писали диктант. Вася получил «три-пять». «Три» — за грамотность, «пять» — за разбор предложений.

— Тройка — это плохо. Ты разве не знаешь, что имена пишутся с большой буквы?

— Знаю, конечно. Мам, я вообще не понял, почему две оценки.

— Потому что «три» за ошибки, «пять» — за теорию.

— Ну и поставила бы сразу «четыре».

— Нет, смысл в том, чтобы ты понял — за что тройка, за что — пятерка.

— Ой, да ладно, все равно Светлана Александровна говорит, что у меня голова светлая. Только она так и Антону говорит, а у него голова — черная.

— Вася, светлая голова — это не цвет волос, а содержимое головы. Светлая, значит, умная, сообразительная.

— А у кого рыжие волосы, у того какая голова?

— Мама, это не физкультура, а цирк, — заявил Василий. — Лыж не было, но был футбол! И знаешь, как мы играли? Так никто не играет! Одиннадцать девочек против шести мальчиков! Кто так играет? Скажи мне, кто? Эти девочки бегают туда-сюда и толкаются. Финты делать не умеют, что такое пас не знают. Мы им восемь голов забили, а они даже не расстроились. Вот если бы нам восемь голов забили, мы бы очень расстроились.

— И чего ты возмущаешься?

— Так наш учитель по физкультуре — он же мальчик — расстроился за девочек. И стал играть в их команде. И сразу нам три гола забил.

— И кто победил?

— Мы, конечно. Восемь-три. Но физрук — он же учитель. Вот Антон хотел ему подсечку сделать и не попал. Сам свалился. Мы втроем у него мяч пытались отнять — Антон держал за футболку, а мы с Димой отнимали. Нет, я в такой футбол играть больше не буду.

— А ты знаешь, что есть женские футбольные команды?

— Знаю. Так они же девочки с девочками играют. Вот и пусть играют. Бегают, визжат и толкаются. С мальчиками им нечего делать. Их только физрук может спасти. Они даже не понимают, что руками играть нельзя. Три пенальти мы били. Три! А они все равно руками играют. А наша новенькая девочка — она вратарем была — вообще мяча боится. Он летит, а она не ловит, а отскакивает.

— У вас новенькая девочка в классе? И когда она пришла?

— Ну, не помню, через неделю после нас. Тогда, еще вначале.

— Какая же она новенькая? Она старенькая. И как ее зовут?

— Не знаю. Ее все новенькой называют. Она вообще странная какая-то.

— Почему?

— Ну вот мы рисовали, что хотели. Так она нарисовала на весь лист сердечко. А наверху — трактор. Где она видела, чтобы трактор в небе летал? Где?

— Может, это облако в форме трактора?

— Сама ты, мама, облако. Ты что, тоже новенькой была?

— Была. Несколько раз.

— И такая же странная?

— Наверное. Ты мне лучше скажи, почему у тебя опять тройка по русскому?

— Потому что у меня по математике пятерка.

— Какая связь?

— Никакой. Кстати, у нас Никита болел, а его мама не приходила за домашним заданием.

— И что?

— Ты тоже не приходи, когда я заболею.

— Ладно, садись делать уроки.

— Нет, не сейчас! Я еще поиграть не успел!

— Сейчас, потом нужно будет на тренировку собираться.

— Нет, не хочу сейчас!

Как мне это надоело, если бы кто знал! Буду — не буду.

— Вася, всему свое время. После тренировки уроки поздно делать. У тебя есть сейчас сорок минут. Садись и быстро все сделай!

— Нет, не хочу.

— Тогда вечером не будешь смотреть мультики.

— Ну и пусть. Не буду.

— Вася, вечером ты будешь кричать, что хочешь смотреть мультфильмы.

— Это будет вечером.

— Сколько можно? Почему ты все время споришь? Уже давно бы сел и все сделал. Больше времени на разговоры тратим.

— Ты же работаешь по вечерам, когда я спать ложусь, почему я не могу поздно делать уроки?

— Потому что у тебя голова будет болеть.

— Не будет.

Это замкнутый круг. Я произношу гневные речи — про то, что сын уже взрослый и должен уметь рассчитывать свое время. Сыплю любимыми сыном пословицами: «Сделал дело — гуляй смело», «Делу — время, потехе — час». И что? И ничего. Не буду, и все.

Я не знаю, как он соображает в школе, но дома сын не соображает. Особенно тяжело с тетрадью по математике — с уже написанными заданиями, «на печатной основе». Вася не понимает, что от него хотят.

«Начерти отрезок короче данного на два см».

— Мам, я не понимаю, — зовет он.

— Начерти на два сантиметра короче этого, — перевожу я.

— А где?

— Под ним.

— Точно?

— Точно.

Мне так все равно, где он начертит — хоть сбоку. Но в школе другие требования — надо отступать от полей на две клеточки, а не на три. Не делать больших пропусков в тетради. У Васи вся тетрадь — в вопросительных знаках на месте пропусков.