Андрей Курков - Серые пчелы

– Как же я их назад в улей отнесу? Голыми руками? – озадачился Сергеич. – У меня ж тут ни лестницы, ни роевни!

Он смотрел на рой пчел, густо обсевших ствол груши. До роя от земли метра два с лишком. Если б что подставить! Понимал Сергеич, что спешить надо, пока они отсюда не улетели. И ведь странно: почему они все из улья удрали? Обычно же половина пчел в улье остается, а вторая половина – та, что с молодой маткой, – вылетает. Да и то, когда семья слишком большой становится, когда тесно им! А этим тесно не было! Он бы заметил!

Несколько пчел с разных сторон к рою подлетели, стали «танцевать» рядом с ним.

– Разведчики! – понял Сергеич. – «Рассказывают», куда летали и что за место для переселения нашли!

Взгляд Сергеича на кустистый лесной орех ушел, за которым сарайчик Ахтема со всяким полезным для пчеловодства инструментарием стоял. Там наверняка и прыскалка есть, и роевня! Ведь роение – дело обычное, время от времени случается.

Вспомнил пчеловод, что уже пару раз искал он ключ от сарайчика, что из рук Айсылу в самый первый день приезда получил. И куда только он мог его подевать? Ну просто беда! Так вот он и гранату, от Петра в подарок полученную, положил куда-то и забыл. Теперь вот ключ найти не может! Но ведь если не поспешить сейчас, улетит рой!

Остановился Сергеич у сарайчика. Уставился на замок навесной.

Поднес под замок ладонь, приподнял железку с дугой, два кольца пронизавшей. Подергал замок, на себя потянул. Скрипнула дверца, но кольца замочные крепко в дереве держались.

– Что же делать? Что же делать? – занервничал Сергеич.

Еще раз дернул замок, в этот раз сильнее, схватившись за него обеими руками. Опять не поддались кольца, даже показалось, что они на себя замок потянули, сопротивляясь пчеловоду.

Прошелся торопливо Сергеич вокруг сарайчика, себе под ноги глядя. Что-нибудь подходящее для открытия дверцы тщетно выискивал.

И вдруг осенило его. Как же он раньше не догадался, чем дверцу открыть можно?!

Прибежал к кострищу, вытянул из земли железную треногу, и опять к сараю.

Ножки у треноги из арматуры, крепкие. Такие треноги в магазинах не продаются! Их друзья-сварщики варят, а потом кому дарят, кому продают.

Просунул Сергеич одну ножку в кольца замка и что было силы на себя потянул. Рычаг сработал и вырвался из двери замок вместе с кольцами. Дверца сама распахнулась. А у Сергеича сразу радость в глазах. Все, что ему надо, сразу увидел он: и лестницу, к задней стенке сарая приставленную, и прыскалку пластмассовую, и два дымаря, не нужных ему сейчас, и скребок для раскупорки сот и, самое главное, круглую роевню с крышкой!

«Вот только чем их туда стряхивать? – задумался. Но тут же рука к длинной ручке совка для мусора потянулась. – Подойдет! Наверное, для того он тут и лежит! Не подметал же Ахтем траву!»

Рой пчел, обсевший ствол груши, гудел громче прежнего. Словно тысячи пчел свои крылья перед полетом «прогревали».

– Нет, – выдохнул пчеловод уверенно. – Не успеете!

Взял в руки прыскалку, водой из баклажки наполненную. Стал снизу вверх пчелок поливать. Посыпались капли на их крылья, тяжелыми их делая, засияла на солнце водяная пудра, в воздух ворвавшись. Жужжание тише стало.

Уже и понимал Сергеич, что теперь никто никуда не улетит, а поливал их из прыскалки, пока вода в ней не закончилась. Только после этого подставил к стволу лесенку, поднялся на две перекладины, роевню между стволом и животом зажал и стал в нее совком рой с дерева сталкивать. Двумя дрожащими большими гроздьями свалились пчелы в роевню. Осталось их не больше сотни на стволе, но теперь совок уже был без нужды: оставшиеся пчелы сами вниз ползли, к роевне. Спешили, боялись без роя, без матки остаться. Чтобы недалеко им ползти было, приподнял еще выше Сергеич роевню. Проследил взволнованно, как последние пчелы роя в нее спустились, и крышку легкую, изнутри тканью обитую, на место поставил. Подхватил поперечный кожаный ремешок, за который ее нести можно, и спустился на землю.

Пока к пустому улью шел, к рою в роевне примеривался.

«Не больше трех кило будет, – думал. – Чего такому улетать?»

Опрокинул аккуратно пчелок обратно в их домик. Падали они тяжело – крылья-то мокрые.

Перед тем, как крышку улья закрыть, задумался Сергеич. Что-то ему странным показалось. Наклонился он опять к пчелам.

«Что-то они сероватыми стали! – подумал. – Может, из-за того, что мокрые?»

Ломоту в ключицах Сергеич чувствовал при каждом повороте руля. Посматривал время от времени на сидящую рядом Айше, тоже не выспавшуюся, но выглядевшую несчастной не из-за этого. Через разбитое лобовое в их лица ветер бил – прохладными, освежающими порывами. Яркое утреннее солнце светило высоко над их головами, но не на них, не на дорогу. Оно светило над ними, светило вверх на небо, выбеливая его лучами. Еще немного, и выглянет оно из-за гор справа, выглянет и «скатится» лучами в долину.

«Хорошо, что без слез», – подумал Сергеич и опять на Айше взглядом покосил.

До Бахчисарая за ними ехали Айсылу и Сервер. Уже на выезде из татарской столицы посигналили они, чтобы пчеловод остановился. И тогда уже Айсылу обняла дочку в последний раз. Прижала к себе, что-то торопливо шептала ей на татарском. Сервер из своей машины не выходил. Сергеич из своей вышел. Смотрел на мать и дочь, мать в длинном и не броском черном платье, больше похожем на балахон, и дочь в джинсах и темно-зеленом свитерке, надетом поверх черного гольфа, воротник которого облегал тонкую шею и поднимался почти под подбородок.

На прощанье вдова Ахтема кивнула Сергеичу. Мол, поезжайте. И перевела взгляд на прицеп с ульями, головой покачала.

Сергеич ее взгляд понял – еще вчера вечером, когда они с Сервером ставили ульи на прицеп, от улья с зарубой нижняя доска стенки отошла. Поправил ее пчеловод, прижал ладонью на место, проверил, чтобы щели не осталось, иначе улетят пчелки.

Дорога виляла из стороны в сторону. Изредка навстречу проносились машины. Попадались и с украинскими номерами, и даже с донецкими и луганскими. Заметив на номере буквы своего региона, Сергеич пытался заглянуть в салон проезжающей мимо машины. В сторону моря ехали целые семьи с детьми.

Вспомнил Бекира, так и не показавшего ему Черное море. Вздохнул с сожалением. С сожалением и о судьбе Бекира и о не увиденном море.

Опять на Айше покосился. Хотелось ее успокоить, но не знал как. Оглянулся на зеленый чемодан, зажатый между потолком багажной части салона и его вещами.

«Она же заранее выйдет, чтобы пешком к паспортному контролю подойти, – подумал. – У нее и рюкзак не маленький, вон на заднем сиденье лежит. Неужто она еще и чемодан понесет? Может, пускай в машине останется? Может, и не обратят таможенники на него внимания? А если обратят? И прикажут открыть? А там женские вещи…»