Ксения Букша - Открывается внутрь

в окне луна – как обсосанный леденец, похоже: один край прозрачный

сколько ж я уже лежу-то – ужин Дашке хоть какой

и собаку никто не гулял

Даш ты тут?

Мам

тебе плохо что ли

ну я еще не выздоровела как следует

ничего щас грипп такой тяжелый отлежаться мне надо

а в больнице че не вылечили

ну вылечили но не до конца

просто до конца же долго, а тут у меня ты

ну и вообще может я просто выздоравливаю и мне завтра лучше станет

я завтра на работу не пойду

мам тебе чего нибудь принести

неа

А да

набрось пуховик на меня

(прокуренный пуховик валится сверху, и сразу продирает ознобом от неожиданного тепла. Все равно не согреться, даже под пуховиком)

Дашка ты Бакса выгуляла? что в школе

уроки сделала?

смотри, мне сейчас просто не очень

а вообще я сама знаешь

ты у меня смотри

там пожарь яичницу себе, я не буду

нет яиц? А что есть

понятно

а где взяла

понятно

он тебе сам денег дал?

Даш, я тебя предупреждаю он опасный человек он не так просто тебе дает деньги

ты меня понимаешь

нашаривает сигареты и зажигалку, пытается откашляться

дай пульт

(Дашка приносит ей пульт от телевизора)

смотреть телевизор больно, режет глаза, но теле-сияние в воздухе успокаивает Надю

Дашка пристраивается рядом и делает вид, что пишет что-то в тетрадке.

Узоры на диване склеиваются.

Надя делает вдох поглубже. И холодно, и отчего-то воздуха не хватает.

Наутро приходит крестная. Вваливается, веселая: ну, Надюша, я тебя сейчас буду лечить! Отпросилась с работы!

Ставит все на стол. Меда банку. Творог в пакете. Жир какой-то. Барсучий. Водку. Не пить, натирать. Йогуртов Дашке. Это сколько ж потратила. Надя смотрит как из-под воды. Спина болит, как будто вся – синяк. Никогда так не болела.

(Ночь была трудная. Помру, поняла Надя в ту ночь, и тихо плакала. В больнице две недели. Дашка в школу не ходила. И толку. Еще хуже стало. Выписали без улучшений. Форточка, которая не закрывается – перекосило от грязи, – впускает в комнату много чистого воздуха. Надя полулежит на спине. Всякий раз, как проваливается в сон, начинает не хватать дыхания. И от паники тут же просыпается в полубреду. Ей мерещится Вырица, лагерь школьный, хохот и беготня, но бежать нет дыхания, она во сне садится на корточки, и зеленые пятна перед глазами, и подол – Надя прикладывает к лицу – в красных пятнах.)

Вещи в комнате оставались теми же: расположение их не менялось; вон торчит коричневая помада, вон сидит плюшевый дракончик, это – будильник, то – зеркальце; освещены фонарем пятна оборванных обоев на стене; рядом спит дочь; а вон у дверей ботинки и ведро, в котором гниет картофельная шелуха, а на полу валяются остатки бутерброда и дремлет грустный Бакс. Все нереально, все как на картинке.

Крестная уходит ближе к вечеру – у нее мать парализованная, долго она не может. К шести Надя решается доползти не только до туалета, но и до кухни. Пожарить Дашке хлеба с яйцом (тоже крестная приволокла). Хватаясь за грудь, сгибаясь и приседая поминутно, жарит. От запаха почему-то тошнит. Надя давно уже ничего не ела. Странно почему же так плохо и температуры вроде почти нет – тридцать семь и два – и кашля нет, а так плохо что просто плохо плохо и плохо

и тоска такая в груди прямо засела

и Надя жарит хлеб с яйцом и плачет почему-то

она сама не знает почему

а внутри у нее – такая цепочка:

Дашка любит хлеб с яйцом – я

люблю Дашку

а больше никто не любит Дашку ну крестная да но крестная сама на ладан дышит

а я скоро помру, и кто же

будет Дашке хлеб с яйцом-то

скорую, скорую вызывай, – скороговоркой крестная в трубке

приедут – посмотрят – скажут что и как

а ты антибиотики сколько уже пьешь

как прописали пью десятый день уже

это вторые уже – те кололи которые в больнице те были первые

и не лучше?

нет, не лучше, хуже

вот это все им и скажи! Вызывай сейчас же! Ты имеешь право!

У Золушки тоже была фея-крестная. Помогала здорово. И у Нади есть крестная. И помогает здорово. Когда Наде тринадцать было, взяла ее к себе после смерти матери, и Надя в детдом не попала. А в шестнадцать уже Надя работать пошла и замуж. Но жизнь такая на Нарвской заставе, что никакая фея-крестная не справится. А тем более что у Нади никакая крестная не фея. А живет в комнате тоже девять метров, даже меньше, чем у Нади с Дашкой. И у крестной мама парализованная, а сама крестная раком болела уже.

Какие феи тут на Нарвской заставе.

Скорая поднимает Надю – осмотреть. Надя не может толком встать. Ей и сидеть-то трудно, задыхается. Сразу падает обратно. Резкая боль в груди, в спине.

Ну, это надо в больницу опять ехать.

Надя начинает плакать.

Что же они делали две недели. Что они там лечили?

В какую больницу у меня ребенок его крестная брала уже не сможет взять

там у крестной мама парализованная

крестная не может же

нет надо ехать говорит скорая и звонит

а Наде уже все равно

она звонит крестной, получает какие-то слова далекие в ответ

(а Даша в школе)

не слышит их, а слез нет, больше уже Надя не плачет

она собирает последние силы, садится на кровати и натягивает рейтузы

очень грязные, пахучие – когда стирать-то было, и кто бы мог это сделать, и сил не было совсем

но это все равно. И надевает чистый черный свитер со стразами на груди. Дышать нечем, но Надя уже привыкла, и теперь ей даже немного лучше (это потому что температура поднялась).

И она встает

и она надевает растоптанные черные дутики

и пальто – документы надо, теребят ее, но Надя не может, она почти теряет сознание

да не дергайте ее, говорит медсестра доктору

они выходят на улицу. Там уже не слякоть, а, оказывается, сильный мороз. Идти недалеко, скорая припарковалась у самого подъезда. Наде помогают влезть внутрь, и она то ли ложится, то ли падает на лежак. Скорая трогается, и тут Надя вспоминает, что не взяла сумку

сумку забыла, – кричит Надя, то есть ей кажется, что она кричит, а на самом деле она медленно и слабо произносит эти слова, так что у нее стучат зубы, и она задыхается, и с каждым вдохом на лоб наплывает багровое и черное пятно

а потом уже и нет никакой Нади

потом, когда они уже приехали и ее уже привезли

и положили в коридоре под капельницу, из которой струится лекарство

у Нади есть еще пара часов, чтобы вспоминать, в перерывах между приступами удушья, как в детстве она делала из этих трубочек рыбку (много валялась в больницах: аномалия почек)

но перерывов все меньше, и вот уже нет никакой Нади

а есть оскаленное, осунувшееся лицо, и синие губы хватают воздух – ее переводят в реанимацию