Томас Кенэлли - Дочери Марса

Когда все убедились, что «Архимед» на самом деле покинул их навеки, на поверхности воды стали стихийно возникать беседы, отдававшиеся эхом, будто все это происходит в соборе — тут и там раздавались вздохи сожаления, слышались стоны, в предельно категоричной форме подавались советы. Казалось, что одновременно заговорили не меньше тысячи человек. Неужели их столько оказалось в воде? Жизней, оторванных от «Архимеда» и отданных на откуп морской стихии? Глядя на Салли остекленевшими глазами, мимо проплыл мул. Не найдя помощи, животное поплыло дальше. Проплыл и сержант-ирландец, шевроны на рукавах, ниже спасательный пояс. Это был крупный светловолосый молодой человек, судя по всему, совершенно не готовый к подобному исходу. Он громко кого-то звал. Свободной рукой ирландец ухватился за свободную петлю плота.

— Слава тебе, Господи, — проговорил он, крепко держась за канат.

Солдат, которого он поддерживал своей мощной лапищей, получил ранение — стальной стержень проткнул лицо насквозь чуть пониже лба. Солдат рядом с Онорой посоветовал:

— Ты уложи его на плот, сержант. Он же совсем плох.

Оба были из ирландских стрелков. Тех самых, что еще недавно внушали медсестрам ужас. Скорее всего без особых на то причин. Вся вода вокруг кишела ирландскими стрелками. И сержант действительно взгромоздил этого молодого солдата с железной пикой в голове на плот. Как показалось Салли, рядом с Митчи.

— Сестренка, — обратился сержант к Наоми совсем по-джентльменски.

Рядом они увидели спасательную шлюпку, и Салли ощутила даже укол зависти. Но тут же поняла, что шлюпка будет сейчас атакована десятками желающих. Так и произошло. Вскоре шлюпка, не выдержав натиска, перевернулась, и ее с величайшим трудом снова поставили на воду.

Еще одна лошадь, выпучив глаза, проплыла мимо, таких обычно впрягают в орудийные лафеты для перетаскивания пушек. Плыла она с трудом, виляя из стороны в сторону, а верхом на ней, крепко вцепившись в гриву, сидел не кто иной, как бедняжка Розанна Неттис. Лицо девушки было другим, не таким, каким его привыкли видеть в Египте и на борту «Архимеда». Неттис их не заметила, и Слэтри пришлось орать во весь голос, чтобы привлечь ее внимание.

— Эй, Неттис! Что ты прилипла к нему?

И в самом деле, казалось, что этот тяжеловоз в качестве спасательного средства служит Неттис куда лучше, чем плот им. Во всяком случае, пропавшая медсестра ощущала себя верхом на нем достаточно уверенно. Ее поджатые губы посинели от холода, тем не менее чувствовалось, что она отвечает за это до смерти перепуганное животное. Когда круп лошади выступил из воды, Салли заметила, что Неттис успела напялить солдатские штаны. Складывалось впечатление, что она собирается проплыть мимо, хотя они звали ее к себе. Не подумали, правда, о лошади, тяжесть которой их плотику явно не выдержать. Было видно, что лошадь измотана этим заплывом, животное в панике молотило копытами по воде, поднимая тучи брызг и, хотя было явно не из пугливых, пронзительно и страшно заржало, словно предчувствуя скорую гибель. В следующую секунду Неттис без спасательного пояса оказалась в воде.

— Давай сюда, Неттис, давай, — кричала ей Салли.

И Неттис несколькими достаточно профессиональными гребками приблизилась к плоту, к которому ее проворно привязали канатом в паре со Слэтри. Теперь плот тащил восьмерых, на некоторых других они насчитали до десятка спасавшихся.

— Ты не ранена? — тут же осведомилась Салли.

Но та ответила не сразу — нужно было отдышаться.

— Меня втянуло вниз, в воду, — трясущаяся от холода и воспоминания о пережитом ужасе, запинаясь, ответила девушка. — И затянуло глубоко. Очень глубоко я побывала. — Неттис замолчала — набрать в легкие воздуха и успокоиться. — Я отстала от вас и думала все, конец. Там еще эти лошади были. Эта оказалась как раз подо мной. Я вскочила на нее и вцепилась что было силы в холку. Она меня и вытащила. Если бы не она… В общем, орудие в руках Господа.

В нескольких ярдах та самая лошадь продолжала барахтаться в воде и протестующе ржать.

— Спасите этого беднягу! — умоляла Неттис.

Но лошадь, в последний раз выпучив на них обезумевшие глаза, стала неудержимо погружаться в воду, пока не исчезла из виду.

— Такова, видно, воля Божья, Неттис, — механически проговорила Слэтри.

Но Неттис, пропустив ее слова мимо ушей, оплакивала своего спасителя. Салли не слышала ничего, кроме отвратительного журчания водоворота. Истошные вопли пытавшихся спастись будто растворились в воздухе, отдаляясь друг от друга, как и сами кричавшие, рассеиваясь по морю, удаляясь от рокового места, где затонул «Архимед».

Сколько времени они провели в воде, определить было невозможно. Наоми хранила молчание, она уговорила помолчать и Митчи, а вот Онора болтала без умолку — слова из нее так и сыпались, а слушать ее кроме морских просторов было некому. Юноша с осколком шрапнели в голове стонал снова и снова. Впрочем, именно этого и следовало ожидать. Чего никто ожидать не мог, так это того, что солдатик или матрос — кто он там? — который висел, вцепившись в петлю плота, внезапно отпустил ее, будто усмотрел для себя более привлекательные перспективы спасения. Сержант попытался было прибегнуть к командирскому голосу, но поскольку оба были вне расположения части, действия это не возымело.

— А куда же подевались все эти эсминцы и транспорты? — услышала Салли вопрос Наоми. — Когда опасности нет, они постоянно вертятся поблизости.

— Наверное, боятся подойти. Подводной лодки боятся, — высказал предположение сержант.

— Терпение, — четко и раздельно произнесла Митчи. — У нас есть вода на этом нашем плоту, сестра Дьюренс?

— Нет, — призналась Наоми.

Было видно, что Митчи всеми силами пытается одолеть ужасную боль.

— Ну, — ответила Митчи, — разве мог кто-нибудь подумать…

Наоми, перегнувшись через край плота, прошептала Салли:

— Может, я лучше займу твое место, а ты мое?

— Нет, мне и здесь нормально, — солгала Салли.

Ей меньше всего хотелось оказаться лицом к лицу с муками Митчи и невозможностью избавить ее от них.

— Вот уж не знаю, выдержу ли я все это, не показав миру свою жирную задницу, — проговорила Онора.

Сержант рассмеялся, но скабрезности в его смехе не чувствовалось. Другой солдат, тот, что пытался вызволить этого мальчишку, то есть те, кто был на плоту с самого начала, молчали, будто язык проглотив.

Через какое-то время Наоми, вновь нагнувшись к Салли, доложила ей, что тазовая кость у Митчи цела. А вот верхняя часть бедренной кости — сплошная безнадега. На обеих ногах — фрагментарные переломы. На одну ногу она наложила жгут из солдатского ремня, а на вторую — из собственной блузы.