Анатолий Курчаткин - Потрет женщины в разные годы

– Окажите мне услугу.

Стремясь как можно лапидарнее, Маргарита описала ему ситуацию с паспортом, – и Семен Арсеньевич тотчас все понял. Можно сказать, схватил на лету. Он был схватчив – чего не отнимешь, того не отнимешь.

Дайте мне неделю на выяснение, услышала от него Маргарита.

Когда она положила трубку, у нее было полное ощущение того, что эти несколько минут разговора ей действительно пришлось держать на себе каток.

Через обещанную неделю никакого ответа Семен Арсеньевич не дал. Он попросил еще неделю.

Между тем вал предвыборной президентской компании с грохотом обрушился послевыборной тишиной, и дыхание этой тишины было зловещим. Главу государства не выбрали. А в предстоящий второй тур прорвались два бывших секретаря обкомов – один уже показавший себя во всей красе, второй ясный в своей красе и без показа.

Сергей запсиховал с новой силой: «Этого вшивого демократа никто не выберет, придет тот, коммунист! Придет – и сразу первым делом амбарный замок на границу. Кто не уехал – просим не беспокоиться!» «Нет, почему, даже если и так, все равно сразу все гайки не закрутить, пройдет какое-то время», – успокаивала его Маргарита. О том, что позвонила этому Семену Арсеньевичу, ждет от него сообщения, она Сергею не говорила. Очень даже могло ничего не выйти, и обнадеживать Сергея лишний раз, терзать его новым пустым ожиданием – это, казалось Маргарите, было бы с ее стороны жестоко. Она только сказала ему, что не оставляет попыток получить паспорт и, в принципе, не могут они не дать его, обязаны дать и в конце концов дадут непременно. Дадут, дадут, пробормотал он в ответ на это, так дадут – будешь счастлив, когда не давали. Маргарита промолчала. Она ждала звонка Семена Арсеньевича.

Семен Арсеньевич прорезался, как обещал, ровно через неделю.

– Что, Рита, могу больше не чувствовать себя благодарным, – услышала она в трубке его голос. Спеша выложить ей информацию, Семен Арсеньевич даже не поздоровался.

Заковыка, оказывается, была даже не в допуске. То есть в нем, но с этим допуском, продолжай она работать в президентской администрации, ей бы уже давно дали паспорт, а так как она ушла, числилась теперь в какой-то частной конторе, прошлое обладание этим допуском стало камнем преткновения.

– Рецидивы советского сознания, Рита, – сказал Семен Арсеньевич со смешком. – Проклятое советское прошлое тянет нас назад.

Маргарита оставила без внимания его ерничанье. Ей не было дела до его комплексов бывшего гебиста.

– Но дадут, да? Дадут?! – закричала она.

– Должны. Беседа, с кем надо, проведена, указания даны, все должно быть нормально. Через месяц будет.

– Через месяц! – невольно обрушила на него свои чувства Маргарита.

Через месяц – это было через вечность.

– Может быть, и пораньше. Поинтересуйтесь. – Семену Арсеньевичу, в свою очередь, не было дела до ее обстоятельств.

– Но от чувства благодарности, – приводя себя в равновесие, проговорила Маргарита, – вы можете быть свободны только после того, как я действительно получу паспорт. Не раньше.

С Семеном Арсеньевичем она могла быть – словно нож, рассекающий масло, с Сергеем Маргарита сама была этим маслом. Когда, с закинутыми ему за шею руками, счастливо вжимаясь в него всем телом, она известила Сергея о полученной новости, вместо того, чтобы ответно обрадоваться, он потемнел глазами, помертвел лицом – и освободился от ее рук, отовинул от себя.

Она сразу поняла, что он сообщит ей сейчас что-то ужасное. Не что-то неприятное, а ужасное. Она знала такое его лицо. О, как знала!

– Видишь ли… Да, видишь ли, – избегая ее взгляда, глядя в сторону, тяжело проговорил он.

Еще бы ему было легко. Сделать такое, понимать, что сделал, – и признаваться в том!

Оказывается, Сергей втайне от нее уже побывал в американском посольстве. И не просто побывал, сдал документы, но у него состоялось и «интервью» – как в посольстве называли собеседование. А и более того: он уже имел визу – штампик в паспорте, дававший ему разрешение на въезд. Он ее получил не далее как сегодня. И как раз собирался во всем Маргарите открыться.

«Как ты мог! Втихомолку! Это предательство!» – рвался из нее крик, но Маргарита не позволила себе даже намека на упрек.

– Ну хорошо, – сказала она, демонстрируя абсолютное спокойствие, – виза ведь не обязывает тебя уезжать немедленно. Дождемся моего паспорта – и поедем.

Лицо у Сергея пришло в движение. Из мертво-застывшего оно сделалось вызывающе упрямым.

– Дождемся моего – и поедем, – повторила Маргарита.

Губы у него разомкнулись.

– Нет. Я больше не могу ждать. Я прямо сейчас.

Словно бы что-то обрушилось в Маргарите. Ей даже показалось, это было похоже на сход горной лавины – чего она никогда в жизни не видела, только в кино и на видеокартинке. Но то, как ее протрясло – с головы о ног, – невозможно было бы уподобить ничему другому.

– Сережа! Сереженька! Сережка! – выговорила она тугим, отдавленным лавиной языком. – Зачем? Что ты! Столько мы ждали… Еще месяц – и вместе!

Он помотал головой:

– Я сказал!

– Сере… – снова начала она, и кошмарная догадка осенила ее: – Может быть, ты хочешь еще сказать, что купил и билет?

Он купил и билет.

Обида была такой нестерпимой, такой ужасной, что удержать ее в себе – значило разорваться. Лопнуть, как передутый воздушный шарик.

– Если ты в самом деле уедешь без меня, – с трудом вылепляя слова своим отдавленным тугим языком, сказала она, – я не поеду. Или вместе, или я не поеду.

Боялась взорваться она, – взорвался он.

– Без шантажа! – закричал Сергей. – Без шантажа! Надоело! К черту! Не приезжай! Сиди здесь! Сгнивай! Спи со своим старым козлом! Давай ему! Очень ты мне нужна там, каких фортелей от тебя там ждать?!.

«Сережка, Сережа, Сереженька!..» – стояло на языке, просилось сойти с него, но уже не могло сойти. Она была ему там нежеланна! Он заранее боялся ее там, в Америке! Он хотел уехать один, совершенно точно, только не мог решиться, – и вот решился! Унижение было слишком велико, непомерно.

– Катись, – сказала она. Предполагала громко, отчетливо, а получилось – шепотом. Сдавленным, свистящим – буто змеиный шип. – Прямо сейчас. Сию минуту. Немедленно. Со всеми вещами. Ночуй хоть на уличной скамейке. Мне все равно. Катись!

Выходя из метро на «Речном вокзале» и садясь на автобус до «Шереметьево», Маргарита все время оглядывалась, опасаясь, что Сергей может ехать этим же автобусом и они сейчас столкнутся нос к носу. И в автобусе первые две остановки она тоже то лишь и делала, что внимательно изучала заполненный народом салон – вдруг при посадке она не заметила его, и Сергей все-таки здесь. Но его не оказалось, она успокоилась, нашла на сиденьи удобное положение и уже до самого аэропорта ни на что внутри салона не отвлекалась, глядя в окно. Сергею, в принципе, было еще рано в аэропорт, до его рейса оставалась еще уйма времени, – она специально выехала с таким запасом, чтобы наверняка приехать туда раньше него и не пропустить. А кроме того, он мог поехать в аэропорт и на такси.