Александр Киров - Другие лошади [сборник]

– Да, я наблюдаю, – кивнул Анатолий Валентинович.

«Угадал?» – пронеслось в голове.

– Нет, не угадывал, хотя внешне похоже. Хорошо, еще одно доказательство – и баста. Не верите, катитесь к чертям. Вам у них самое место.

Глаза под очками стали холодными и отстраненными.

– Ну? – спросил он.

– Никакой я не бабник, – неожиданно выпалил ваш покорный слуга. – Я создаю видимость бабника, чтобы не прослыть одиноким неудачником. А баб… Женщин… У меня было совсем немного.

– Пять! – показал Анатолий Валентинович расклешненные пальцы. – Жена. Бывшая. Проститутка. Тоже, кстати, на данный момент бывшая. В голове не укладывается, что эта светская дама за пятьсот рубчиков… Что – союзное слово, на которое падает логическое ударение. И оно является членом предложения. Еще каким! Прилипчивая дамочка за сорок. Пьяная соседка. Все.

– Четыре, – покачал я головой. – Вы ошиблись. И пытались меня заговорить, чтобы я этого не заметил.

– Не ошибся, а обсчитался. Я гипнотизер, а не математик.

– Суть вашего метода – вкалывать пациентам глюкозу и орать на ухо: «Я кодирую тебя!».

– Чушь, – отмахнулся Анатолий Валентинович. – Про алкоголиков вы все прекрасно знаете. Метод мой, по сути, ничем не отличается от метода вашего. Просто разные формы. Не люблю, знаете, пичкать ближних пилюлями, от которых рожи краснеют. Еще хуже – зашивать эти пилюли ближнему в плоть. А бить током в голову – это, по-моему, вообще моветон.

На какой-то момент я увлекся предметом разговора:

– Ну да. Кто хочет завязать, тот завяжет. Если жить хочет, конечно. Визит к нам – это уже сама по себе кодировка.

– От которой не помирают и даже не становятся импотентами.

Я хмыкнул:

– Да уж. Точно. И при отрицательном результате ты не становишься палачом.

– Конфеты дарят? – поинтересовался Анатолий Валентинович.

– Все больше коньяк. Молча приходят и дарят. Без руки, без слова. Не думаю, что таким образом меня благодарят за утрату отца и мужа. Радость от подобных потерь обычно бывает тихой и незаметной для окружающих.

Мы замолчали, отчего сразу вспомнили, что друзьями не можем быть по определению. Кроме того, я почувствовал, что волна моей откровенности нахлынула на берег нашего разговора неслучайно. Посмотрел в глаза под очками и понял: точно, неслучайно. Анатолий Валентинович был подобен безумцу, с которым ты мягко говоришь, принимая его доводы Наполеона или разведчика. И безумец становится послушным, перестает кричать, размахивать руками. Ты дальше спокойно беседуешь с ним, но вдруг видишь, как в его глазах искрит сверхчеловечек, и понимаешь, что это не ты его переиграл, а он тебя. Он не смирился. Он снизошел до тебя. Поощрил за банальную вежливость, не требующую ума, который есть только у него, безумца.

Мы вернулись к предмету спора.

– И отчего же вы не пользуетесь своей высшей телепатией во благо человечества? – съязвил теперь уже я.

– Пробовал. В результате…

– Что?

– Не хочется вспоминать. Заинтересовались мною. Кое-кто. Год потратил на то, чтобы доказать свою несостоятельность.

Тут он задумался и ослабил хватку или как там у них это называется. И я коварно рубанул спящего:

– Послушайте, вы же о Сергееве пригласили меня поговорить. И о той рукописи. Так чего…

Он внимательно посмотрел на меня и достал из кармана пачку… Конечно же, «Примы». Отсюда и зубы. Но закурил удивительно вкусно.

– Гражданин, – тут же послышалось сзади. – А вам известно, что курить запрещено не только в здании вокзала, но и на расстоянии меньше чем десять метров от вокзала?

Анатолий Валентинович затянулся еще раз. Сзади вздохнули и предложили:

– А пройдемте-ка.

– А пройдемте-ка, – грустно повторил Анатолий Валентинович и развел руками. – В другой раз договорим.

– А вы тоже, гражданин, пройдемте-ка. Вы тоже курили! – обратился уже ко мне малыш в полицейской форме.

Я возмутился было, но тяжелая рука малыша легла на мое плечо.

Сотни раз бывал на автовокзале и всякий раз думал, а откуда же появляются менты, которых теперь переименовали в копов. Казалось, из стены… На самом деле, в стене имелась дверь. Она вела… В каморку, куда попали Анатолий Валентинович, коротыш в форме и я. В каморке этой было крепко накурено. Работал телевизор. На столе стоял поднос с грязной посудой. За столом сидел другой полицейский, выше первого, но тоже маленького роста. Он откинулся на стуле, положив на стол ноги в высоких ботинках. Я повернулся к Анатолию Валентиновичу и вопросительно посмотрел на него. Нарколог с самым невинным видом пожал плечами, дескать, я и сам недоумеваю…

Коротыш посмотрел на сидящего за столом. Тот икнул и достал из-под стола две банки пива. Из одной, ополовиненной, немедленно отхлебнул сам. Другую протянул маленькому полицейскому. Коротыш подобрел и повернулся к нам:

– Ну чего, мужики, понятно, где курить не надо?

– Да пошел ты в жопу, пидор, – игриво рыкнул на него Анатолий Валентинович.

Признаться, при этих словах я едва не упал в обморок.

Полицейские оторопели еще сильнее. Но в обморок тоже не упали.

– Щас мы посмотрим, кто здесь пидор, а кто нет, – пообещал малыш. – Сержант, займись.

– Ага, – с готовностью вскочил сидящий за столом. – Щас отмудохаю козла.

Недружелюбно посмотрев на меня, он добавил:

– Тебя тоже, мудак.

Но малыш сделал величественный жест рукой и кивнул сержанту на клетку:

– Погодь, не мудодь. А то помнишь, как прошлый раз? Хлопот не оберешься. Пусть лучше посидят с этим…

Второй малыш о чем-то вспомнил, ухмыльнулся и кивнул. А потом открыл клетку и втолкнул нас с Анатолием Валентиновичем туда. Нарколог не унимался:

– Вы не ошиблись. Мы племянники губернатора. Те самые, легендарные братья Членовы. Хотите поцеловать нас по разику?

Я не выдержал:

– Вы что, взбесились? Вы… Вы во что меня втянули… Я…

Тут я заводил носом, потому что шибануло…

– Говном, – подсказал Анатолий Валентинович.

– Ы, – подтвердил человек, отдыхавший на нарах. – Честно скажу – обосрался.

Голос человека показался мне до боли знакомым. Я повернул голову…

– Здоров, Сергеев! – заорал между тем Анатолий Валентинович. – Вот так совпадение!

С чувством юмора у пожилого лицедея был, чувствуется, полный порядок. Предоставив нам с Сергеевым возможность поглазеть друг на друга, нарколог обратился к малышам:

– Мужики, отпустите, а? Бес попутал. А тут еще Сергеев…

– Вы его знаете? – хором крикнули, вскочив со скамейки, малыши, словно и не было между нами короткой распри. – Ой, мужики, забирайте его и катитесь хоть куда.

Через пять минут мы катились по направлению к реке. Сергеев шел чуть поодаль, тяжело шаркая ногами.

Выбрав укромную часть берега, где над самой водой свешивались ветви какого-то неведомого мне пахучего кустарника, мы расположились на камушках. Анатолий Валентинович и я приняли образ созерцателей, а Сергеев воровато полез в воду стирать и мыться. По его судорожным движениям я понял, что вода была холодной.