Лидия Ульянова - Здесь и сейчас

В одном из таких снов я брела и брела в густых сумерках, продуваемая ледяным, колючим ветром, брела по каким-то трущобам, типа тех, что показывают в фэнтези. Шла по пустым и мрачным закоулкам, мимо грязных серых куч, мимо гор сваленного мусора, и дорогу мне перебегали растревоженные моими шагами жирные, наглые крысы и шелудивые, тощие кошки. Мне было очень холодно, даже во сне я хотела спать, и еще, мне было очень тяжело идти. Отчего-то я несла с собой лыжи. Тяжелые лыжи, длинные и узкие, ничуть не похожие на мои нынешние. Выросшая недалеко от Гармиша, я просто не имею права плохо кататься с гор, и снаряжение у меня замечательное, перекочевавшее сюда вместе со мной из Мюнхена. Мы с Оли каждый год выбираемся покататься на лыжах. Оливеру я тоже купила самое лучшее снаряжение, пусть и подержанное — дети в этом возрасте очень быстро растут. Так вот, я влюблена в свои лыжи: легчайшие, яркие, истинно достижение прогресса, — а те были ужасного блеклого серо-зеленого цвета, удивительно тяжелые, с маразматическими креплениями, торчащими в разные стороны железками, с такими же возмутительными погнутыми палками из тусклого металла, и все это сооружение без чехла поминутно разваливалось в моих руках. Лыжи были перевязаны сверху и снизу пестрыми тесемками, похожими на пояса от летних платьев, причем от разных. Может быть, у «других тел» так принято, но я скорее бы умерла, чем связала свой «Соломон» кушаком от платья, — для этого существуют специальные приспособления. Я перехватывала на пути свою ношу, но сделать это было нелегко, руки мои занимали еще и мрачные, темные пакеты. И все это хозяйство я почему-то притащила к непонятному сооружению, напоминавшему одновременно дворец и портовый кирпичный пакгауз, а отовсюду, словно муравьи на кусок сладкой булки, сползались такие же, как я, безумные лыжники. Сползались к пакгаузу и вместе с лыжами скрывались за высокими, тяжелыми дверьми.

А потом я каталась на этих лыжах — нелепое существо в жутком коричневом платье и складчатых рейтузах. На ногах у меня были апокалиптические ботинки, похожие на солдатские, только хуже, черные, с длинными, развязывающимися шнурками, и в этой ортопедической обуви я еле волочила ноги. Я не видела ничего вокруг, только подол платья, собственные несчастные ноги, концы неестественно длинных лыж и грязный снег. Я чувствовала тяжелый комок под ложечкой и еще один, с привкусом крови, где-то в горле, я сильно натерла ногу ботинками, зато наконец-то согрелась. Кто-то кричал, но я не поняла слов. Я ползла и ползла, через силу отталкиваясь от земли палками, продвигая вперед тело, и концы моих лыж постоянно наезжали на валявшиеся на пути куски дерьма. Меня это ничуть не смущало, моей целью было добраться до какой-то финальной точки, до которой я так и не добралась.

И что тут, скажите на милость, можно анализировать? По Фрейду, длинные лыжи, разумеется, могут олицетворять собой только мужской половой орган. Если так, то в моем сне он определенно был малопривлекателен. Или все ж таки надо найти себе партнера для секса? А куски разбросанного по дороге дерьма? Говорят, что, по приметам, дерьмо снится к деньгам, тогда это очень кстати дерьмо. Но, вероятнее всего, оно говорит о вчерашнем дне, когда Профессор вырвался из кабинета и нагадил в коридоре. И что? Что? Где же послание свыше?

Да ничего, нигде. Мне бы лучше подумать об обеде и о сыне. Учебный год только начался, а Оли, как мне кажется, уже успел влюбиться. И на этот раз, по-моему, дело серьезно. К ним в класс пришла новая девочка, которая полностью завладела умом моего малыша. Девочка неплохая, я ее видела, но первая любовь — это так непросто. Мне нужно бы поддержать сына, поговорить с ним, а я не чувствую в себе сил для серьезного разговора. Все мои силы остались там, на лыжах. Или лучше попросить Гюнтера поговорить с ним по-мужски? Какое счастье, что у меня есть Гюнтер, способный во многом заменить ребенку отца, потому что с родным отцом сын увидится теперь только в каникулы.

Так я всю неделю и мучилась — сначала от сновидений, а потом от попытки их проанализировать. Оливер как чувствовал мое состояние, он не шумел, затихал мышонком в своей комнате и ничего у меня не просил. Кажется, он все вечера напролет переписывался смс-ками с новенькой девочкой.

В субботу мы с Оли поехали на рыбный рынок, я планировала кое-что прикупить на обед. Сегодня ночью мне ничего не снилось, я сносно выспалась, и поэтому настроение у меня было прекрасным. Таким замечательным, что я даже решила запечь форель с розмарином и фенхелем.

Мы купили кусок форели, поболтались по рынку, с удовольствием вдыхая аромат свежей рыбы, йодисто-острый, огуречно-тонкий. Оли-хитрюга сразу же заныл, что проголодался, и потащил меня в «Макдоналдс». Я не считаю гамбургеры с колой здоровым питанием, стараюсь избегать дешевых сетевых бистро, но дети — особый случай, их в «Макдоналдс» манит как манком.

Народу в этот час было много, большей частью дети с родителями и подростки группками, они оживленно шумели, разглагольствуя с набитыми ртами. Мы пристроились с подносом за шатким пластмассовым столиком в самом уголке, где потише.

Я собиралась воспользоваться моментом и в непринужденной обстановке расспросить Оли об Агнет, той самой девочке, что завоевала его сердце. Вопреки моим опасениям, Оливер и не думал ничего скрывать, с упоением выкладывал все, что считал важным и достойным упоминания. Увлеченный рассказами о предмете своих чувств, он не забывал откусывать большие куски от гамбургера, запивать колой. Что поделаешь, пусть маленький, но типичный мужчина. Я ловила себя на мысли, что правильным было бы запретить ему есть и говорить одновременно, но молчала, не хотела разрушать установившуюся доверительную атмосферу. Только долго тыкала в кетчуп ломтиком картофеля, забыв положить в рот. Я плохо понимала, радоваться или расстраиваться я должна: с одной стороны, дружба Оли с девочкой развивалась успешно, гладко и стремительно, а с другой — было тревожно за неизбежные будущие страдания моего малыша. Оказывается, они уже ходили в зоопарк и ездили на велосипедах по набережной, до «Колумбуса», он был дома у Агнет. Оливер познакомился с тамошними домочадцами и, кажется, им понравился. Хороша же я мамаша! Необходимо срочно исправлять положение и познакомиться с девочкой. И разумеется, вместо того чтобы копаться в снах, уделять больше внимания сыну. Первая любовь — такая хрупкая вещь, мальчику наверняка нужна моя поддержка. А может быть, я излишне драматизирую, и Оли воспринимает их отношения всего лишь как дружбу? Оливер дожевал гамбургер и допил колу, а я все не расправилась с картошкой, только размазала кетчуп.

— Давай пригласим Агнет к нам, — предложила я. — Вы можете посмотреть кино, а я приготовлю вам попкорн.