Лидия Ульянова - Здесь и сейчас

Мы с Оливером собрали мои вещи, погрузили в машину коробки и собирались уезжать домой, когда я заметила забившегося за вывеску Профессора. Кот, впервые в жизни оказавшийся никому не нужным, выглядел плачевно. Одно ухо у него было разорвано и висело, шерсть слиплась и местами торчала в стороны, как иголки у ежа. Зашуганный Профессор, казалось, боялся выбраться из своего ненадежного укрытия. Я вышла из машины, подошла поближе, присела на корточки и увидела, что он дрожит от страха и холода. Где он ночевал эти дни? Я осторожно протянула вперед руку и тихонько позвала, кот немного помедлил, а потом двинулся мне навстречу на полусогнутых лапах. Подошел вплотную, понюхал мою коленку и обреченно потерся, оставляя на брюках серые клочья. Не получив отпора, Профессор посмотрел на меня в упор двумя желтыми плошками и жалобно мяукнул. Долго не раздумывая, подчиняясь неизвестному прежде чувству, я подхватила его на руки и провела ладонью по теплой голове. Кот не сопротивлялся, только, казалось, безмерно удивился человеческой реакции — кроме Гюнтера, его давным-давно никто не гладил. Он оказался совсем не таким тяжелым, как я ожидала, а под шерстью легко прощупывались тонкие старческие ребра. Кот боднул мою руку широким лбом, украшенным свежей царапиной, — возможно, выражал благодарность. Со вздохом я поднялась и, прижимая Профессора к груди, вернулась в машину.

— Мама! Мама, это же Профессор! — по-кошачьи округлил изумленные глаза Оли. — Он что, будет жить с нами?

— А ты бы хотел? — И подумала, что, даже если Оливер откажется, я все равно не верну кота обратно.

— Конечно, мама! Гюнтер говорит, что Профессор очень умный и воспитанный кот. Давай возьмем его себе, а? — В голосе сына звучало неприкрытое недоверие, он знал, что я против животных в доме.

— Давай, не бросать же его на улице…

— Мама, только нужно взять с собой его еду и тазик, в который он писает…

Оли осекся, решил, что напоминание о том, как кот будет справлять дома нужду, заставит меня изменить принятое решение. Я только в очередной раз вздохнула:

— Тогда сбегай в кабинет и забери все необходимое.

— Ты лучшая, мам! — заорал сын, выскакивая из машины и хлопая дверью с такой силой, что бедняга Профессор от испуга втянул голову в плечи, превращаясь в грязно-серый шар. Не отнести ли его завтра с утра в лечебницу, вдруг у него что-то болит? — Ты самая лучшая мама на свете!!!

Не ради таких ли признаний мы живем на свете?

— Мама, мы с Агнет хотели сегодня пойти в зоопарк, ты не могла бы сходить с нами? — Воскресная просьба сына звучала совершенно безобидно и не предвещала никакой беды.

— Конечно, дорогой. Что, нужно заехать за Агнет?

— Нет, заезжать не нужно, мы договорились встретиться прямо там.

Мне следовало почувствовать подвох, но я, занятая кормлением кота, вовремя не отреагировала. Тем более что Оливер поставил меня в известность, что надо спешить. Я успела только впопыхах одеться, допить кофе и наспех причесаться.

— А с кем будет Агнет, с мамой? — Я давно хотела познакомиться с бывшей женой Клауса. Вовсе не для того, чтобы обсудить доктора, а потому, что наши дети дружат. Только пожалела, что для знакомства недостаточно тщательно оделась.

— Не знаю, — пожал плечами сын и посмотрел куда-то в сторону, — с мамой или с Куртом.

Что ж, с Куртом тоже неплохо — у меня ведь до сих пор не было случая поблагодарить его за заботу об Оли.

Мы припарковали машину, взяли билеты и зашли внутрь. В воздухе пахло приближающейся весной, солнце все уверенней пригревало, и день обещал быть теплым. Скоро лето, а я, полностью занятая новой работой в банке, так и не удосужилась продумать программу летнего отдыха для сына. Что ж, Юрген обещал в случае необходимости взять Оливера в Испанию, куда собирался с собственной семьей…

Я не успела додумать эту мысль, потому что прямо передо мной, как из-под земли, выросла хорошо знакомая фигура. И был это вовсе не симпатичный малый Курт, а несносный доктор Клаус Амелунг.

Я вдруг поняла, как скучала без него все это время. Мне не хватало его смеха, подтрунивания надо мной, вечного недовольства, даже нравоучений. Не хватало беззащитного близорукого взгляда, когда он снимал в задумчивости очки, не хватало его сильной руки с часами «Омега», плотно сбитого тела, да и много чего. Иногда ночью я лежала в кровати без сна и думала о нем. О том, что совершенно напрасно накричала на него там, в машине, что он единственный из моих любовников, кто по собственной инициативе взял на себя решение проблем моего сына, да и моих собственных тоже. О том, что в трудную минуту я обращалась за помощью именно к нему, а он ни разу не отказал. О том, что мы вытворяли тогда ночью в номере гостиницы… нет, вот об этом я старалась не думать, всячески гнала от себя воспоминания. Ведь у него есть та, с недовольным голосом «девчонка Амелунга», а я, по словам Эрики, старая несушка. Да он и не пытался напомнить о себе…

— Здравствуй, Таня, ты замечательно выглядишь, — принялся врать он с места в карьер. — Правда замечательно, не сомневайся.

В подтверждение собственных слов он слегка наклонился и поцеловал меня в щеку, как старую знакомую. Я поймала себя на мысли, что хотела бы совсем другого поцелуя. Я подумала, что нужно, наверно, перед ним извиниться за оскорбления, но он вовсе не выглядел обиженным.

— Дети пошли смотреть белых медведей, а мы с тобой, если хочешь, можем пока выпить кофе.

Еще бы я не хотела! Я бы с ним даже вареной морковки поела, только предложи. Всем известно, как я ненавижу вареную морковь. Я смотрела на него, как зачарованная, не в силах отвести взгляда. Он был удивительно хорош в ярко-синей куртке и бейсболке, мне страшно хотелось протянуть руку и потрогать его, провести ладонью по гладковыбритой щеке…

— Ну что, идем? Здесь недалеко неплохо варят кофе. — Он решительно взял меня за руку и потянул за собой. От руки по телу побежали похожие на электрические импульсы.

— А дети? Мы же не можем оставить их одних. — Я отняла руку и поспешила вслед за детьми к белым медведям. Не потому, что я такая образцовая мать, а оттого, что боялась оставаться с ним наедине.

Оливер с Агнет совершенно не нуждались в нашем пригляде, они даже не замечали нашего присутствия или отсутствия, всецело поглощенные зрелищем медвежьего купания. От медведей дети пошли к морским котикам, я послушно двинулась следом, упорно стараясь не встречаться с доктором взглядом. Веселые котики резвились и играли на площадке, скатывались с горки в воду, и постепенно это зрелище увлекло и меня. Я подошла поближе в ограде и хотела было сфотографировать одного из них, самого маленького и смешного, когда услышала над ухом заманчивое предложение: