Максим Матковский - Секретное море

На площадке играли дети, между ними расхаживала воспитательница в белом халате.

Александр пнул пенек, оставшийся от каштана.

С этим пеньком была связана старая семейная история. Когда Аня только родилась, к ним в общежитие приехала погостить и помочь мать Александра. Однажды мать поехала в центр на встречу одноклассников и возвращалась домой затемно. Она споткнулась о пенек и выронила большую банку кофе, которую купила в ЦУМе. А еще она разбила нос. Но ей было совсем не больно, наоборот – радостно, она шла домой с кровоточащим носом и думала: Вот, Аня вырастет, и все будут ей рассказывать про меня очень смешную историю, про то, как я рассыпала кофе и вернулась домой с разбитым носом. И пенек родственники с умилением будут вспоминать. Так и случилось: ни одно семейное застолье не обходилось без этой истории. Александр любил подшучивать: Мама, там, где ты зерна рассыпала, уже выросли вот такие кофейные деревья!

И все смеялись, потому что споткнуться о пенек – это не то, что споткнуться о человека.

Напротив детского сада находился Молочный магазин и обувная мастерская старого еврея Иосифа.

Иосифа знали все. Не сосчитать, сколько обуви он перечинил.

Носилась молва, будто Иосиф разговаривал с обувью и обувь ему отвечала.

Шлепанцы рассказывали Иосифу про вокзалы провинциальных городков, озера, раскаленный песок и шепот волн, туфли жаловались Иосифу на холодные лужи, а сапоги да ботинки беседовали со стариком на скрипучем по-морковному языке сугробов.

Носилась молва, что Иосиф разговаривал с обувью и после того, как отдавал ее владельцам.

Вот и сейчас он сидел в окне, трудился над женской босоножкой, спустив крохотные очки на кончик носа. За работой он был похож скорее на ювелира, чем на сапожника.

Александр никогда не мог представить старого сапожника в обычной жизни, он никогда не видел его обуви, потому что старик прятал ноги под столом. Должно быть, он женат на сапоге, дети у него – туфли, внуки – босоножки, а правнуки – вьетнамские шлепанцы.

В таком случае на день рождения к нему приходит вся обувь, которую он когда-либо чинил. А на похороны к нему придут черные классические туфли и скажут: Он был хорошим человеком, благодаря ему мы не рвались, не натирали ноги и не промокали.

Александр зашел в обувную мастерскую. Еврей вопросительно уставился на него. Александр встал на четвереньки и, заглянув под стол, увидел босые ноги Иосифа.

Александр знал, что Молочный, «Детский мир», книжный магазин, детский сад и библиотеку давно закрыли.

Пенек выкорчевали, землю закатали асфальтом, а Иосиф умер лет пять назад.

Александр вспомнил сериал «Скользящие», там двое студентов, певец и профессор перемещались по параллельным вселенным. И вселенные очень походили на их родной мир, однако всегда были небольшие различия – то президента не так зовут, то калитка скрипнет. Студент изобрел пульт, который открывал дыру в другое измерение, может, дверь Старухи – это дыра в прошлое?

Александр медленно шел по Ставропольской, он рассматривал дома, деревья и людей, шедших ему навстречу.

Он видел деревья, которые давно спилили, и на месте их не высадили новые.

Он видел дома, которые снесли, и на месте их устроили мусорные свалки.

Он встречал добрых людей, которые давно умерли, а вместо них пришли злые люди с волчьими глазами.

Он встречал добрых людей, которые споткнулись о самих себя и уже никогда не были прежними.

Александр подошел к окну швейной фабрики и заглянул внутрь. Там, в просторном светлом помещении, за столами трудились молодые девушки, на их головах были повязаны голубые косынки.

К Александру подошел охранник и спросил: Какие-то вопросы, приятель?

Александр спросил: А что… работает фабрика?

Охранник ответил: Еще как работает, без выходных, и в ночную смену люди выходят.

Александр пошел в общежитие швейной фабрики, поднялся к себе на этаж и отворил дверь ключом.

Дома его встретила молодая красивая жена – Оксана. Она крепко обняла его и поцеловала.

Оксана, чье лицо еще не было омрачено гибелью дочери, спросила: Ты сегодня раньше с работы?

Александр ничего не ответил. Он сел на кровать и задумчиво уставился на свои ладони. Потом он рассматривал комнату, будто оказался в музее. В комнате было убрано, на полу лежал без единой пылинки новый зеленый ковер, тихо работал маленький японский телевизор, тюль трепыхался на жарком ветру.

Александр выглянул в окно: Николай безуспешно пытался завести автомобиль, соседские мальчишки тарабанили мячом по гаражным воротам, Вера развешивала белье, а отец Вани копался в клумбе подле входа в общежитие.

И еще Александр слышал перестук колес мчащегося по лесопарковой зоне товарняка.

Оксана сказала: Садись кушать.

Она поставила перед Александром тарелку с золотистыми драниками, банку сметаны, свежие овощи и дымящийся стакан черного чая с лимоном.

Оксана сказала: Ладно, мне на работу пора. Клиент должен прийти.

Она чмокнула Александра в щеку и ушла.

Александр прилег на кровать и уснул.

Ему приснился очень страшный сон.

В этом сне они с Оксаной переехали в общежитие швейной фабрики, и у них родилась дочь – Аня. Жили они счастливо и любили друг друга. У них были хорошие соседи, они со всеми дружили, их постоянно приглашали в гости. Да и они были рады гостям.

Женщины общежития были скромными, красивыми и приветливыми, мужчины же были трудолюбивыми, покладистыми и рассудительными.

В страшном сне Оксана и Александр мечтали переехать из общежития в трехкомнатную квартиру, они мечтали о загородном доме и хотели, чтобы дочь их училась в лучшей гимназии Киева, а затем поступила бы в университет и вышла замуж за богатого честного человека.

Оксана работала парикмахершей в салоне «Волосы феи», работу она свою любила и наработала много клиентов. Александр трудился охранником в большом торговом центре и хотел стать начальником охраны.

Каждые выходные они устраивали генеральную уборку, затем ездили гулять в город, где Александр покупал Ане пирожные и игрушки.

Но потом в общежитии швейной фабрики поселилась сумасшедшая бабка, фабрику закрыли, а люди начали чахнуть. Физически и душевно.

У Александра постоянно болела голова, дрожали руки, и вообще он стал очень раздражительным человеком. Из-за пустяков он мгновенно распылялся и выходил из себя.

Однажды ночью он проснулся, посмотрел на лицо спящей Оксаны, прислушался к сопению дочери в кроватке у окна и понял, что больше не любит этих людей, более того, люди эти стали совсем ему чужими.

Аня скатилась до хорошистки, потом приносила дневник, полный красных жирных двоек и троек.

Девочка жаловалась: Папа, у меня болит головка.