Дженнифер Браун - Список ненависти

– Как я уже говорила… – вернулась она к уроку.

Я сморгнула пляшущие перед глазами белые точки и попыталась сосредоточиться на ее словах. Сделать это было невероятно сложно, так как весь класс продолжал пялиться на меня.

– В следующем разделе учебника…

Услышав за спиной шум, Теннайл опять замолчала и повернулась к нам.

Глянув влево, я увидела двух жарко обсуждающих что-то ребят.

– Класс, – произнесла миссис Теннайл строгим голосом, в котором, правда, проскользнули нотки смятения. – Я прошу вашего внимания.

Ребята перестали болтать, но не успокоились.

– Мне бы хотелось продолжить урок, иначе мы будем отставать, еще даже не приступив к программе.

Шон Макданнон поднял руку.

– Да, Шон? – в голосе миссис Теннайл послышалось раздражение.

Шон покашлял в кулак – так делают некоторые парни, чтобы их обычный голос звучал мощно и мужественно. Он посмотрел на меня и тут же отвел взгляд, не заметив моей вымученной улыбки.

Шон нормальный парень. У него никогда ни с кем не было проблем. Его не любят, но и не ненавидят. Большую часть времени его не замечают. В школе можно со всеми ладить, а можно быть тем, к кому просто никто не цепляется. Насколько я знаю, его никогда не доставали. Шон хорошо учится, ходит в кружки и секции, ничем дурным не занимается и встречается с невзрачной девчонкой. Он живет всего в нескольких домах от меня, поэтому детьми мы вместе играли во дворе. Класса с пятого мы практически не общаемся, но и не враждуем. Приветствуем друг друга, сталкиваясь в коридорах или на автобусной обстановке. Ничего особенного.

– Эм… миссис Теннайл, миссис Тейт сказала, что мы должны говорить о… эм… об этом и…

– Несправедливо, что ушла Джинни, а не кое-кто другой, – заявила Меган.

В то время как Шон намеренно не смотрел на меня, бросив один-единственный взгляд, Меган чуть шею не свернула, чтобы одарить меня испепеляющим взглядом.

– Джинни ничего плохого не делала.

Миссис Теннайл зажала маркер между ладонями.

– Никто не просил Джинни уходить, Меган. И я уверена, миссис Тейт имела в виду, что вы можете прийти к ней в кабинет и поговорить о…

– Нет, – прервал ее голос за моей спиной.

Кажется, это был голос Алекса Голда, но оглянуться и посмотреть я не могла – тело словно оцепенело. Я еще сильнее впилась ногтями в ладони, оставляя на них багровые полумесяцы.

– Нет, приходивший в школу специалист по психологическим травмам сказал, что мы вольны обсуждать произошедшее где и когда угодно, если чувствуем в этом необходимость. Это я так, к слову. Мне подобные обсуждения не нужны. Сколько можно это перетирать?

Меган закатила глаза и перевела убийственный взгляд с меня на парня за моей спиной.

– Рада за тебя. Но это не твое лицо перекраивали.

– Может, это потому, что не я травил Ника Левила?

– Довольно! – вмешалась миссис Теннайл, но класс уже вышел из-под ее контроля. – Может быть, вернемся к обсуждению программы…

– И твое лицо не перекраивали, Меган, – заметила сидящая справа от нее Сьюзен Грейсон. – Вы с Джинни даже не были подругами до расстрела. Ты просто жить не можешь без драмы.

И пошло-поехало. Все как с цепи сорвались. Заголосили наперебой – не понять, кто что говорит.

– … какая-то драма? Моя подруга погибла…

– … это же не Валери стреляла. За нее это сделал Ник. А Ник мертв, так какая разница?

– … миссис Тейт сказала, споры не помогут решить…

– … мне и так каждую ночь снятся кошмары, а тут она запросто является в класс…

– … по-твоему, я рада, что Джинни ранили, так как жить не могу без драмы? Ты это серьезно?..

– … не цеплялись бы к Нику, может, этого и не случилось бы. Разве не в этом суть?..

– … как по мне, так он заслуживал смерти. Я рада, что его больше нет…

– … да что ты знаешь о друзьях, лузер?..

Чудно, но все так воспылали ненавистью друг к другу, что позабыли о ненависти ко мне. Никто не глядел на меня. Миссис Теннайл села за свой стол и молча смотрела в окно, теребя воротник блузки. У нее подрагивал подбородок.

Послушать телевизионные репортажи, так окружающие меня ребятки каждый день сидят в кафетерии и, взявшись за руки, поют «Give Peace a Chance» [4] «Give Peace a Chance» – песня Джона Леннона. . В реальности все иначе. В реальности они готовы глотки друг другу перегрызть. Вокруг меня гнойником, назревшим под участливыми кивками и скомканными салфетками, прорвались застарелое соперничество, застарелые шуточки и застарелая неприязнь.

Оцепенение прошло, и я смогла наконец оглядеться и посмотреть на орущих и бурно жестикулирующих ребят. Пара человек плакали. Кто-то смеялся.

Мне нужно было что-нибудь сказать, но что? Напоминание о том, что не я стреляла, прозвучало бы так, будто я защищаюсь. Мои утешения показались бы более чем странными. Любое мое действие приняли бы в штыки. Я не была готова ко всему этому. С чего я взяла, что готова? У меня не было ответа на свои собственные вопросы. Как мне отвечать на их?

Рука сама собой потянулась к мобильному в кармане. Может, позвонить маме? Попросить ее меня забрать? Умолять ее позволить мне никогда больше сюда не возвращаться? Или позвонить доктору Хилеру? Сказать ему, что он впервые ошибся. Я и восьмидесяти трех минут не выдержу, не говоря уж о восьмидесяти трех днях.

Спустя какое-то время миссис Теннайл смогла всех приструнить. И пока она рассказывала нам об учебном плане, над нами подобно грозовой туче висело напряжение.

Ребята постепенно начали забывать о моем присутствии. Может, не так уж и невозможно сидеть здесь, за этой партой, в этом классе. В этой школе.

« Ты должна научиться видеть то, что есть на самом деле, Валери, – сказал мне как-то доктор Хилер. – Должна верить тому, что видимое тобой и есть действительность» .

Я открыла тетрадь и взяла карандаш. Но не стала записывать за миссис Теннайл, а начала делать наброски увиденного. Я рисовала подростков в их подростковых телах, подростковой одежде и подростковой обувке, с развязанными шнурками и драными джинсами. Только если обычно я видела злые лица, оскал или ухмылки, то теперь я видела растерянность и смятение.

Они все растеряны не меньше меня.

Я рисовала их лица в виде больших вопросительных знаков, выраставших из кофт и футболок. У этих вопросов были разинутые в крике рты. Одни плакали, другие сворачивались кольцами, словно змеи.

Не знаю, об этом ли говорил доктор Хилер, советуя мне начать видеть то, что есть на самом деле. Но знаю, что эти вопросы-наброски помогли мне успокоиться гораздо лучше, чем обратный счет от пятидесяти.

2 мая 2008

7:37

«Господи! Кто-нибудь! Помогите!»

Мы с Ником вошли в школу, и ветер яростно захлопнул за мной входную дверь. Коридоры, как всегда, были забиты учениками, толпящимися у своих шкафчиков и жалующимися на своих родителей, одноклассников и друг на друга. Повсюду слышались смех, саркастическое фырканье, звуки захлопывающихся шкафчиков – своеобразный саундтрек к школьной жизни.