Юля Пилипенко - Голубь с зеленым горошком

Так уж сложилось, что именно этот богач-фальсификатор втюхает поддельное полотно помешанному на искусстве Герману Герингу. Все остаются довольны, потому что Геринг получает Вермеера, а Меегерен — знаковую сумму денег. Ходили слухи, что голландское правительство принимало тайное участие в сделке, благодаря которой удалось вернуть некоторые шедевры, вывезенные нацистами во времена оккупации. Но ад закончился, фашистская Германия потерпела поражение, и ван Меегерен оказался в щепетильной ситуации, когда американцы с легкостью выяснили, благодаря кому пополнилась коллекция шефа Люфтваффе. Меегерен был арестован голландской полицией за сотрудничество с нацистами и прекрасно отдавал себе отчет в том, что за такой проступок его не моргнув и глазом вздернут на виселице. Другими словами, варианты были так себе: либо позволить себя казнить, либо признаться в фальсификациях. Не удивительно, что, выбирая между обвинениями в коллаборационизме и мошенничестве, Хан остановился на втором и во весь голос прокричал в здании суда, что не заслуживает казни, а, напротив, должен получить награду, потому что всучил кровожадному Герингу фальшивку. Единственным способом проверить достоверность этого утверждения было позволить обвиняемому написать картину Вермеера, что он в общем-то и сделал на глазах у шокированных зрителей, отделавшись одним годом тюремного заключения. К сожалению, жить ему оставалось совсем недолго…

Путь к славе венгерского фальсификатора Элмира де Хори чем-то напоминал историю Меегерена. Биография де Хори сквозит многочисленным количеством дыр и пробелов, потому что за свою жизнь он успел сменить несколько имен и псевдонимов. Несмотря на то что Элмиру посчастливилось стать одним из учеников Фернана Леже в «Гранд-Шомьер», Париж и удача отвернулись от него как от художника и старая шарманка заиграла знакомую мелодию под названием «нищета и безденежье». Если Меегерену удалось подзаработать в период нацизма, то де Хори повезло гораздо меньше. Немцы присвоили все имущество его семьи, а сам Элмир, чья настоящая фамилия Хофман не вызывала симпатий у нацистской своры, успел провести какое-то время в концлагере. После войны он снова вернулся во Францию и потихонечку начал подкармливать себя подделками под Пикассо. Дело пошло в гору, работы расходились на ура, и Элмир почувствовал заметную уверенность, которую подогревало желание расширяться. И тут, как поет Земфира, ему улыбнулась Америка… двадцать два берега. Аристократ де Хори останавливается в лучших отелях Штатов, проживает в Майами, заводит знакомства с нефтяными шишками и дилерами, которые не прочь сорвать большой куш, продав пару-тройку поддельных гогенов, матиссов и модильяни богатеньким кинозвездам или знаменитым спортсменам. И снова бог целует Элмира в темечко, потому что фальшивки лучших представителей импрессионизма раскупают с неподдельным удовольствием. Шагал, Брак, Ренуар, Дерен, Дега, Пикассо — все они выходили из-под талантливой руки первоклассного афериста, пополняя коллекции американских музеев и частных лиц. Но, как известно, удача виляет хвостом не менее эффектно, чем проститутка округлыми бедрами: в 1955 году правоохранительные органы взяли де Хори под стражу, так как одна из его подделок всплыла в музее Гарвардского университета. Элмиру посчастливилось выйти сухим из воды, и он обрел свой покой на испанской Ибице. А здесь начинается самое интересное: в то время как де Хори копирует при луне очередного Шагала, на знаменитый испанский остров прилетает американский писатель Клиффорд Ирвинг. Парни быстро находят общий язык, и их отношения даже в чем-то напоминают мужскую дружбу, которая плавно перерастает в написанный Ирвингом бестселлер «Фальшивка». Правда сочетается с вымыслом, рассказы Элмира пересекаются с художественным наполнением, но, как это обычно бывает, через какое-то время неблагодарная публика забывает о существовании Клиффорда, а издательства Нью-Йорка не очень заинтересованы в публикации его новых рукописей. Тогда Клиффорд идет ва-банк: если де Хори смог одурачить мир искусства, то что мешает грамотно провернуть аферу в мире писателей, издателей, слога и печатных машинок? Дальше происходит примерно следующее: тщательно все спланировав, Ирвинг без стука отрывает дверь в кабинет своего агента и небрежно бросает на стол письмо, текст которого впоследствии доведет до оргазма всех издателей Нью-Йорка. «Да, так получилось, — говорит Клиффорд, — я отправил ему свой роман… наверное, книга ему понравилась, раз он попросил меня стать его ушами и голосом. Он хочет, чтобы я написал его биографию». Речь идет о миллиардере-отшельнике Говарде Хьюзе, которого так здорово сыграет Леонардо ди Каприо в фильме «Авиатор». Ирвинг знал, что бывший плейбой, всеобщий любимец, романтик, кинематографист, гениальный промышленник, предприниматель и авиатор, Говард Хьюз более десяти лет отказывался от любых контактов с прессой и журналистами, поддаваясь обострениям своеобразного недуга — боязни микробов и дурацкой пыли. Подделать почерк Хьюза Клиффорду труда не составило, эксперты подтвердили его подлинность, а замкнутый образ жизни чудаковатого миллиардера явился главным козырем в этой неоднозначной игре. Писатель подпишет контракт на миллион долларов, сочинит крутую фейковую биографию, сумеет обналичить деньги… и благополучно сядет в тюрьму, потому что как бы ни убивала Говарда мерзкая болезнь, он не оставил без внимания тот факт, что на нем наживаются. Его голос прозвучал на всю Америку в последний раз: «Книга — подделка. Я никогда не писал этому человеку и никогда с ним не встречался». Наверное, на каждого гения есть свой гений.

В отличие от писателя Клиффорда Ирвинга, Элмир де Хори попадет за решетку вовсе не из-за своего рода деятельности. Даже несмотря на то что обман откроется. Но это уже совсем другая история. Он создал более тысячи подделок чужих картин и рисунков — неплохое наследие для нашей окутанной фальшью планеты. Как минимум, красивое. Говорят, что однажды, оказавшись в зале постмодернизма одного из музеев Швеции, Элмир де Хори осознал, что практически все развешенные на стенах картины — дело его рук. Дело его кисти.

Какова вероятность того, что два прирожденных афериста из разных концов земли окажутся в одном и том же баре на испанском острове? Не знаю. Полагаю, что примерно такая же, как в случае с моей незапланированный поездкой в Берлин. Мы очень долго не могли найти подходящую для жизни квартиру, которая устраивала бы нас по всем параметрам. Каждый день мы выезжали из отеля и забрасывали в багажник тяжелые чемоданы, а вечером снова заселялись в гостиницу, так и не сумев найти подходящий вариант. В конец отчаявшись, мы надеялись на положительный ответ от берлинца по имени Бодо. Чаша весов склонилась в нашу пользу, когда Бодо узнал, что я пишу книги. Он как раз собирался в путешествие по Италии, чтобы закончить очередную рукопись. Нам досталась превосходная квартира в богемном Prenzlauer Berg и упирающийся в потолок стеллаж, доверху набитый интернациональными книжками. Более того, наш благодетель решил свести меня с местной тусовкой и отправил в фейсбук контакт какого-то Давида, с которым я быстро нашла общий язык. Перед тем как отправить ему сообщение, я ввела в строку поиска Google «Dаvid Wagner» и, просмотрев первое попавшееся интервью с его участием, обессиленно рухнула в кресло. Давид оказался известным берлинским писателем, который рассказывал каналу BBC о трудностях, связанных с трансплантацией печени. Не стоит говорить о том, что мы встретились и подружились. Он был намного старше меня, но, как и я, не верил такому совпадению. Ведь кто-то же сводит людей, раскрашивает их судьбы.