Юля Пилипенко - Голубь с зеленым горошком

Пока водитель, включив аварийку, выгружал из багажника упаковки райского напитка, я подрагивающими пальцами теребила ручку алюминиевого чемодана и раз за разом повторяла про себя услышанные минуту назад слова. Дороже них в моей жизни ничего не было.

В том, что Дженнаро понравится квартира, сомнений не возникало. Она просто не могла не понравиться, как и огромный дорогой пакет, который мы обнаружили на пороге перед дверью. Чистые полотенца и бесподобный букет стрелиций — маленький комплимент от человека с большим сердцем.

«Огромное спасибо, Жорж», — подумала я, с ужасом представив, какое количество звонков и сообщений ожидает меня после включения бездыханного на протяжении всего парижского уик-энда айфона.

Пока Дженнаро с нескрываемым одобрением осматривал мои апартаменты, я избавила телефон от режима «в полете», тем самым обрушив на успевший отдохнуть дисплей пару сотен входящих сообщений. Курьер Энди плакался, что скучает, немец Себ все выходные умолял не заселяться в пещеру, чушь, ерунда, скука, снова чушь, пропущенные вызовы от Джорджа и родителей, sms от Жоржа на английском, sms на португальском… Стоп. Что еще за sms на португальском с десятком каких-то бомб, бокалов и флажков? Оторвавшись от экрана, я увидела, что Дженнаро стоит возле стеклянного стола и, задумавшись, смотрит на книжку «The History of Modern Art».

«Конечно, это был ты. Ты мне ее вернул в Женеве. А теперь ты ходишь по моей квартирке на удивительном острове», — пробежала приятная мысль.

— Хотите взглянуть на террасу? Она небольшая, но там потрясающе тихо. И вид замечательный. И запах манго доносится из сада.

— С удовольствием.

Так мы и простояли на этом балконе: в абсолютной умиротворяющей тишине, потягивая «Brisa Maracuja» из стаканов причудливой формы. Вполне вероятно, что в тот момент мы были похожи на благополучную и очень счастливую пару: он значительно старше, она моложе, у них свой уютный домик, красивый экзотический сад и, возможно, когда-нибудь родится ребенок. Симпатичная стереотипная картинка, кардинально отличающаяся от действительности. Вряд ли кому-нибудь пришло в голову бы, что на самом деле он снимает дом и апартаменты в двух роскошных отелях, ее случайно занесло на остров в надежде хоть на месяц сбежать от призраков прошлого, оба они только что вернулись из Парижа, попивают лучший безалкогольный напиток, а объединяет их то, что они, не задумываясь, сравняют с землей любого, кто посягнет на их свободу, личное пространство и до недавних пор колоссальную любовь к одиночеству.

— О чем думаете, мадемуазель?

— О том, что мы со стороны сейчас напоминаем скучноватую семейку, а на самом деле нам очень весело, потому что для семьи мы вообще не созданы, — выпалила я на одном дыхании. — А вы о чем? Что вы смеетесь?

— Я думаю о том, что за всю жизнь я не смеялся так много, как за неделю нашего знакомства. И о том, что это не совсем честно: со своего небольшого балкона вы можете увидеть мой дом, а вот с огромной террасы своего дома я не могу видеть вашу квартиру.

— Как это? Я могу отсюда увидеть ваш дом? Вы серьезно?

— А как вы думаете, на что вы смотрите каждое утро, держа в руках чашку кофе и пуская кольца дыма?

— На это, — я обвела рукой нависшую над городом гору, украшенную мириадой ярких огоньков. — И на стадион на самой вершине. И на фантастической красоты домики слева от него.

— Одним словом, вы смотрите на «Choupana Hills».

— Так это он и есть? А какой из этих домов ваш? Признавайтесь! — тараторила я по-английски. — Обещаю, что не буду просить вас помигать мне светом, если вдруг в очередной раз не смогу уснуть.

— Вы уже обещали Святой Магдалене войти в церковь только со своим мужем, а час назад вернулись со мной из Парижа, — хохотал Дженнаро. — А теперь с вашего позволения…

— …Вам пора, знаю.

— Спасибо за «Brisa» и не только. Вы правы: квартира отличная. Я могу быть спокоен, что просыпаетесь вы в хороших условиях.

— Плохие никогда не были моим коньком. — Это признание сопроводилось новым взрывом общего смеха. — Точно не скажете, какой из домиков ваш?

— Мадемуазель, мы обязательно съездим на «Choupana Hills» — там есть, на что посмотреть, — сказал он, открывая входную дверь.

Какое все-таки счастье, что мы не можем видеть собственное будущее. Если бы в ту минуту, когда Дженнаро обнимал меня на прощание, мне показали, в каком виде перед моими глазами предстанет «Choupana Hills», я бы заплакала. А затем закричала от дробящей тело боли. И наверное, снова заплакала.

Оставшись наедине с собой, я с удовольствием выкурила пару сигарет, наспех распаковала чемодан и забросила вещи в барабан стиральной машинки. Прежде чем разобраться, какое из португальских названий разнообразных программ соответствует бережной стирке, я решила сполоснуть стаканы из-под «Brisa», но это оказалось сложнее, чем я думала. В кране что-то активно забулькало и забурлило, одинокая капля упала в раковину и на этом, в общем-то, все и закончилось. Если посуда могла подождать до утра, то естественное желание сходить в душ после двух перелетов вынуждало написать Жоржу. Часы показывали начало второго ночи, но счастья попытать стоило. В первую очередь я поблагодарила Жоржинио за цветы и оказанное внимание, обтекаемо попросила прощения за временное отсутствие связи и в конце концов поинтересовалась, нормально ли для Мадейры полное отсутствие воды.

Как и свойственно большинству мужчин, Жорж сразу сосредоточился на ключевом вопросе моего сообщения в фейсбуке и перешел к делу: «Нет! Конечно же нет! На Мадейре всегда есть вода. Я сейчас позвоню в мэрию». Я на минутку представила, как бы протекала аналогичная ситуация в Украине: в час тридцать пять ночи я звоню в мэрию из-за отсутствия воды в кране, и это в порядке вещей. Наша последующая переписка с владельцем квартиры свелась к тому, что с водоснабжением на острове все прекрасно, никаких поломок и проблем не возникало, мои соседи готовы прямо сейчас поливать пальмовые деревья из шланга — другими словами, вода есть у всех жителей Фуншала, кроме меня. Используя метод дедукции, мы пришли к выводу, что стоит спуститься на первый этаж и проверить, в какую сторону повернуты ручки, отвечающие за подачу воды. Оснащенная мобильным телефоном, в коротких пижамных шортах и расшнурованных кроссовках, я сбежала по деревянной лестнице и четко последовала инструкциям Жоржа: открыть дубовый шкафчик, обнаружить два крана с цифрами «1» и «2» и… После «и» я читать не стала, а просто сделала фото и отправила товарищу по переписке с вопросом: «Так?». Логика подсказывала, что не так, потому что краны, контролирующие воду на первом и втором этажах, были повернуты в разные стороны. Я крутанула свой в обратную и, окрыленная надеждой, понеслась по ступенькам вверх. К моему огромному разочарованию, результат был со знаком минус. Жорж подытожил мои старания сообщением «Shit happens. Especially during the night. May I come to your place right now?» О том, что «херня случается и особенно по ночам», я знала не понаслышке, но согласиться с тем, чтобы человек, которого я безмерно уважала, садился в машину и ехал ко мне в два часа ночи… Я умоляла Жоржа отложить решение проблемы до утра, но он был а) мужчиной и б) португальцем. Через десять минут раздался звук щелкнувшего замка, сопровождавшийся шагами, хлопаньем дверцы и движением воды по трубам. Кран молниеносно вздернулся вверх, и внушительный напор воды обрушился на липковатые стаканы из-под «Brisa». Я слышала, как Жорж поднимается по лестнице и громко хохочет, прокручивала варианты, что могла сделать не так, но… Что я могла сделать не так, если до отлета в Париж все было в полном порядке, а последние два дня я попросту отсутствовала?