Александр Пелевин - Калинова яма

Я положил перед собой пулемет, осмотрел в бинокль обе дороги и холм. Никого, никого, никого. Пусть они быстрее справятся, думал я, пусть не придется стрелять. Я направил дуло в сторону холма и ждал.

Они могли пойти справа, слева или прямо с холма. Я по очереди осматривал все три стороны и оборачивался назад.

Хоакин стоял на укреплении, широко расставив ноги и обхватив коленями опору, и торопливо приматывал брусок динамита веревкой к металлической подпорке.

Снова посмотрел влево, вперед, вправо. Спокойно.

Я взглянул за мост: из-за насыпи совсем не было видно Вито. Хорошо.

Небо становилось светлее.

Наконец Хоакин закончил возиться с первой опорой, обернулся в мою сторону, поднял руку и стал карабкаться наверх. Как там Аугусто? Я нервничал.

Влево, вперед, вправо. Никого.

Хоакин забрался на мост и пополз вперед с сумкой динамита, разматывая за собой провод.

Аугусто, черт тебя дери, сколько можно возиться.

Влево, вперед, вправо — чисто.

Я побарабанил пальцами по магазину «Бергманна», оглядывая окрестности. Неужели все будет хорошо? Стоп, нельзя расслабляться, к тому же Аугусто слишком долго привязывает динамит.

Когда Хоакин уже переполз мост и начал спускаться ко второй опоре, я увидел, что из-за моста поднялась рука Аугусто.

Наконец-то.

Он медленно выползал из-за перил, держа в зубах сумку с динамитом. Молодец, думал я. Я вспомнил, что он, в отличие от Хоакина, довольно высокий и грузный, поэтому ему было труднее. Надо было послать Вито. Но Вито лучше стрелял.

Хоакин встал ногами на укрепление и начал доставать динамит. Аугусто лег и медленно пополз вперед. Вито не было видно за насыпью: я посмотрел в бинокль и увидел дуло его пулемета.

Влево, вперед, вправо. Вперед, влево, назад. Влево.

В сотне шагов от меня неподалеку от дороги, уходящей влево, зашевелились кусты.

Так, этого еще не хватало.

Я вжался в землю, снял с предохранителя «Бергманн», направил его в сторону кустов и глянул в бинокль.

В кустах промелькнула тень в серой шинели. За ней быстро проскочила еще одна. И еще.

Твою мать, твою мать, твою мать.

Я медленно и осторожно отполз чуть назад, уткнувшись лицом в грязную и холодную кочку. Снова поднял бинокль. Кажется, меня они не видели.

Их было как минимум трое, и они двигались в кустах то ползком, то пригнувшись, в нашу сторону. Чуть левее к ним приближалась еще одна фигура. Четверо. И еще… Черт, черт, черт.

Как я мог их не заметить? Они определенно направлялись к мосту.

Я обернулся. Хоакин уже приматывал динамит к опоре, Аугусто дополз до середины моста. Снова посмотрел в бинокль. Тот, кого я заметил первым — я даже разглядел его лицо с острым орлиным носом и тонкими усиками — явно командовал остальными, он что-то шептал солдату справа и показывал пальцем в сторону моста.

Они явно видели Аугусто. Хоакина, скорее всего, тоже успели заметить. На его счастье, он стоял с противоположной стороны опоры.

Я снова обернулся назад. Надо было как-то подать знак, но республиканцы могли заметить это. Черт, вот же ситуация. Мое сердце заколотилось, как бешеное, в глаза лезли капли пота. Зараза, они же видят Аугусто! Видит ли их Вито? Вряд ли, они отлично спрятались за кустами. Если даже я так долго не мог их заметить. Видимо, они уже долго следили здесь за нами.

Я беззвучно выругался в холодную слякоть, положил палец на спусковой крючок и прицелился в командира. Лучший знак для Хоакина и Аугусто — это стрельба, размышлял я. Они парни неглупые и сразу смекнут, что нужно без лишних мыслей прыгать в воду и добираться до берега. Если я убью командира, солдаты придут в замешательство, а там можно и остальных положить. Вито тоже услышит стрельбу и прикроет меня.

Краем глаза я заметил шевеление на склоне холма.

Да что ж такое!

По холму в нашу сторону спускался отряд из дюжины солдат. Они были в шинелях и в касках, за плечами висели винтовки. Видимо, просто патруль.

Я снова грязно выругался. Если они услышат стрельбу, то тут же окажутся здесь. А с ними уже и вся дивизия. Вся чертова 14-я дивизия Сиприано, мать его, Мера.

Все решилось без моего участия.

Со стороны кустов хлопнули два выстрела.

Я быстро обернулся назад. Аугусто больше не полз вперед. Он лежал ничком на мосту, перед ним валялась сумка, из которой вывалились два куска динамита.

Из-за насыпи, где лежал Вито, прогремел ответный выстрел. Хоакин выглянул из-за опоры, выматерился и продолжил приматывать динамит, еще сильнее прижавшись к колонне.

Я прицелился в командира и нажал на спусковой крючок. Слишком дрожали руки: его не задело, но один из солдат рухнул лицом вниз. Они залегли.

Я быстро отполз назад и оказался почти у берега. В мою сторону начали стрелять, я услышал несколько ружейных хлопков и очередь из пистолета-пулемета. Выглянул из-за укрытия: солдаты на холме сняли винтовки с плеч и побежали в нашу сторону. На самом холме появились еще несколько темных фигур.

У Аугусто за поясом была граната, вспомнил я. Если взорвется динамит, сдетонирует и она. Это добавит взрыву мощности.

Хоакин высунулся из-за опоры, поднял руку в знак готовности, вскинул на плечо карабин и прыгнул в воду. Прикрепил взрывчатку. Молодец, подумал я, теперь доберись до берега.

Со стороны кустов снова начали стрелять — уже по реке. Вито продолжал вести огонь. Я направил ствол в сторону противника и дал очередь вслепую. Снова откатился назад: надо мной засвистели пули.

По мосту дороги не было — верная смерть. Только вплавь. Я увидел, как плыл Хоакин: его шинель распласталась на воде, он явно захлебывался.

Мне нужно было скорее уходить вслед за ними, но в мою сторону палили. Солдаты, которых я заметил на холме, уже вот-вот будут здесь. Я перекатился влево, ближе к мосту, снова высунулся, быстро прицелился в одну из серых фигур, бежавших в нашу сторону, и спустил курок. Солдат вскрикнул и нелепо завалился набок.

Я скатился вниз по берегу и побежал к воде. Сзади снова затрещали выстрелы, и мою ногу вдруг обожгло резким ударом.

Я закричал и свалился в грязь. Зарычал от боли, крепко сжал зубы и пополз под мост. Нога не слушалась, штанину заливало горячей кровью. Я заполз под мост, перевернулся на спину и направил дуло вверх — туда, откуда могли прибежать.

С нашего берега я слышал, как Вито ведет огонь по врагу и кричит «chupame la verga!» [10] Труднопереводимое испанское ругательство — «козлы», «ублюдки», «пидарасы» и т. п. в зависимости от контекста.

Выстрелы со стороны холма стихли. Неужели Вито уложил их? Я понял — это мой шанс, пока не подбежал патруль. Я подтянул простреленную ногу, с трудом попытался встать и на карачках пополз к воде. Сзади послышался топот сапог.